Омут. Книга вторая. Углы

– Что мне делать? – спросила Шарлиз.

– Не знаю, подумай о чем-нибудь и направь все свои мысли на вазочку, - а сама я села опять на край кушетки.

– Ладно, - девочка смотрела то на меня, то на предмет в руках.

Она осторожно поставила перед собой фарфоровую вазочку и, как йог, скрестила ноги, закрыв глаза. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Затем на ее лобике пролегла морщинка, девочка напряженно думала о чем-то. И в следующую же секунду вазочка разлетелась на мелкие кусочки от мощной молнии. Правда ни я, ни Шарлиз не поняли, от чего молния – от сил девочки или просто прутья незаметно подступили к предмету на полу.

– Попробуй еще раз, только без молний, - я подала ей хрустальную пепельницу, - кто курит?

– Никто, это вазочка для конфет, - улыбнулась она.

– А я думала это пепельница, - я вновь присела на край кушетки.

Шарлиз приняла позу «лотоса», только на этот раз девочка напоминала тибетского монаха. Я даже усмехнулась своей мысли. В это время над пепельницей для конфет появилась небольшое пушистое облачко, стремительно превращающееся в грозовую тучу, но не успела капнуть и капелюшечка, как из тучки появилась молния и расколола не разбиваемый хрусталь пополам.

– Значит, все-таки это было стекло, - с легкой иронией промычала я.

Сама Шарлиз была собой не довольна, о чем я учтиво ее спросила. Девочка ответила, что изучила множество книг по психологии, чтобы жить в мире с собой. А сейчас использовала всего два приема, но они почему-то до конца не сработали, ведь в итоге предмет взрывался. Мы договорились, что она будет продолжать занятия. Я собрала много чего бьющегося и не совсем – со всей комнаты и после определенной операции передачи, она спрятала их за кушеткой, так чтобы не было видно никому, кроме нее самой. Наверняка преподавателям не придет в голову заходить за кушетку. Когда они приходят, то садятся на нее, стараясь не смотреть на Шарлиз – может, их все же мучает совесть? В любом случае, мое беспокойство о том, что могут заметить ее попытки совладать со своей способностью, она усыпила. Мы попрощались, и я ушла.

Я вышла на лестницу, проход за мной тут же закрылся. Стремглав я помчалась вниз и на последнем повороте чуть не врезалась в поднимающегося по встречной полосе парня в зеленой форме. Я бы не обратила на него внимания, если б он не сказал:

– Привет.

– Привет, - на автомате выпалила я и лишь затем, как в замедленном повторе, повернулась и взглянула на него.

– Как твои дела? – продолжал Тим.

– Отлично, - сквозь зубы ответила я, - а если бы ты не вмешивался, то были бы еще лучше, - оттенки сошли с моего лица, превратив в бледное полотно.

– Ну, уж прости, что пытался спасти те…

– Я тебя умоляю! – резко перебила я. – Прекрати себя успокаивать этой наивной мыслью, - с откровенным сарказмом молвила я.

Думается, он стал во много раз бледнее меня. А к концу моей фразы его щеки и уши принялись набирать цвет, как быстро поспевающие яблоки.

– Всего хорошего, - бросила я фразу ему в лицо и, развернувшись, быстро слетела вниз.

Не знаю, сколько он там простоял, как часовой у Букингемского дворца, но на ужине его не было видно. Впрочем во время вечернего приема пищи мне было совершенно не до него. Я почти мгновенно отыскала Мередит, одиноко сидящую в дальнем углу. Не понимаю, почему эта девушка все время стремится спрятаться в углах? Ведь это смешно – легче всего найти что-то или кого-то именно в углу. Так или иначе, а она мирно сидела и бесшумно поедала нечто, лежащее на ее подносе.

– Новый эксперимент поваров? – полюбопытствовала я.

От моего голоса несчастная аж подпрыгнула. Скрыв улыбку, я приземлилась напротив нее. Мередит закашлялась, я перегнулась с желанием постучать ей по спине, но она жестом попросила не делать этого.

– Все в порядке, ты просто меня напугала, - она отпила воды, - уф, не делай больше так, ладно?

– Ладно, если ты не будешь забираться в такую даль, - произнесла я, оглядываясь вокруг.

С моего места было отлично видно всю залу. Вот у раздаточного конвейера началась перепалка двух голодающих, на входе с брезгливым видом показалась Линда и ее свита. У противоположной стены вдоль окна рассаживались студенты в красной форме, среди которых я углядела макушку Михаэля. Рядом с ним восседали два парня в сине-голубой форме, наверняка, близнецы.

– Кого ищешь? – раздался голос Мередит, она смотрела туда же, куда и я, только знать бы на кого смотрела она.

Я вдруг вспомнила, что в той, другой, реальности Михаэль был влюблен в Мередит. И вдруг почему-то размечталась, что в этой они могут спокойно дружить. К тому же эта Мередит – настоящий человек, со всеми включающими данное понятие составными. Но визави была слишком забита, а Михаэль – испытывает ли он здесь к ней то, что и тогда? Это известно, как говорится, одному Богу.

– Знаешь, мне вчера за ужином показалось, будто Михаэль, - она произнесла его имя совсем тихо, - любовался мною…

– Что? – я не сразу поняла, о чем она.

– Он как-то странно улыбался, - не обратив внимания на мой вопрос, продолжала она, - нет, конечно же, он просто усмехался, - и тут же обрубила мосты.

– Почему ты так думаешь? – неужели она влюблена в него, просто не верится, а в той реальности Тим был ее идолом.

– Сама посуди, кому я могу понравиться? – при этом Мередит явно не напрашивалась на комплименты.

– Да брось ты, - я стукнула ногой о пол, - ты очень даже симпатичная молодая леди.

– Нет, Дора, это ты брось. Я всегда была в твоей тени, - она говорила, не глядя мне в глаза, - просто твоей некрасивой подругой.

– Ладно, возможно, в тень ты сама себя водрузила. Но несимпатичной ты не можешь себя называть, потому что это неправда, - вот и начался наш разговор о ее не самоуверенности.

– Ну, Дора, - заныла девушка.

– Молчать! Я сказала, значит, так оно и есть, - черт, откуда во мне это диктаторство, надеюсь, не превращусь в свою мать.

Девушка молча уставилась на меня. Да, я ее прекрасно понимала. Решив сгладить ситуацию, я улыбнулась на столько дружелюбно и мило, на сколько была способна и чуть ли не сюсюкающим голосом пролепетала:

– Мередит – ты очень симпатичная девушка, просто тебе не хватает уверенности в себе, но я убеждена, ты хороший человек, и окружающие оценят тебя по достоинству. И ты не должна это отрицать и уж тем более откидывать мысль, что можешь быть привлекательной для противоположного пола.

Во время моей тирады на ее лице пролетел калейдоскоп настроений и мнений, и возможно, ей хотелось возразить, но она просто не знала как. В общем, разговор был окончен, доужинали молча. Только время от времени визави поглядывала на меня. А на выходе она бросила взгляд в сторону стола с ребятами в красной форме. Я даже подозреваю, с чьим взглядом она желала встретиться, но не смогла, потому что Умник и близнецы ушли за несколько минут до нас.

Шли дни, часы, недели. Раз в три дня я навещала Шарлиз, чаще не получалось по ряду причин, но главной была одна – слишком много времени с ней проводила лично директриса и прочие преподаватели. С другой стороны, учиться всегда полезно.

В середине второй недели февраля я решила навестить Эмми. В ее мини-кафетерии была просто лихорадка в преддверии Дня Влюбленных. Сама Эмилия фактически не вылезала из кухни, заказы шли один за другим, и все желали чего-нибудь особенного. Она позволила мне войти в ту часть кухни, где, кроме нее, никого не было. Разумеется, я надела халат и помыла руки, будто ей нужна была моя помощь. Как выяснилось, нужна. Все свежие шоколадные штучки я складывала на поднос и выносила в первую часть кухни, где были разные повара и поварята. Я ставила на свободный стол поднос, чье содержимое они тут же разбирали и отдавали посудину мне обратно. Так продолжалось до позднего вечера. Эмми от напряга чуть ли не ругалась. И опять же, с другой стороны, все доставляло ей бешеное удовольствие. По сути дела, она не прилагала усилий, чтобы что-то состряпать. Просто брала фигурки – даже из пластмассы – и несколько секунд держала в руке, а потом уже шоколадными укладывала их на подносы. Пока я выносила один, девушка заполняла другой. При этом я не переставала поражаться изобретательности заказчиков да и самой Эмилии. Тут были и шоколадные ручки, и тарелки, даже целый чайный сервиз, и туфельки в натуральную величину, и когда-то бывшие мягкие игрушки – в общем все, на что хватит фантазии…