Олегархат им. тов. Сталина

Олег Николаевич активно работал в том числе и над развитием в КНДР железных дорог. Но не столько с рельсами и мостами возился, сколько над обеспечением электрификации строящихся и модернизируемых дорог: в электрооборудовании он, слава богу, разбирался неплохо. А еще он отвечал за обеспечение дорог локомотивами, и отвечал несколько своеобразно: закупал электровозы за границей. В том числе закупил и двенадцать пассажирских локомотивов в Чехии, хотя и проделал он это с внутренним отвращением: французские были и лучше, и дешевле, и он — как и Светлана Владимировна, между прочим — предпочел бы «буржуйские» купить, но пока такой возможности не было и пришлось «брать, что дают». Потому что капиталисты ни при каких условиях не соглашались хоть что-то высокотехнологичное поставлять в Корею, а чехи даже скидку небольшую предложили. Правда, как сам Олег Николаевич думал, просто потому, что их локомотивы почти никто покупать не хотел. Поляки покупали, но им много-то локомотивов и не требовалось, а вот все прочие…

Французские локомотивы были без всяких сомнений лучше, а Светлана Владимировна настояла на том, что после приобретения сотни этих электровозов французы выстроят и завод по производству таких же в СССР, и об этом Олег Николаевич знал вовсе не с чьих-то слов: строительство завода началось еще до того, как его назначили начальником управления КГБ, даже двух заводов, и оба строились в Брянской области: собственно локомотивный поднимался (довольно неспешно) в Сураже, а местом для постройки завода по производству тяговых моторов был выбран Мглин. И места эти для размещения будущих заводов Олег Николаевич лично выбрал, но до запуска заводов оставалось еще минимум года два, а то и три — а Корее электровозы нужны были уже сейчас. Правда, зачем товарищу Киму потребовались электровозы пассажирские, товарищ Архипов понимал не очень: Корея же маленькая, там и электрички пустить достаточно будет — но с Ким Ирсеном он спорить не стал. А для товарных поездов электровозы поставлялись советские, и с ними он проблем не видел: и запчасти всегда в наличии будут, и персонал обучить несложно. Впрочем, если чешские электровозы лет пять проработают без поломок, то потом их и на новые «экс-французские» советской постройки) заменить проблемой не станет, так что пусть пока и они на линиях поработают.

А вот с «линиями», причем с электрическими, работы было очень много. И проблем было много, к тому же чаще всего проблем дурацких. Например, товарищ Ким выбрал для размещения нового завода ЖБИ небольшой город Косан, и там новейшие советские центрифуги уже начали производить сорокаметровые бетонные столбы для ЛЭП с напряжением в триста тридцать киловольт. Ну только такие столбы, в основном там «катались» столбы высотой в двадцать четыре и двадцать семь метров для ЛЭП на сто десять и двести двадцать киловольт — и таких, по мнению самого Олега Николаевича, Корее должно быть достаточно, ЛЭП-330 планировалась для передачи электричества со строящейся АЭС в Пхеньян. Но по поводу высоты опор он вообще не задумывался, то есть не задумывался о том, какой высоты будет достаточно. Он задумывался (и постоянно выходил из себя) из-за того, что даже двадцатичетырехметровые столбы из Косана на западное побережье по железной дороге довезти было огромной проблемой, а когда везли двадцатисемиметровые, то горная дорога вообще на пару дней полностью блокировалась. А теперь еще с сорокаметровые, которые на железную дорогу вообще не помещались, а возить двадцатипятитонные чухи по грунтовым дорогам было сродни путешествию босиком и без оружия по джунглям Амазонки: неизвестно, когда тебя кто-то сожрет, но в том, что сожрут и довольно скоро, сомнений почти не было.

Впрочем, корейские автомобилестроители обещали, что «скоро они постоят автопоезда, на которых такие столбы можно будет возить без проблем», однако когда именно можно будет увидеть такой автопоезд, они предпочитали не уточнять. Но столбы-то перевозить нужно было уже сейчас, так что процесс был налажен, хотя, как выразилась Светлана Владимировна после того, как он ей об этом сообщил, примерно таким же способом, как вырезание гланд через задницу: здоровенные столбы хоть и с трудом, но доставлялись на специально изготовленных железнодорожных платформах в Вонсан, там грузились на советский сухогруз (потому что советские по крайней мере южные корейцы не задерживали), затем по морю доставлялись в Анджу или Нампо и уже оттуда их везли к местам установки. Тоже «через задницу» везли: специально для их перевозки была выстроена узкоколейная железная дорога. И даже специальные вагоны были изготовлены, шестиосные узкоколейные вагоны: столб перевозился в двух таких, но хоть так первая в стране «сверхвысоковольтная» ЛЭП потихоньку из проекта на бумажке превращалась в реальное свое воплощение. А почему воплощать все то приходилось именно в бетоне, всем было понятно: во влажном морском климате стальные столбы просто долго не простояли бы. Даже в Пхеньяне, то есть от моря довольно далеко, стальные опоры хорошо если лет десять могли прослужить, но сейчас «в отдаленных районах» проблема начала решаться: благодаря в том числе и заботе самого Олега Николаевича стальные столбы хотя бы серебрянкой красить начали, а серебрянка все же от ржавчины предохраняет неплохо. Хуже, чем оцинковка, конечно… однако товарищ Ким сделал теперь ставку на бетон.

Впрочем, и вопросы использования (и перевозки) бетонных столбов составляли лишь незначительную часть его ежедневной работы: товарищ Ким, убедившись, что товарищ Архипов очень неплохо руководит самыми разными отраслями, попросту перевалил на него управление изрядной частью энергетики, транспорта и машиностроения, сосредоточившись на решении «главных проблем страны». А главным было обеспечение КНДР продовольствием — а это не только строительство все новых и новых польдеров, но и подготовка новых производств, дающих стране удобрения, химических заводов, выпускающих тот же поликарбонат для теплиц, новых стекольных заводов, производящих листовое стекло и разнообразную посуду для консервных фабрик, жилья для крестьян и рыбаков. Конечно, товарищ Архипов — большой молодец, что договорился с перуанцем о поставках рыбы, но пока еще и рыбы маловато перуанец ловил, и возили ее очень немного. Первый рефрижератор уже привез четыре тысячи тонн мороженого анчоуса, но судно на рейс в один конец тратит месяц, а в планах предполагались поставки по четыре тысячи тонн раз в неделю. А это — и новые траулеры для перуанского товарища, и новые контейнеровозы: на них, как показала практика, возить кильку гораздо проще, поскольку разгрузка и погрузка занимает очень мало времени по сравнению с обычным рефрижератором. А чтобы такого показателя достичь, нужно было и судостроение заметно поднять, и металлургию, обеспечивающую верфи металлом, развивать ускоренными темпами. И, конечно же, всерьез заняться двигателестроением: все же закупать двигатели в далекой Финляндии было и дорого, и — несмотря на разные обещания буржуев — крайне рискованно: если буржуи узнают, куда эти двигатели поставляются, то поставки могли и прекратиться. Понятно, что сами финны от денег отказываться не хотели, но на них могут надавить британцы или американцы, так что свои двигатели — они как-то понадежнее будут. Так что забот у товарища Кима было выше крыши, и то, что товарищ Архипов ему в работе сильно помогал, было хорошо.

Для Кореи и корейского народа хорошо, а сам Олег Николаевич узнал, что у Светланы Владимировны дочь родилась, лишь тогда, когда он с очередным запросом к ней позвонил перед Новым годом. Поздравил, конечно, и начал было размышлять, как ему теперь крутиться без ее поддержки…

Дед позвонил мне перед Новым годом, с вопросом о том, как быстро ему можно будет поставить кое-какое оборудование, необходимое для изготовления критических котлов для «массовых» электростанций, и, когда я ему сказала, что «временно на вопрос ответить не могу по объективным причинам», он лишь поздравил меня и пробормотал что-то вроде «извините, я сам постараюсь с этим справиться». Но извинять я его не стала, потому что сочла очень важным то, чем он там занялся. Когда в первый раз приехала в Северную Корею, сопровождающий меня пожилой инженер по результату командировки заметил, что «в Корее сейчас все, как в СССР было при Сталине, то есть в середине пятидесятых, точнее: народ счастлив, в стране все спокойно, города выглядят просто замечательно». И, я думаю, насчет «сталинского социализма» тогда этот инженер был прав, в КНДР действительно выстроили именно его. Но и тогда основной проблемой страны было отсутствие «собственной кормовой базы», а если сейчас мы сможем помочь товарищу Киму эту базу быстренько создать… Так что я сказала деду, чтобы он не дергался, так как телефон у меня даже ночью под кроватью стоит и я на любой звонок всегда отвечу, и потребовала от него мне минимум два раза в неделю обо всех проблемах сообщать. Уж на одну Корею я поработать точно смогу, причем даже не отрываясь от кормления Лизы. А так как дочка все же не двадцать четыре часа в сутки питается, то сделать я могла гораздо больше, чем даже деду пообещала.

Потому что мне это было очень нужно. Было нужно выстроить в КНДР настоящий сталинский социализм, и выстроить его без дамоклова меча «надвигающегося голода». И если у меня это проделать получится, перспективы открывались воистину радужные. Не для Кима и КНДР, а для Советского Союза. То есть для меня и моих детей в том числе. Для всей моей уже очень большой семьи, да и не только для нее…

Глава 25

В советских газетах широко освещались достижения «братских социалистических стран». Больше всего, конечно, освещались достижения ГДР, поскольку восточные немцы очень неплохо помогали Советскому Союзу, поставляя весьма приличное количество всякой нужной техники. От фотоаппаратов, пользующихся устойчивым спросом и заслуженный уважением среди советских фотолюбителей (и фотопрофессионалов тоже) до железнодорожного транспорта. В СССР пассажирские вагоны просто уже строить перестали: завод в Аммендорфе ежесуточно (включая даже выходные) их поставлял в СССР по пять штук, практически полностью закрывая потребности страны. Еще немцы поставляли довольно много различных станков, а также пассажирских и грузовых речных кораблей. И морские суда (в основном балкеры, а в последнее время и контейнеровозы) оттуда шли потоком — в общем, почти каждый советский человек мог своими глазами увидеть, что делали в Германии для СССР. А еще оттуда шли в очень большом количестве одежда, обувь тоже поступала, но «специальная» в основном, то есть для рабочих, также в магазинах часто встречалась посуда и мебель производства ГДР — и о новинках германской промышленности газеты писать не стеснялись. Чуть меньше писалось о достижениях «братского болгарского народа», но о них и писать особо не требовалось: магазины были просто завалены болгарскими овощными консервами, а в сезон и свежие овощи заполняли прилавки. Довольно скромно пресса рассказывала о Венгрии, однако о ее достижениях народ, особенно в глубинке, был осведомлен более чем прекрасно: заметно больше половины загородных автобусных рейсов выполнялись «Икарусами», мотоциклы «Паннония» тоже на селе были хорошо известны — а еще советские селяне с большим теплом принимали венгерские зимние куртки на меху.

А вот о Словакии и о Северной Корее газеты писали мало, хотя в этих двух странах «достижения» были самыми заметными (внутри этих стран заметными), да и объемы торговли уже людей, бывших «в теме», начинали удивлять. Товарищ Гусак, например, очень ловко воспользовался тем, что у него появились «свои» деньги — и уже через день после моего визита в Словакии бензин стал продаваться исключительно за словацкие кроны. А еще через неделю только за словацкие кроны развернулась и торговля в государственных продовольственных магазинах, чуть позже вообще вся госторговля на них перешла. Вообще-то в договоре о разводе Чехословакии предусматривалось, что «стороны не будут ограничивать взаимную торговлю в течение двух лет», но Густав Гусак ее и не ограничивал: чешские (то есть старые чехословацкие) кроны свободно принимались во множестве специально выделенных магазинов, но вот цены в чешских кронах там устанавливались вдвое выше, чем в словацких. То есть с самого начала вдвое, а с Нового года в словацкой торговле чешская крона еще в полтора раза подешевела.

На вопли товарища Дубчека товарищ Гусак особо внимания не обращал: по тому же договору, поскольку население Словакии было теперь вдвое меньше населения Чехии, «наличку» стороны тоже «поделили» в соотношения два к одному, и словаки всю оговоренную сумму в старых купюрах просто собрали и поместили на склады, доступ к которым чехам предоставляли по первому же требованию. Поэтому чешские деньги товарищ Гусак мог официально считать именно принадлежащими Чехии, и имел полное право устанавливать обменный курс по собственному желанию. Ну а товарищ Дубчек оказался полностью соответствующим своей фамилии, по его требованию в присутствии чешских наблюдателей словаки «свою часть» чехословацких денег уничтожили в конце февраля, а товарищ Гусак после этого со спокойной душой запретил хождение «старых денег» у себя в стране. И на совершенно законных основаниях потребовал сохранившиеся в Словакии деньги обменять на «реальные активы».

Золота у чехов не было, так что платить пришлось товарами, и главным образом автомобилями (грузовыми) и горными машинами, поэтому словацкие горняки потирали ручки в предвкушении расширения многочисленных рудников, а училища, в которых этих горняков делали из вчерашних школьников, испытали невероятный наплыв молодежи. Еще бы: до зимы в Словакии выстроили две довольно больших угольных шахты, сразу три рудника для добычи железной руды заложили. А еще два урановых рудника, один — вообще для добычи золота… Много всякого полезного в недрах Словакии было, и если это полезное оттуда достать и применить с пользой для страны…

В Богунице вот уже десять лет строился ядерный реактор, но конца этой стройке было не видно, а затраты на строительство уже превзошли все мыслимые пределы. Лично меня удивило лишь то, что реактор там строился, мягко говоря, странный: тяжеловодный с газовым охлаждением. С моей точки зрения ­ полное дерьмо (хотя себя я к специалистам по реакторам отнести все же не могла, но специалистов, причем тех, о ком я прекрасно знала и в собственной… старости, да) все же слушала внимательно. И когда мы с Густавом Гусаком достигли взаимопонимания «по главным вопросам», я предложила и вопрос «второстепенный» рассмотреть повнимательнее. В результате постройка предполагаемого чудища была немедленно остановлена, а на площадке будущей АЭС и так же немедленно началось строительство сразу двух блоков под ректоры ВВЭР-500. Корпуса для которых непосредственно сейчас изготавливались в Чехии…