Оляна. Игры с Артефактами

– Оставьте нас.

Никты мгновенно послушались, но не Гаерт. Он с улыбкой покачал головой в ответ на мой недвусмысленный взгляд. Потом все же соизволил пояснить:

– Он опасен. Ты слишком самоуверенна. Я побуду здесь. Не волнуйся, он весь твой.

Состроив Гаерту рожу, я повернулась к пленнику и опустилась возле него на корточки.

– Знаешь, это моя самая нелюбимая часть допроса, но я должна спросить. Может, ты будешь сотрудничать, и мне не придется брать в руки разные мерзкие, совершенно не подходящие девушке инструменты, а?

– А может, – вдруг хрипло отозвался мужчина, – заткнешься и отныне будешь использовать рот только по единственно полезному назначению?

Я тяжело вздохнула. И почему мне за это не платят? Будь я леди, обиделась бы.

– Ответ неверный, Альдред.

Потом подошла к столу и задумалась.

– Что ты предпочитаешь? Есть особые пожелания?

Мне, в сущности, было все равно. Я и голыми руками могу сделать так, что Альдред забудет, как его зовут. Но с подручными средствами интереснее.

– Знаешь, мне даже жаль, что нужно задать вопрос. Если бы его не было, я бы получила больше удовольствия.

Я остановилась на небольшом приспособлении, которое при правильном использовании может сделать очень больно.

Он расскажет мне то, что нужно, но уже находясь на той грани, когда логика и мышление отключаются. Когда Альдред перестанет помнить, что его не оставят в живых, он расскажет. Вряд ли сейчас он верит, что его просто так отпустят, получив нужную информацию.

– Пока я выбираю, ты все еще можешь отказаться от нашего милого свидания.

Альдред молчал. Я глубоко вздохнула и сжала пальцы на металлической ручке. Но поверх моей ладони легла рука Гаерта. И это прикосновение вызвало волну отвращения, несравнимого с ненавистью к Альдреду. Захотелось уничтожить этого мага, я почти почувствовала, с какой радостью сломаю ему шею.

– Гаерт, – процедила я, – не забывайся.

Он убрал руку и усмехнулся:

– Прости. Решил помочь.

– Еще раз ко мне прикоснешься – закончишь дни в каком-нибудь ущелье.

Он убрал руку, но не торопился отходить. И я чувствовала его дыхание на затылке, что очень напрягало. Ярость внутри клокотала.

– Возьми что-нибудь попроще для начала. У тебя впереди вся ночь.

– Заткнись и отойди от меня. Иначе…

Я повернулась к нему и недвусмысленно толкнула в грудь. Гаерт не стал упорствовать. Неприятно улыбаясь, отошел к стене. Я схватила первый попавшийся инструмент и повернулась к Альдреду. Мне уже было плевать, я была так зла, что могла убить его сразу.

Как он оказался на ногах, не знаю, но пощечина была сильной даже для никты. Я не удержалась на ногах и упала на пол, а разряд электричества, полетевший следом, пронзил насквозь.

– Никту нельзя вырубить электрическим ударом, – откуда-то сверху раздался ленивый и спокойный голос Гаерта. – Тебе потребуется ее усыпить.

– Знаю, – хмыкнул Альдред. – Но это было так приятно!

Пока я приходила в себя и пыталась вернуть контроль над телом, мужчина что-то пробормотал, и меня накрыло серебристое свечение. Потом пришла жуткая усталость и сонливость, противиться которой было совершенно невозможно. А потом – тьма.

Завывала метель. И еще слышался какой-то звук, – скрип, будто кто-то очень большой шел по снегу. Я открыла глаза, но ничего не увидела, лишь темноту. Ощутила хвойный запах, напоминавший о славном празднике Нового года, когда по всему дому расставлялись веточки сосны или пихты. Потом, когда смогла чувствовать тело, я уловила мерное покачивание того, на чем я лежала. И только когда поняла, что нахожусь в движущейся повозке или санях, смогла оценить собственное положение.

Руки были скованы железными антимагическими кандалами, как и ноги. Рот не был завязан, но пить хотелось неимоверно, и в горле першило. Кандалы были прикреплены к чему-то, не давая свободно двигать скованными руками. А еще я была надежно укрыта, судя по всему, шкурой. Запах хвои, как я догадалась, исходил из маскировки, которая скрывала меня от посторонних глаз. Обычно в санях перевозили хвою. Она ценилась как средство от простуды среди бедняков и особенно популярна была в преддверии этого самого Нового года, который близился. Значит, кто бы ни вез меня, он изображал из себя торговца хвоей.

Медленно я вспоминала, что произошло. Гаерт – предатель… Что ж, не зря он меня бесил. Они с Альдредом, выходит, разыграли некий план, как по нотам. А я в их ловушку попалась. Но как им удалось меня увезти из лагеря? И куда, демоны их побери, мы направляемся?

Снаружи послышались голоса, и я притихла.

– Она очнулась?

– Нет еще. Не думаю, по крайней мере.

Если верить моей памяти, вторым был Альдред. Первым – Гаерт, в котором я не разглядела предателя. А должна была. Где мое чутье? Почему я списала все на ненависть между никтами и магами? Почему не проверила его, не убедила отца, что он опасен?

Теперь расплачивайся, Олианна.

– Иди. До границы недалеко, там нас встретят. Тебе надо возвращаться, – сказал Альдред.

– Уверен? Не наделаешь глупостей?

– Что ты имеешь в виду под глупостями?

Я прилагала миллион усилий, чтобы не шевелиться и не выдать себя. Чем больше я узнаю, тем проще будет сбежать, вернуться к отцу и довершить то, что начала.

– Я имею в виду, что эта девчонка уже не та, что ты знал. Она не просто изменилась. Твоя Оляна мертва, а в ее теле живет эта тварь. Ты знаешь, скольких она убила?

Скольких? Человек десять максимум. Нет, я, конечно, звезда, но не в этой области.

– О, не волнуйся, я хорошо представляю, что это такое. И если ты думаешь, что я начну обниматься с ней, гладить ее по головке и заплетать ей косички, можешь уходить в отставку, Гаерт. Она нужна мне не из-за внезапно нахлынувших сентиментальных чувств. Она ближе всего к нему. И больше всего силы он выкачал из нее.

– Что ж, без боя она не сдастся. Ты уверен, что сможешь выяснить все?

Альдред ответил таким тоном, что даже у меня волосы на голове зашевелились:

– Будь уверен. Она расскажет, покажет и будет счастлива, что легко отделалась.

Похоже, сыграть на его бывших чувствах не выйдет. Если они вообще были, чувства эти. В голосе Альдреда звучала настоящая угроза. И что-то мне подсказывало, что она более реальна, чем все, что было раньше.

– Не перестарайся, – хмыкнул Гаерт. – Она нужна живой до особого распоряжения Виктора.

Некоторое время они молчали, потом сани остановились, и я услышала шорох. Гаерт, вероятно, слезал, потому что вскоре послышался хруст снега, и голос стал приглушеннее: