Omo sanza lettere (Человек без букв)

– Ты решил всё?

– Ага.

– Но как ты…

– Молча, Макс, молча, – прервал его я, украдкой глядя на одноклассницу, что так и не успел поблагодарить.

Больше приятель ни о чём не спрашивал, с чистой душой копируя мои ответы. Как и сказала девушка, профессор явился через 5 минут.

После урока я нагнал её в коридоре:

– Рит, постой.

– Что-то хотел?

– Да, сказать "спасибо", – я нервно теребил лямку рюкзака, – ты спасла мою задницу. И, к слову, не только мою.

– Пустяки, это всего лишь физика.

– Всего лишь физика, – механически повторил я, – и, тем не менее, спасибо. В рамках этой дисциплины я абсолютный тупень. Я бы даже сказал, тупень в кубе.

– Не думаю, что всё настолько плохо, – усмехнулась девушка.

– Серьезно. Я… ты знаешь, – я сбился в потоке хаотичных мыслей, впервые утратив свое красноречие.

А она ослепительно улыбалась. Смотрела бойкими глазами и улыбалась, терпеливо ожидая, пока мимолётное слабоумие меня покинет.

– Пожалуй, единственное, что я запомнил из курса физики – это закон сохранения энергии, – ляпнул я, всё-таки находя слова.

– Правда? И о чём он?

– Кто? – бестолково вытаращился я.

– Ну, закон, – Рита неопределённо повела рукой, словно этот жест вносил какую-то ясность.

– Эм, – я растерялся ещё больше, начиная злиться на свою дурацкую неловкость, – А разве ты не знаешь?

– Я знаю, но хотела проверить тебя, – глаза цвета горького шоколада светились детской беспечностью.

"Вот же дьявол! И кто тебя за язык тянул?" – я дал себе несколько виртуальных оплеух.

Но ведь я знал, я точно помнил его.

– Дай угадаю, ты знал. Просто сейчас забыл, – будто прочитав мои мысли, заключила одноклассница.

– Нет, я помню, – упорствовал я, всё больше загоняя себя в угол.

И уже продумывал план побега, как слова сами полились из чертогов разума:

– Согласно этому закону, энергия не возникает и не исчезает бесследно, а переходит из одного состояния в другое. Иными словами, её нельзя создать или уничтожить, можно лишь трансформировать.

– Браво, Громов, пять, – рассмеялась девчонка, – и почему ты запомнил именно это?

– Просто я сижу у окна.

– Что?

О боги, что я несу? Вероятно, она решит, что я представляю редкий случай олигофрении.

– Я к тому, что не люблю физику, – попытался выкрутиться я, чувствуя, как нещадно горят уши, – но мне нравится анализировать. А формулировка этого закона подтолкнула к размышлениям о смерти.

Чушь, конечно. Но, если верить ему, мы не умираем окончательно. Иначе куда девается энергия? Не в червей же? – рассуждал я, изучая рисунок замытой плитки.

Рита посмотрела на меня озадаченно:

– Выходит, то, что некогда именовалось тобой, продолжает жить дальше, только в другой форме? Своеобразная иллюзия бессмертия, – просияла она.

Я же задумался, в какой момент наша беседа приняла столь странный оборот.

– Значит, ты считаешь также?

– Физика таит угрозу для философов, – произнесла девушка, оставив мой вопрос без внимания.

– Какой из меня философ? – смутился я, – Скорее, утопист.

– Один хрен, – отрезала Рита, и мы оба прыснули от смеха, – Но в целом, Громов, я соглашусь. Смерть – это не конец пути, а лишь его часть. Когда умрёшь, колесо сансары не замедлит свой ход.

– Не замедлит ход, – в звенящем эхе простучало сердце.

– Снова ушёл в себя? – обернувшись, я увидел Макса.

– Мы тут… – когда я повернул голову, её уже не было.

– "Мы" – это кто? Ты и твоя шиза? – неистово заржал приятель.

– Да нет же, я разговаривал…

– С самим собой? – вновь оборвал меня парень, заливаясь смехом, – или с мёртвыми? Вам времени на кладбище недостаточно?

Я посмотрел на него и решил, что объяснять что-либо не имеет смысла.

– Да, чувак, опять шиза подъехала. Но ты ведь к ней привык, – я выдавил фальшивую улыбку, – пойдём на… куда, кстати?

– Алгебру, – подсказал Макс, с подозрением глядя на меня.

– Ясно, – мы не спеша последовали вдоль школьного коридора, как вдруг я опомнился, – вот же черт, ненавижу алгебру!

– Ну извини, бро, сегодня нет лит-ры, – одноклассник толкнул меня плечом и унёсся вперед.

***

– Слушай, а тебе никогда не хотелось сесть на "Харлей" и умчаться вдаль? – мы уже спускались с крыльца, когда я задал Максу этот вопрос.

– Какой "Харлей", Каспер? Ты велик-то освоил прошлым летом, – он кинул в меня насмешливый взор, – причём благодаря мне.

– Никто не умаляет твоих заслуг. Я только хотел сказать… – и вдруг до меня дошло: он все равно не поймёт, – хотя неважно, забей.

Парень усмехнулся:

– Ты пугаешь меня всё больше.

Минут через десять мы стояли у развилки дорог.

– На созвоне, Кас. Не гуляй допоздна по могильникам, – приятель похлопал меня по спине, сворачивая направо.

– До завтра, – тихо отозвался я, как обычно, срезая частным сектором.

Иногда мне казалось, что во всем мире не найдётся души, способной меня понять. Но сегодня, лишь на мгновение, я почувствовал, что меня слушали. И это было по-настоящему.

В наушниках на репите заиграл "Беспечный ангел", а путь, представляющий собой череду солнечных полос и листьев, вывел меня к дому. Однако он был фикцией. Красивой бутафорией, что создаёт видимость тепла и уюта. Немного поразмыслив, отправился в свой истинный дом.

Проходя среди надгробий, я наслаждался бескрайним покоем. Возможно, звучит как абсурд, но лишь здесь я ощущал себя дома. Бросив рюкзак рядом с деревом, что стало свидетелем всех моих тайных дум, я рухнул на землю. И, прислушиваясь к царству бесконечной тишины, почувствовал, как что-то упирается мне в спину.

Всего лишь ветка. Откинув нарушительницу покоя, я уцепился взглядом за корявый ствол.

"Не понял", – буркнул себе под нос, обнаруживая на нем засечки, которых не замечал прежде.

Чуть ниже проходила расщелина, присыпанная землей. Откопав её, я увидел небольших размеров дупло. В нём загадочно сверкал глянец чёрной ручки, на конце которой был череп. Достав вещицу, я заметил рядом толстенную тетрадь. Интересно, чей это схрон?

Любопытство заставило меня сразу открыть находку. Но каково было мое огорчение, когда я понял, что вся тетрадь исписана текстом незнакомого мне языка. Плюс её листы украшали наброски, сделанные карандашом или чёрной ручкой.