Окрестности сорока

За забрызганным мелкими каплями огромным оконным стеклом, по мокрому тротуару, в синей ночной мгле, нескончаемо скользили прохожие, кутавшиеся в плащи, куртки и длинные пальто. Вася вглядывался в их неясные силуэты, стараясь различить Вику, - но она всё не появлялась.

Ждать ему пришлось долго, - минут сорок. И, наконец, она, - промокшая и растрёпанная, одетая в чёрное, блестящее от влаги пальто, - возникла как-то внезапно на пороге заведения.

Он взял для неё меню "Бест ов биг Мак" за тридцать франков, - так как она была голодна.

Разговор как-то не клеился. Васечкин чувствовал перед Викой какое-то стеснительное затруднение, да и она, по-видимому, испытывала тоже по отношению к нему. Очевидно, - что они уже отдалились друг от друга и стали почти чужими.

Он расспрашивал её об Антоше, об их жизни, стараясь не спровоцировать снова вопрос о деньгах, - а она отвечала как-то замкнуто, немногословно, и в её словах проскальзывало холодноватое равнодушие.

Он спросил и про роман с доцентом Пьером Гулю.

Оказалось, что Вика уже давно ничего общего не имеет с этим "гнусным типом", который всего лишь хотел сделать её своей любовницей и не собирался жениться.

Вася, впрочем, никогда и не сомневался, что толстый доцент не женится на его непутёвой супруге. Зачем ему было оставлять свою мексиканку и двух симпатичных ребятишек?

– Ну, так что, - ты теперь снова одна?
– задал он Вике идиотский вопрос. И хотел, было, уже спросить у неё (но из вежливости, - не было у него такого глубокого желания, - да и хорошо было ему с негрессой...), - не собирается ли она снова переселиться к нему?

Но Вика, как бы прочитав его мысли, опередила его, сказав: "Да я одна, но снова вернуться к тебе я пока не готова. А Антошу ты, конечно, можешь, если хочешь, брать иногда к себе".

X

И всё пошло по-старому. Антоша снова стал бывать у отца. Васечкин забирал его теперь к себе каждые субботу и воскресенье. Антоша поначалу не ладил с Васиной негрессой, - не разговаривал с ней, бычился и дулся, - но постепенно попривык и стал проявлять к добродушной Сандре более общительный интерес. А она, приятно польщённая смягчением к ней Антошиных чувств, иногда даже покупала ему на зарабатываемые ей гроши какие-нибудь игрушки, - наборчики "Лего", например.

....................................................................................

Однажды, воскресным вечером, - это было уже в начале весны, - Вася, как обычно, привёз Антошу (после проведённых вместе с ним выходных) на квартиру к Вике. Позвонив несколько раз в изящный, медный звоночек, прикреплённый на покрытой тёмно-вишнёвым лаком двери Викиных апартаментов, наш герой с удивлением констатировал отсутствие каких-либо признаков жизни за дверью. "Странно", - подумал он, - "ведь мы же ещё вчера днём договорились с Викой, что я приеду... Возможно, она вышла куда-нибудь не надолго. Ну что ж, - придётся подождать..." И они с Антошей уселись на ступеньку лестницы, покрытую потёртой ковровой дорожкой.

Минут через десять входная дверь подъезда со скрипом растворилась, впустив в затхлый полумрак лестничной клетки изрядные порции мягкого весеннее-вечернего света и прозрачно-воздушной свежести, - а вместе с ними и необьятно-толстую женщину средних лет, - брюнетку южной наружности, - передвигавшуюся с заметной одышкой.

Подойдя к Васечкину, женщина вежливо, но строго сказала почти мужским басом: "Здравствуйте, молодой человек. Я - консьержка этого дома. Могу я у вас спросить - кого вы здесь с мальчиком дожидаетесь?"

Полная дама говорила с явным португальским акцентом. "Странно, - но почему-то в Париже почти все консьержки - португалки..." - подумалось нашему герою.

– Я жду мою жену, - то есть маму "мальчика", - Васечкину Вику, - ответил он - Вы не видели её сегодня случайно?

– Ну как же, как же, - живо отреагировала консьержка, - как не видела? Видела, конечно... Её вчера вечером отвезли в больницу. Скорую помощь я сама вызывала. Ну и дела!...

– Да что же это такое?! Расскажите быстрее, - что произошло!
– заволновался Васечкин.

– Да ничего страшного, - вылечат её. На её счастье всё это дома случилось, а не где-нибудь на улице!
– спокойно отвечала толстая дама. А потом призадумалась ненадолго и с сомнением посмотрела на Васю.

– А вы и в правду её супруг будете?
– спросила она.

– В правду, в правду, - хотите, даже документ покажу?
– заверил её Васечкин.

Документа бдительная консьержка, однако, смотреть не стала и доверительно сообщила нашему герою некоторые подробности госпитализации его супруги. Викина квартира располагалась на одной лестничной клетке с жилищем консьержки, - а последняя имела привычку регулярно прислушиваться к тому, что происходит на лестнице: не пришёл ли кто чужой, не хулиганит ли кто?...

Вчера около восьми часов вечера, - как раз сразу же после ужина, - португалка услышала странный шум на лестнице, - как будто кто-то бросает тяжёлые тюки. Выглянув наружу, она увидела Вику, - всю растрёпанную, в порванном халате, - вытаскивавшую из открытой двери своей квартиры стопки книг, охапки одежды и всякого другого тряпья, и кидавшую всё это прямо на пол лестничной площадки.

На вопрос консьержки: "Что это она здесь такое вытворяет?", Вика как-то невнятно отвечала, - что пытается "избавиться от гнетущих её вещей. Особенно - от чёрных вещей".

Действительно, - среди выкидываемого ей хлама было немало книг в чёрных переплётах и одежды чёрного цвета.

Португалка попыталась, было, урезонить чокнутую жиличку и предлагала даже помочь ей занести всё выброшенное имущество обратно в квартиру. Но Вика с настойчивым упорством отвергала все её увещевания и не давала трогать разбросанный по полу хлам. А потом вдруг начала крутиться на месте, приговаривая: "Обратите внимание, в каком направлении я вращаюсь, - по часовой стрелке, - только так можно прогрессировать, и так устроен мир!" А затем, в довершении всего, вынесла из квартиры большой кусок клейкой ленты, подскочила к одному из прилепленных на стене старинного подъезда алебастровых украшений, в виде голов каких-то бородатых мужиков из греческой мифологии и залепила ему глаза, сказав, что ей "уже давно не нравится, как этот тип на неё смотрит..."

Посоветовавшись с мужем, который также констатировал явное безумие жилички, консьержка вызвала скорую психиатрическую помощь. Врачи приехали на удивление быстро и забрали Вику в больницу.

На вопрос Васечкина: "В какую же больницу её отвезли?" - консьержка ответить не могла, потому что "от расстройства даже и не подумала спросить", - так ей "было жалко тихую и добрую Вику" с которой она "уже успела сдружиться".

....................................................................................