Октавия

Музыка бередила мне душу. Сейчас или никогда. Краем глаза я увидела, что колесо обозрения остановилось, чтобы подобрать желающих покататься. Через минуту остановится и карусель с Гасси.

– Пойдем на колесо обозрения, - позвала я Джереми.

– А ты не будешь бояться?

– Только не с тобой.

– Нам надо быть поосторожней: Гасси начала что-то подозревать.

– А я этого и добиваюсь, - сказала я.

С почти неприличной поспешностью мы уселись в кабину. В этот момент Гасси сползла со своей лошади и стала озираться вокруг.

– Мы здесь!
– крикнул Джереми.

Она взглянула вверх и усмехнулась.

– Осторожно!
– закричала она.

Колесо поднимало нас все выше. Сверху открывался прекрасный обзор. В небе, освободившись от оков, всплывала луна. Внизу лежали освещенные городки, темнели леса, вдали справа блестела река.

– Красиво, правда?
– произнесла я, подвигая свою ногу к его ноге.

– Красиво, - ответил он, даже не посмотрев вниз. Колесо начато опускать нас вниз. Это было жуткое ощущение, когда выворачивает желудок и замирает сердце. Я вцепилась в руку Джереми.

– Как ты?
– спросил он, когда мы снова взлетели кверху.

И тут к нам на помощь пришла сама судьба. Колесо остановилось, чтобы высадить тех, кто хотел сойти, оставив нас наверху, вдали от всех.

Секунду мы пристально смотрели друг на друга.

– Чего ты больше боишься, - мягко спросила я, - неодобрения Гарэта или обиды Гасси.

– Того и другого. Гас не заслуживает того, чтобы ей причинили боль. А перед Гарэтом я чувствую себя виноватым за то, что уговорил его, нашел для него девушку, а теперь сам на нее покушаюсь.

– Ты бы сошел с ума от злости, если бы я уступила Гарэту.

– Да, знаю.

– И ты считаешь честным жениться на Гасси, испытывая подобные чувства ко мне?

Джереми посмотрел на свои руки.

– Мне кажется, больше всего я боюсь тебя, - пробормотал он.
– Как в этом фильме, который шел сегодня по телевизору. Меня ждет участь бедного Хосе. Как только ты оторвешь меня от Гасси, я тебе наскучу. Потом я попаду в полную зависимость от тебя, а удержать тебя не смогу.

– О, дорогой, - произнесла я со слезой в голосе, - неужели ты не понимаешь, что я мечусь только потому, что несчастна. Когда я встречу того, кто мне нужен, он станет единственным в моей жизни. Я ведь ни разу не изменила Тоду.

– Ни разу?

– Ни разу. Ты должен мне поверить.

Джереми посмотрел на небо.

– Я могу дотянуться до неба и достать тебе звезду, - сказал он.

– А мне бы хотелось, чтобы мы навсегда остались здесь.

Колесо снова начало вращаться.

– Нам надо серьезно поговорить, - прошептала я.
– Когда Гасси уснет, приходи на палубу.

– Это слишком рискованно. У Гарэта отличный нюх.

– Он так много пил сегодня, что наверняка отключится.

***

– Кто-нибудь хочет выпить?
– спросил Гарэт, когда мы вернулись на палубу.

– Лично я собираюсь спать, - сказал Джереми.
– У меня страшно разболелась голова от солнца.

– У меня в сумке обезболивающее, - сказал Гарэт.
– Сейчас принесу.

Он вышел. Гасси суетилась на кухне. Я подошла к Джереми.

– У тебя действительно болит, голова?
– спросила я.

Слегка улыбнувшись, он покачал головой.

– Я бы сказан, нечто другое, что гораздо серьезнее.

– В этом случае обезболивающее вряд ли поможет.
– сказала я.
– Единственное средство - прийти попозже на палубу.

– Через сколько?

– Вряд ли я выдержу больше часа, - ответила я, облизывая губы.

В этот момент вернулся Гарэт с таблетками.

– Не люблю лекарства, - сказал Джереми.

– Возьми три, - настойчиво сказал Гарэт.
– Это должно подействовать.

***

Я бы все отдала, чтобы принять ванну, понежиться не торопясь. Вместо этого мне пришлось, стоя босиком на циновке, обтереться и промокнуть старым ветхим полотенцем. Я даже не позволила себе натереться душистым маслом для ванн, чтобы Гарэт не подумал, что это ради него. К счастью, когда я вернулась в каюту, он уже спал, храпя, как извозчик. Подождав с полчаса, я тихонько соскользнула с койки и ощупью добралась до двери. На всякий случай я заготовила алиби - иду пить - но мне оно не понадобилось. Гарэт даже не пошевелился. Я вышла на цыпочках из каюты и поднялась на палубу.

Изнурительная жара знойного дня уступила место живительной прохладе. Сквозь свисающую зелень, как диковинные цветы, сияли звезды. Я растянулась на палубе, слушая легкое журчание воды, сонное пение птиц и неясные шорохи - это усердно работали вышедшие на ночную охоту зверюшки. Полчаса прошло в блаженном ожидании, потом еще полчаса в ожидании того, что он появится с минуты на минуту.

Как это там, в стихах, над которыми мы всегда потешались в школе:

Он идет уже нашим садом,

Он придет, даже если устал.

Шепчет красная роза: он рядом,

Шепчет белая - он опоздал.

Кажется; белая роза была права. Томительно прошел еще час. К этому времени у меня заболели все бока, и я раскалилась от злости. Было совершенно очевидно, что шансов на палубное соитие не осталось. Злость сменилась грустью и усталостью, и я побрела спать.

Глава восьмая

Меня разбудил звон церковных колоколов. Каюта уже раскалилась, как печка. Мое настроение было отнюдь не таким солнечным, как день. Несколько секунд я лежала, погруженная в горькие мысли о том, что была отвергнута Джереми. Вполне возможно, что прошлой ночью Гасси мучилась бессонницей, или на нее напал приступ сильной влюбленности, что помешало ему ускользнуть на палубу, но это маловероятно. Я была убеждена, что мне так же легко оторвать его от Гасси, как вынуть бумажную салфетку из пакета. Однако я явно просчиталась. Должно быть, он предпочел надежность ее крепкого плеча моим нежным объятиям. Помимо всего, они помолвлены, а Джереми был скорее джентльменом, чем хладнокровным сердцеедом. В то же время я не собиралась сдаваться без боя на радость Гарэту. Мне просто надо было поскорее оторвать Джереми от Гасси.

Пребывание на яхте начинало действовать мне на нервы. Я два дня не мыла голову, и волосы мои начали терять свой блеск. Мне страшно хотелось принять ванну и, к тому же, надоело обходиться без большого зеркала, что лишало меня возможности любоваться собой.

Гасси постоянно торчала на кухне - странно, что она еще не поставила там раскладушку - то моя посуду после завтрака, то готовя обед, жуя при этом холодную молодую картошку и занося что-то в свой список свадебных дел.

– Привет, - сказала она, лучезарно улыбаясь, - как спала?

– Отлично, - ответила я.
– Что значит свежий воздух!

– Правда колокола красиво звучат?
– спросила она.
– Обожаю сельские церкви, этот рыхлый кирпич, проповеди об урожаях, вечно торопящихся розовощеких мальчиков из церковного хора.

– Потому что священник щиплет их в ризнице. Пожалуй, стоит сходить в церковь, чтобы охладиться. На яхте, как в сауне.

Гасси слегка растерялась.

– Я не верю в Бога, - спокойно сказала я.
– Или вернее, не имела возможности убедиться в том, что он догадывается о моем существовании.