Олимпия

Гоплит долго смотрел на нее, а Лима просто стояла неподвижно.

– Я тебя узнал.

Хриплый голос, с трудом выговариваемые слова. Губы, покрытые коркой грязи и крови.

Лима видела многочисленные отметины на его теле, некоторые были совсем свежие. Агиса пытали, тут сомнений нет.

– Маленькая дерзкая илотка.
– Улыбаясь, он заставил разбитые губы кровоточить.
– Кто бы мог подумать? ты жива? и ты здесь?
– Агис засмеялся, его грудь и живот затряслись, голова опустилась.

Лиму передернуло от отвращения. Она помнила свою камеру, грязь и вонь, и сейчас ее выворачивало наизнанку.

– Зачем пришла?
– отдышавшись, спросил гоплит.
– Поиздеваться надо мной? Или, может, убить? Отомстить? Это хорошая идея, девочка. Я давно этого жду?

– Ждешь?
– Не так Лима хотела начать беседу. У нее было заготовлено много разных слов, таких, что должны резать, как бритва, и причинять боль, но все они куда-то подевались.
– Ты ждешь, когда прекратятся твои страдания?

– По-моему, логично, да?

Лима не сводила с него глаз.

– Значит, ты теперь больше не хозяин? Не властитель душ и тел илотов?

– Как? видишь?

– Ты так спокойно это признаешь?

Агис промолчал.

– Ты сдался?

– Вижу, ты явилась сюда, чтобы вести философские беседы? увы, я не в форме?

– Я хочу понять, - сказала Лима.

– Что?

– Как это возможно.

– Не пойму?

– Ты и такие, как ты, присвоили себе право убивать ни в чем не повинных людей, - сказала Лима.
– И я хочу понять, что вам дает такое право.

– Людей?
– Гоплит оскалился, и Лима увидела его рот. В нем не хватало нескольких зубов.
– Илоты - не люди?

– Мы так же дышим воздухом, так же пьем воду и так же едим. В чем разница?

– Раб делает все то же самое, но он раб. Мы не сажаем его за один стол с нами, - просипел олимпиец.
– Есть благородство и право рождения.

– Право на что?

– На власть над низшими!
– Агис нашел в себе силы, и его взгляд, направленный, на Лиму в тот момент был полон ненависти.
– Господа и рабы - таков порядок вещей.

– Так тебя научили, - ответила Лима.
– Это не твоя вина, Агис. Тебя обманули. Тебя и всех других? вы жалкие, вы кичитесь своей силой, но никто из вас не имеет собственного мнения. Вы думаете так потому, что так вам положено думать, а не потому, что это есть в действительности. Олимпия поставила себя в центр вселенной. Это ложь.

Гоплит рванулся вперед, но цепи не давали ему даже встать на корточки. Забившись, Агис закричал:

– Что ты знаешь? Кто ты такая, чтобы вообще раскрывать рот!? Никто не давал тебе разрешения говорить со мной, тварь!

Лима с отвращением наблюдала за его истерикой. Ей хотелось бежать из этого места, но ноги точно приросли к полу.

Агис выдохся, согнулся, тяжело дыша.

– Ты ничего не можешь сделать со мной, да? Не можешь наказать меня, поэтому сходишь с ума от злости, - сказала Лима.

Гоплит дрожал всем телом.

– Дай только шанс? только шанс? я хотя бы доберусь до тебя?

– А что я, в сущности, тебе сделала?

– Ты была моей добычей. Законной, - сипло прошептал гоплит.

– Я должен был наслаждаться тобой? Кто знает, может быть, если бы мне понравилось, я бы взял тебя в Олимпию.

– В качестве кого? Рабыни?

– Другого ты не заслуживаешь, - ответил Агис, словно удивленный, что приходится объяснять такие вещи.
– Ты же отродье собаки. Илотка!

– Но в качестве удовлетворения твоих сексуальных потребностей я бы вполне сгодилась, да?

– Это же честь для таких, как ты, - скривил изуродованные губы олимпиец.

– Что для меня честь, а что нет, позволь решать мне.

– Я бы? на месте Правителя, уничтожил бы вас всех. Вырезал бы собственноручно. Вырубил бы под корень! Ты слышишь?

– Отлично слышу, - кивнула Лима.
– И тогда ты бы почувствовал себя счастливым?

– Да?

– Неужели вы все такие? Впрочем, нет, знаю, что нет. Но те, кто? убежденный? вроде тебя? Есть у вас другие интересы кроме такого истеричного самоутверждения? Творчество вас не увлекает? Работа?

– Работа для животных. Война и господство - удел олимпийца.

Лима покачала головой. Все еще хуже, чем она думала.

– Ясно. А ты думал, к чему вас это приведет?

– Наша власть вечна. Новой Эры Хаоса мы не допустим.

– Хм. Я так понимаю, вы считаете свою миссию благородной и единственно верной, да?

– Вы, чернь, когда-то поставили мир на грань гибели, - выплюнул кровь Агис.
– Мы знаем историю лучше вас, животных. Хаос и разноголосица ничего не создает, а только разрушает.

– А что вы создали? Сконструировали систему тотального подавления и заняли место на вершине новой иерархии? Каковы ваши достижения? Чем вы гордитесь? Кто больше убил безоружных? Или кто больше записал на свой счет соплеменников в этих ваших гладиаторских сражениях?

Агис поморщился.

– Слишком умна для илотки. Вот поэтому вас надо уничтожать. Поддерживать вашу численность на минимальном уровне и вычищать от опасных элементов. И держать в страхе, чтобы никто из вас и подумать не смел о покушении на нашу власть.

Лима понимала, чего он добивается. Хочет вывести ее из равновесия и напугать, причинить боль если не физически, то эмоционально.

Он видит ее изъян, слабое место, и давит на него изо всех сил.

С другой стороны, Агис в действительности так думал, он был искренним в своей убежденности и ненависти к низшему созданию.

Ты оставишь без внимания его оскорбления, спросил Мятежница. Позволишь ему и дальше унижать тебя? Даже в цепях он остается твоим хозяином.

– Однако не очень получается, - сказала Лима, делая шаг в сторону гоплита и поддразнивая его.
– Вы подавляете бунты, но они вспыхивают снова и снова. Почему? Выходит, одного страха недостаточно? Илотов не останавливают реки крови, которые вы проливаете. Почему? Почему те, кого вы прижали железной пятой все равно сопротивляются, даже когда нет надежды? Почему вы не выхолостили из илотов элементарного желания жить свободно?