Окраина. Дилогия

– Хрен его знает. Лишь бы баре ехали побыстрее, пока его нет, – Андрей покосился на подчиненного и неожиданно для себя ляпнул: – Капчага, ты не стынешь? Легла бы на рюкзак. Земля сырая.

Мариэтта отрицательно помотала головой и улыбнулась. Андрею моментально стало стыдно – ведь не так поняла девчонка.

– Ну слава богу, – Генка опустил бинокль. – Садятся. Я на исходную?

– Катись, – Андрей заворочался, разминая ноги, и с некоторым опозданием спросил: – Иванов, ты с кавалерией или гужевым транспортом воевал?

Генка, уже было уползший, обернулся:

– Както шестерых ослов с вьюками в плен взяли. Да ничего особенного. Лучше по копытным не бить – жалко. Но пугнуть – милое дело.

Андрей повертел в ладонях взрывпакеты, посмотрел вслед Генке – над кустами уже сгущался сумрак.

– Маня, не дай тебе бог вперед полезть. Сиди со своей мортирой в тылу и наблюдай. Такое у тебя боевое задание. Понятно?

– Ну, вообще абздольц, гражданин начальник. Я и малолетняя, и туповатая, да еще и слышу плохо. Я, между прочим, дисциплинированная. Почти всегда.

– Надеюсь. Курок только не взводи. Меня твоя мортира пугает не на шутку.

Мариэтта гордо глянула на трофейный «смитвессон»:

– Девайс! Патронов бы еще.

Андрей подумал, что правильно в ФСПП не всем подряд оружие дают. Ладно, об этом позже. Коляска уже вовсю катила от усадьбы. Возы тянулись следом. Господин Белобородов, похоже, натуральную эвакуацию проводил – вон поклажи сколько. Или это дорожные припасы?

С взрывпакетом вышло как по нотам. Андрей кинул на дорогу расчетливо – грохнуло перед лошадьми. Ржание, визг и треск вломившейся в кусты коляски последовали мгновенно и были заглушены вторым взрывом – рванул заряд, брошенный Генкой перед возами. Андрей вскочил, приободренный, – поначалу казалось, что коляска опрокинулась прямо в кусты, где и засел опытный Иванов. Нет, с этим угадали. На дороге валялся оторвавшийся чемодан. Лошади на ногах устояли, оба гнедых бесились, стремясь бежать дальше, скрипела опрокинувшаяся набок и прочно застрявшая между стволами березняка коляска. Какието вещи, плащ… Люди где? Чтото заворочалось под кустом, Андрей рванул туда, огибая лошадей. Кучер.

– Лежать, тварь! – рявкнул Андрей.

Мужик, пытавшийся нахлобучить шапку, замер, со страхом глядя на мудреный тесак в руках человека в темном. Дальше на дороге творилось чтото непонятное – кажется, возы сцепились. Ржала лошадь, ктото завопил:

– Караул, грабят!

Протрещала короткая, патрона в четыре, автоматная очередь, и Генка зверски проорал:

– Всем лежать! На землю! Бомбами закидаем!

В ответ закричали чтото непонятное. Андрей наконец увидел барина и Охлобыстину. Лежали под самой коляской, шевелились, путаясь в одежде и поклаже. Андрей вполсилы двинул барина ботинком в бок. Белобородов крякнул, стукнулся макушкой о сиденье, обмяк. Андрей не поджентльменски ухватил даму за шиворот, отволок от коляски.

– Мерзавец! Быдло! – хрипела Охлобыстина, слепо отмахиваясь руками.

Андрей схлопотал ногтями по ладони, разозлился, швырнул даму, наступил ногой на спину в дурацкой пелеринке.

– Замри, Жиловна. Цацкаться не стану. Доступно?

– Мерзавцы, это вам даром не пройдет, – беглая завуч норовила вывернуться изпод хамского ботинка.

– Товарищ майор, да рубаните ей башку разом, – посоветовал хрипловатый голос со стороны всхрапывающих лошадей. – Нет сил это шипение слушать.

Охлобыстина замерла, видимо, молодой хрипатый голос забыть не успела.

– Вы, сержант Капчага, чего от пулеметной позиции отошли? – сориентировался Андрей.

– Лошадок успокаиваю. У пулеметов Бендеровский с Паниковым остались, они коней не любят, – объяснила наглая Мариэтта.

Подошел, подталкивая кучера стволом автомата, Генка:

– Вы закончили? На ужин пора.

– Сейчас идем. – Андрей плашмя похлопал лезвием «экспедиционного» Охлобыстину по головному убору. – Нина Ниловна, эта штучка как называется?

– Капор, – прошипела Охлобыстина. – Собираетесь раздеть и обобрать до нитки? Чекистские опричники. Мужичье, возомнившее…

– Вы, Нина Ниловна, дура, – печально констатировал Андрей. – Лично я к вам вопросов больше не имею. Капчага, иди, заканчивай.

Мариэтта вышла из тени: огромный револьвер заткнут за пояс, коротенькая щегольская курточка распахнута, темные пряди прически должным образом всклокочены. Извлекла из набедренного кармана складной нож, не торопясь раскрыла. Озабоченно щупая острие, пробормотала:

– Значит, за то, что руку на мою попку подняли, – пальцы большие и указательные. За то, что слышали, как визжу, – уши обрежу. Ноздри вырвать – ну, это как положено. Да, еще веки обрежу – сильно рожа у вас тогда была довольная, Нинель Жиловна.

– Что за мерзкие шутки? – Охлобыстина села, дрожащими пальцами поправила капор. – Имейте в виду, все это незаконно. Я категорически возражаю.

Генка ухмыльнулся:

– Вы потом пожалуйтесь. В этот, как его, в синод. Или прямо государю императору.

– Сопляк! Да как ты смеешь!

Генка меланхолично передернул затвор французской трещалки:

– Маня, ты сейчас начнешь разводить бодягу с кровью и дерьмом, и мы опять на ужин опоздаем. Давай я бабку шлепну, уши обрежешь да пойдем.

– А ноздри?! – весьма искренне возмутилась Мариэтта.

Охлобыстина с ужасом перевела взгляд на Андрея:

– Как вас, майор… Прекратите. Это ни в какие рамки не…

– Не лезет, – согласился Андрей, равнодушно поигрывая «экспедиционным». – Мы пришли к вам, следуя своим должностным инструкциям, и с исключительно мирными целями. Вы нас как встретили? Экое хамство, людей при исполнении обязанностей избивать, раздевать и под замок сажать. Про издевательство над сержантом я уже не говорю. Исключительно благодаря вам группа и была переведена в боевой режим. Формальностей, как догадываетесь, стало значительно меньше. Опрашивать вас никто уже не собирается. Выбрали этот мир, здесь и будете похоронены. Советую помолиться. Здесь так заведено.

– Вы будете меня учить?! Свиньи, солдатня безумная, хамы…

Андрей скривился:

– Капчага, не тяни.

Мариэтта поособенному улыбнулась и шагнула вперед.

Должно быть, эта улыбка и сломала Охлобыстину. Завуч придушенно завизжала и поползла к коляске.

Андрей и сам испугался. До сих пор беспокоился, как бы «смитвессон» за поясом девчонки самопроизвольно не бабахнул. Но, увидев улыбочку, забыл обо всем. Абсолютно понятно, с кого эта плотоядная гримаска скопирована. Неужели бабы сплошь садистки? Или это всетаки игра?

– Не нужно. Не нужно! – Охлобыстина, разом постарев, рыдала и закрывала лицо. – Я вернусь. Я под суд пойду. Только не уродуйте. Это… это бесчеловечно.

– Никуда вы не вернетесь, – сказал Андрей. – Никому вы там не нужны. Подписали бы обязательство, ответили бы на наш вопросник и жили бы в этом раю навозном. А теперь…

– Я подпишу! – поклялась Охлобыстина. – Я на все готова. Только не нужно зверств. Я всегда сотрудничала с органами…