Октавия

Джереми присел возле меня.

– Тебе надо быть поосторожней с солнцем. С такой светлой кожей, как у тебя, можно обгореть.

– Можешь натереть меня маслом, - предложила я, протянув ему пузырек с маслом для загара и переворачиваясь на живот. Он плеснул себе чуть-чуть на ладони и начал натирать мне спину. Сладостно изгибаясь, я произнесла:

– О, какое блаженство! Как бы я хотела иметь покорного раба, чтобы он натирал меня так все время. Натри мне посильней ноги, - безжалостно добавила я.

У него перехватило дыхание.

– Ты не мог бы расстегнуть мне купальник: не хочу, чтобы на спине была белая полоса.

Его руки так дрожали, что он едва справился с застежкой.

– Спасибо, - сказала я, когда он закончил. Повернув голову, я посмотрела на него.

День разгулялся на славу. Мы плыли теперь вдоль ольховых и ивовых рощ. Вдали, среди яблонь, дремали розовые домики фермеров. За холмом показался белый шпиль сельской церкви. Самолет пролетел, прочертив в небе серебристый след.

– Каким далеким здесь все кажется, - проговорила я.
– Даже не верится, что на следующей неделе в это время я буду в Марбельи.

Жуя травинку, Джереми приподнялся на локте.

– Да?

– Да. А потом через неделю на Сардинии, а потом, я думаю, полечу на Бермуды на все лето.

– На Бермуды? Зачем?

Я решила поиздеваться над ним.

– Затем, что один мой хороший знакомый страшно хочет, чтобы я присоединилась к нему. Он был настолько щедр, что даже прислал мне авиабилет.

– Тебе не надоело быть все время на содержании мужчин?

– Кто сказал, что я на содержании? Я столько же и отдаю, сколько получаю. К тому же, разве это не естественно для того, кого в раннем детстве отверг собственный отец, подыскивать себе другого, предпочтительно солидного папочку и играть с ним, пока он тоже не отвергнет тебя?

– Тебе никогда не хотелось остановиться на ком-нибудь одном?

– Уже нет, - я сделала паузу, стараясь, чтобы голос слегка задрожал.
– Нет, с тех пор, как Тод погиб в начале этого года.

– Гасси рассказала мне. Я очень сожалею.

Над нами порхала желтая бабочка.

– Вот так и я, - сказала я, показав на нее, - вечно порхаю по жизни.

– Так что, ты действительно гонишься за жизненными благами, - горько произнес Джереми, - переходя от одного плейбоя к другому, роняешь себя, только для того, чтобы эти блага сохранить.

– Ты говоришь словами Гарэта, - сказала я сквозь зубы.
– Это и не смешно, и не соответствует действительности.

– Возможно. Сейчас ты имеешь столько норковых шуб и золотых браслетов, сколько хочешь. А что будет, когда твоя красота поубавится, а с ней и интерес мужчин к тебе? Ты знаешь, как заканчивают такие женщины, как ты, если вовремя не остановятся? Чтобы избежать одиночества, они делаются все уступчивей и уступчивей, пока не превращаются в старых ведьм, над которыми все потешаются.

– Почему ты мне все это говоришь?
– раздраженно спросила я.

– Это совершенно естественно, - сказал он тихо, - потому что, как бы я не пытался, я никогда не смогу дать тебе все это.

– Гарэт может, - сказала я.

– Между вами было что-нибудь прошлой ночью?
– резко спросил он.

– Мне странно, что ты задаешь этот вопрос, зная репутацию Гарэта и считая меня такой пропащей.

– Было?
– спросил он, схватив меня за запястье.

– Перестань, мне больно.

– Ты спала с Гарэтом или нет?

– Нет, но вовсе не из-за тебя. Ты не обращал на меня никакого внимания, когда мы приехали, отводил глаза, когда я на тебя смотрела. Если что-то и толкало меня в объятия Гарэта, так именно это.

Джереми закрыл лицо руками.

– Я знаю, знаю. Я в полном смятении. Через месяц я женюсь, а я чувствую себя так, как будто мне предстоит лечь в больницу на серьезную операцию.

– Это твоя проблема. Не правда ли?
– сказала я, застегивая купальник и поднимаясь на ноги.
– Пойду попью воды.

Я нашла Гасси на кухне. Она уплетала печенье и переговаривалась с Гарэтом, который стоял за штурвалом.

– Гасси и я только что говорили о том, что не можем дождаться, когда попробуем что-нибудь из твоих знаменитых блюд, - сказал Гарэт зловредно.

– Там в холодильнике цыпленок, - добавила Гасси.
– Мне бы хотелось, чтобы ты приготовила то блюдо, которым угощала нас с Джереми.

– Это очень сложный рецепт, - быстро ответила я, - для которого требуется много такого, чего я уверена, здесь нет.

– А мы можем купить, - сказала Гасси.
– Гарэт и я очень хотим компота и собираемся на следующем шлюзе зайти в местный магазин. Можем купить тебе все, что нужно.

Надеюсь, что по моему лицу было не очень видно, как я испугалась. Пока Гарэт и Гасси ходили в магазин, я ополоснулась, тщательно смыв с себя масло для загара. Когда я вошла на кухню, чтобы налить себе еще стакан воды, я вдруг почувствовала, как что-то мохнатое побежало по моей ноге. Я вскрикнула. Вбежал Джереми.

– Что случилось?

– Смотри!
– закричала я.

Огромный паук побежал по полу и скрылся под мойкой.

– Это всего-навсего паук, - сказал он.
– Они не кусаются.

– Я их ужасно боюсь, - всхлипнула я.

Он шагнул ко мне и неожиданно обнял. Когда его губы коснулись моих, нас обоих охватила дрожь. Тепло, головокружение и сладость этого поцелуя длились долго-долго. Он погрузил свое лицо в мои волосы.

– Боже мой, Октавия, ты сводишь меня с ума. Ну что мне делать?

– В данный момент ничего другого. Хочу, чтобы ты целовал меня, - прошептала я, беря его лицо в свои ладони.

Глава седьмая

Уже садилось багровое солнце, и стала темнеть розовая вода, когда мы причалили на ночь к берегу, поросшему таволгой. Воздух дрожал от неумолчного щебетания птиц. Водяные крысы и совы готовились к ночной охоте. Мне удалось отвертеться от кухни, сказав, что приготовление цыпленка займет слишком много времени.

Я надела светло-серое полупрозрачное платье-мини. Мне не надо было смотреться в треснутое зеркало, чтобы убедиться, что я отлично выгляжу. Гасси в своем белом выглядела ужасно. Она была пунцовой от загара.