Он пришёл сверху. Том I. Во власти сна

Артём почувствовал, как перед ним что-то поставили. Он тут же открыл глаза и выпрямился.

На столе появился сервиз из тонкого белого стекла — две округлые чашки с блюдцами, сахарница и тарелка.

— цикорий и кое-что перекусить, — спокойно объявил слуга в белой рубашке и тёмной жилетке, ставя на стол большую тарелку, на которой умещалось несколько бутербродов, щедро смазанных красно-фиолетовым вареньем. С двух сторон от его лица свисали длинные собачьи уши, на свету поблёскивал маленький чёрный нос.

— Спасибо, Нойл, — махнул рукой Первомай, протягивая руку к бутерброду.

— Я могу помочь чем-то ещё?

— Нет, ты свободен.

— Вы были моей последней надеждой… — руки Артёма бессильно упали на стол, между появившимся чашками, и он поднял на правителя полный отчаяния взгляд.

— По чему ты больше всего скучаешь? — Первомай громко отхлебнул чая, не спуская взгляда с Артёма.

Артём поджал губы и равнодушно глянул в сторону. Вопрос показался ему неуместным, поэтому он промолчал.

— Я вот по небу, полному звёзд, — продолжал Первомай.

Всё итак уже перестало иметь какой-либо смысл: звезды, морозный водзух, зелень или запах роз. Он больше никогда не увидит ни этого, ни свою мать, ни своих друзей. Это всё равносильно смерти, да. Проще всего просто выпить какую-нибудь ядовитую хрень и уснуть навсегда. Артём тяжело выдохнул и, закрыв лицо ладонями, замер.

— Ну, вообще-то есть способ, но он довольно долгий, — вдруг бросил правитель.

Артём сжал в кулаке скатерть перед собой и поднял оживший взгляд на Первомая:

— Какой?! — почти прорычал он от напряжения.

— Погоди, давай по порядку. Я и позвал тебя, чтобы, так сказать, поделиться опытом. Думал, ты что-то знаешь.

— Ничего я не знаю. Я случайно упал в трубу. Из-за собственной тупости, — начал Артём и украдкой глянул на угощение, — точнее, тупости моего друга.

Тут он почувствовал, как медленно, но верно сжимается от голода желудок. Или это только кажется? Запах клубники был таким сильным, что Артём невольно подумал, что это сон. Но почему такой странный цвет?

— Для начала расскажи мне, что за труба такая? — промямлил Первомай, уплетая бутерброд. Он вытащил из переднего кармана пиджака белый платочек и вытер испачканный в варенье рот.

У Артёма от напряжения пересохло в горле. Он опустил взгляд и посмотрел на цикорий в чашке перед собой, затем приподнял её двумя руками и понюхал. Пахло цикорием! Настоящим цикорием! Артём сделал глоток и до боли знакомый вкус вернул почти забытые воспоминания о прежней жизни.

— Так что, расскажешь? — нетерпеливо напомнил правитель.

Артём рассказал ему о трубе, Диме и песне Элвиса, и от истории, которая от множества повторений стала казаться ему заклинанием, немного успокоился.

— Так какой же способ? — напомнил он в конце рассказа.

— Очень интересно… — Первомай задумчиво посмотрел на цикорий в чашке и принялся прокручивать её в пальцах. — Кажется, что ты попал сюда несколько иным путём, чем я. Или же это были галлюцинации, вызванные скоростью перемещения… Но дыра, просто так? В это сложно поверить… — Первомай будто бы разговаривал сам с собой, он говорил тихо, почти шептал, и растерянно бегал взглядом по столу.

— Поешь, Артём. Тебе нужны силы, чтобы заживали раны, — сказал он уже громче и кивнул в сторону тарелки с угощением.

Артём посмотрел туда, куда указывал Первомай.

— Это клубничное?

— Оно самое, — улыбнулся Первомай.

— Но почему такой странный цвет? И откуда клубника здесь?

Первомай устало выдохнул.

— Понимаю, ты поражён, давненько не видел нормальной еды, — и тут он снисходительно улыбнулся. — Сахара для варенья у меня нет, поэтому я вывариваю его из обычной свеклы. Довольно просто, но очень уж муторно. Поэтому варенье — на вес золота, — правитель многозначительно поднял вверх указательный палец с массивным серебряным кольцом.

— И как это всё растёт без солнца? — не унимался Артём.

— Лампы, — буднично бросил вождь. — Ты же не думал, что это обычные лампы?

Артём неуверенно мотнул головой.

— Будь эти лампы обычными, местная жизнь в том виде, в котором она есть сейчас, была бы невозможна. Да и у меня давно бы уже кости стали мягкими, как губка. Так что не знаю, как эти лампы работают, но они вполне годятся и для поддержания жизни, и для питания растений. Хотя, конечно, и они не совсем подходят для наших, человеческих плодов… Поэтому как-то так… — Первомай развёл руками, поджав губы.

— Что ж, я подозревал это… — Артём сделал очередной глоток чая, а затем, вдруг вспомнив, сказал:

— Расскажите, пожалуйста, о способе вернуться.

Он постарался произнести это вежливо, но от напряжения получилось совсем не так.

Первомай издал тихий смешок.

— Так, давай сначала. Я работаю на атомной станции. А ты специализируешься на чём нибудь? — начал он, потянувшись за очередным бутербродом.

— Да. Я планирую учиться, чтобы стать учёным и тоже работать на атомной электростанции, — Артём стал смотреть на платок, торчащий из переднего кармана собеседника, чтобы не буравить того взглядом. — Я должен был сдавать экзамены для поступления университет, если бы не попал сюда.

— Мне очень жаль, Артём. Но в то же время я ужасно рад, что ты попал сюда, — правитель уверенно улыбнулся, совсем как на своём портрете.

Тут Артём непонимающе посмотрел на него.

— Ведь в таком случае мы сможем объединить наши закалённые физикой умы для того чтобы отправиться домой.

— Я бы не сказал, что я знаю достаточно, чтобы понять, каким образом меня сюда перебросило… — выдохнул Кристалинский.

— Съешь бутерброд, — снова напомнил Первомай, и, протянув руку, взял угощение и протянул его Артёму. — Уважь хозяина дворца, — хитро подмигнул он.

Артём устало выдохнул и принял кусок хлеба, щедро покрытый вареньем. Если для того, чтобы узнать, как вернуться домой, требуется это — он готов. На хлебе был так много варенья, что он тут же испачкал пальцы. Откусив кусочек, он тут же почувствовал, как по всему телу пробежали мурашки. Неужели это человеческая еда?

— Расскажете, что вы знаете?

— Слышал ли ты когда-нибудь о теории кротовых нор? — Первомай наклонился ближе к Артёму и, отодвинув свою чашку, сложил руки в замок перед собой.