Она - моё табу

Несмотря на достаточно скромный размер груди, она пиздец какая красивая. Меня крепко вставляют крупные тёмные сосочки с такими же тёмные ореолами вокруг них. Мне нравится видеть, как они сморщиваются от моих касаний. Нравится чувствовать, как эти твёрдые вершинки вжимаются в кожу. Нравится слышать разорванное на части тяжёлое дыхание и тихие, но звонкие стоны.

Я признался, что влюбился в неё вполне осознанно и продуманно. Хотел, чтобы она знала и понимала всю серьёзность моих намерений. Ещё до этого разговора знал, что отпустить её уже не смогу. Если реально захочет вернуться в Америку, то поеду за ней после дембеля. С английским у меня неплохо. С учёбой что-то придумаю, переведусь на дистанционку или заочку. С заработком тоже решу. В любом случае, Кристину не оставлю. Уже не представляю, как мы по отдельности будем. Как всё это провернуть, задачка, конечно, не для слабонервных, но трудностей не боюсь. Буду решать проблемы по мере их поступления. В данный момент она у меня всего одна: перестать водить пальцем вокруг истекающей соками расщелинки и пульсирующего клитора.

— Андрюша… — перекатывает дыханием в шею, немного отстраняясь, но стоит моим глазам скатиться вниз, как Фурия тут же приклеивается обратно, пряча грудь.

Откуда в ней эта стыдливость? Если учесть её обычную одежду и откровенно сексуальное поведение, то даже представить сложно, как Царёва краснеет и лепечет от смущения. Но, бля-ядь… Как же меня от этого прёт. Вставляет от неё такой. Хочется стать для неё проводником в мир, о котором Кристина ничего не знает. Вести за собой. Научить не бояться меня и не стесняться собственного тела и наготы. Ведь Крис так прекрасна в ней. Да, я романтик. У меня талант красиво говорить и ухаживать. И дело вовсе не в опыте, а в чувствах и желаниях, с которыми это делаешь.

Мягко веду ладонью по разогретой солнечными лучами и слегка вспотевшей спине. Зарываюсь лицом в душистые вьющиеся волосы и просто вдыхаю её эксклюзивный аромат.

Девушка напрягается. Чувствую, как прокатывается напряжение у неё под кожей. Тягостно вздыхает. Пробегает губами по шее и плечу. Меня буквально обсыпает мурашками. Она отодвигается назад и опускает взгляд вниз. Дёргано прикрывает волосами грудь и сипит, всё гуще заливаясь краской:

— Я нравлюсь тебе… — замолкает, будто подбирает слова. Я просто жду. Ласково прочёсываю пальцами волосы. — Такой? — в итоге добивает так, что остаётся только гадать, что именно она имеет ввиду.

Без прикладывания силы, но всё же с давлением стискиваю двумя пальцами её подбородок и заставляю поднять на меня лицо. Крис едва не задыхается, когда встречаемся взглядами. По новой дрожью расходится и старается прибиться ко мне, но я удерживаю её на небольшом расстоянии, мешая спрятаться.

— Какой «такой»? — хриплю в ответ севшим на эмоциях голосом.

Она судорожно тянет воздух и выпаливает, глядя прямо в глаза:

— Ты говорил, что у меня грудь маленькая. И вообще… Я… Это так стыдно. Раздеваться перед кем-то.

Закусываю губы, подвернув их внутрь и стараясь сдержать смех. Блядь, и это самоуверенная сука Кристина Царёва?

Грудная клетка трусится от подавляемого хохота. Только чтобы не задеть ненормальную ещё больше, обеими руками крепко обнимаю и целую в макушку. Улыбка расплывается по лицу, но не заржать всё же получается. Не могу я так, когда Фурия настолько уязвимая. Знаю же, что тут же взорвётся. Осторожно перевожу дыхание и шепчу, склонившись к уху:

— Очень нравишься, Манюня. И я не кто-то, а твой парень. Твой мужчина, Кристина. Ты не должна испытывать стыд за свою наготу. Ты очень красивая в одежде и без. И грудь у тебя совсем не маленькая. — с опаской проталкиваю между нами кисть и сминаю мягкую плоть, взвешиваю на ладони. Крис задыхается на вдохе. — Совсем не маленькая. Я так говорил, чтобы позлить тебя. Она идеальная.

— Д-да? — заикается Царёва, отрываясь, дабы посмотреть мне в глаза.

Уверенно киваю и со всей серьёзностью высекаю:

— Для меня — да. — перебрасываю руку на её раскрашенное красными пятнами лицо и нежно глажу пальцами. Внутри что-то переворачивается. Взмывает вверх. Меняется местами. Приходит в хаос. Перестраивается. В этой буре зарождается робкое, тёплое чувство к этой девушке. Такая глубокая нежность, что самого дрожью пробирает. Смотрю в тигриные глаза, на подрагивающие опиумные губы, на рвущий кожу пульс и сильнее влюбляюсь. Толкаюсь к ней, вжимаясь лбом в переносицу, и выбиваю ей в рот: — Как же я тебя ненавижу.

Кристина не отвечает. Только оборачивает руками плечи и тянется к губам. Легко целует, но смело. Скользит языком по моим губам, разражаясь чередой коротких вдохов-выдохов. Обнимаю своё помешательство, ласкаю в ответ, но не говорю «люблю». И дело не в том, что не готов, а потому что это слово ничего не изменит. Невозможно им выразить всё, что так ярко и горячо пылает в груди.

Крис смелеет. Тактильно изучает моё тело. Ладонями, трясущимися пальцами, неопытными губами. Гладит, трогает, сжимает, легонько поцарапывает, щупает и шумно дышит. Сейчас как никогда бурно радуюсь проведённому за спортом времени.

— Ты такой классный. — шелестит Фурия, обжигая поцелуями ключицы. — Мне нравится тебя мацать. — смеётся приглушённо и, вконец набравшись храбрости, скатывает руки по бокам и переводит на пресс, а после и ниже.

Дышать перестаю, опасаясь спугнуть её. В идеале, конечно, тормознуть это безумие. И пусть пляж абсолютно безлюдный, это вовсе не значит, что в любой момент кто-то не решит спуститься сюда и застанет нас в таком виде. Я-то переживу, но вот Фурия вряд ли. И так вся трясётся, будто перепуганный кролик. Сама себя пересиливает. И не только в борьбе с, судя по всему, врождённой стыдливостью и страхом перед тем, к чему могут привести её действия. Она учится делать то, что для неё сложнее всего — доверять. Позволить кому-то снова трогать её тело. Впустить человека в разбитое сердце чертовски сложно. Я же знаю. Понимаю, если она разнесёт моё, то больше не смогу любить никого. Она ведь того же боится. Боли. Не знаю только, какой больше: физической или душевной. Думаю, для неё они на одной ступени. И я собираюсь любыми способами доказать Кристине, что со мной ей не надо бояться.

В порыве убедить её в том, что я «тот самый» накрываю её руки своими, парализуя дальнейшие движения. Фурия стремительно вскидывает на меня лицо и непонимающий взгляд. Запускаю пальцы в волосы и сдавливаю затылок.

— Я сделаю тебя счастливой, Манюня. — выбиваю без сомнений и фальши. Просто знаю это. — Если я и заставлю тебя плакать, то только от счастья. Ты можешь мне верить.

— Знаю, Андрей. — так же искренне толкает, не отводя взгляда. — Я уже верю. С тобой… — берёт паузу, переводит дыхание. — С тобой мне не страшно. Только очень стыдно. — выпаливает это и опять щёки загораются румянцем. — Я стараюсь справляться, но пока не очень получается. — пускает на губы грустную улыбку, но тут же трусит головой и улыбается уже светлее. — И я очень благодарна тебе за терпение и понимание. Особенно если учесть, как мы начали. Не вижу смысла просить за своё поведение прощение. — пожимает плечами и уводит глаза мне за спину. — Я это уже сделала. Наговорила гадостей. Но я правда жалею об этом, Андрей. — через глаза прямо в душу пробивается. — Знаешь, я ведь всегда и со всеми такая резкая. Только ты влияешь на меня, меняешь… — тяжело и шумно сглатывает. Оборачивает руки вокруг торса, прижав ладони к спине. Опускает голову на плечо. — Это немного пугает. Я теряю себя. Совсем другой становлюсь.

— В этом нет ничего страшного, Крис. — выжигаю дыханием нежную щёку. — Ты подстраиваешься. Это естественно. Я тоже прогибаюсь под тебя. Иначе не получится. Если хотим быть вместе, придётся менять себя.

— И ты готов к этому? — спрашивает тихо.

Ощущаю её пытливый взгляд и киваю. Но всё же и словами подтверждаю:

— Готов.

— Тогда… Тогда… — бомбит с энтузиазмом, но об него же и спотыкается. Глубоко вдыхает, успокаивая эмоции. Сосредоточиваю всё внимание на неадекватном стуке её сердца. — Тогда я тоже смогу. Обязательно смогу. Поможешь?

— Конечно. — стягиваю взгляд к её блестящим глазам. — Всегда и во всём.

Тигриный взгляд разгорается ярче. В него примешиваются другие эмоции. Их так много, что меня ведёт как от похмелья. Исключительно на лицо смотрю, ибо Фурия совсем расслабилась и, видимо, забыла, что кроме трусов на ней нихуя нет. Сидит полубоком, выставив мне отличный обзор на небольшую грушевидную грудь, всё с таким же сморщенным, тянущимся вверх соском.

Блядь!

Крис тем временем подскакивает на колени и отползает на несколько сантиметров. Тянется пальцами к животу, спускает ниже и цепляется в резинку боксеров. Оттягивает немного и заглядывает внутрь. Тут даже я ощущаю, как кровь к моим щекам приливает. Она так внимательно смотрит. Чуть сдвигает голову на бок. Между маковых губ мелькает кончик языка. У меня вся ротовая пересыхает, когда кончиками пальцев с неожиданной осторожностью проводит по самой верхушке члена. Она поднимает голову и глядя чётко в глаза, приглушённо просит: