Она - моё табу

— Объясни, что я должна делать, чтобы доставить тебе удовольствие.

— Ты не должна. — выдыхаю как-то растерянно.

Как я, мать вашу, должен ей это объяснить? Инструкции как дрочить мужику у меня нет.

— Не должна. — без заминки соглашается Царёва. — Но я сама хочу. Я очень любопытная. — подтягивает уголки губ.

— Заметил. — буркаю с усмешкой.

Приподнимаю таз, надеясь, что Фурия поймёт намёк. Понимает. Крепче сжимает ткань и стаскивает трусы вниз. Плюхаюсь голой задницей на разогретые солнцем камни и впиваюсь глазами в пунцовое лицо девушки. Она даже не дышит. Нереально медленно тянется пальцами. Прикасается невесомо. Сжимаю зубы, но протяжный стон всё равно прорывается.

И дело совсем не в том, что я почти год на армейском пайке. С Алей такого не было. Всё дело в Фурии. В том незримом чувстве, что бурлит между нами. Даже лёгкие касания кружат голову, будто девственнику на выпускном. Я пиздец как сильно хочу заняться с ней сексом. Почти невыносимо. Но та самая любовь заставляет сидеть на месте, сгребать кулаки, стискивать челюсти и позволять ей изучать, мать вашу, мой хер. Каждую мышцу разбивает тремором предвкушения. И, естественно, удовольствия.

Крис прикладывает ещё два пальца и легко ведёт вниз.

— Гладкий. Приятный наощупь. — шепчет, поглядывая на меня исподлобья. — Тебя это раздражает, да? — палит, явно замечая моё напряжение.

Ну не могу я этого спрятать. Колошматит меня от неё. От её почти голого вида. От рваного дыхания. От запаха лета и возбуждения, исходящего от Кристины.

— Что? — выдавливаю сквозь зубы.

— То, что я говорю. И делаю.

Планомерно выдыхаю и закрываю глаза.

— Нет, Крис. Не раздражает. Просто это не так просто. Сдерживаться.

— Что я должна делать?

— Сожми. — цежу с нажимом. Царёва несмело оборачивает потряхивающимися пальцами ствол и ждёт дальнейших указаний. — Чуть крепче.

Она усиливает давление. Я стону от ощущения её тёплой, нежной ладони на своей плоти.

— Так?

— Да.

— Что дальше? Двигать? Вверх-вниз? Больно не сделаю?

— Не сделаешь. Просто, блядь, начинай. — рычу, как взбешённый тигр.

Плотнее смежаю веки и чувствую телом, как она вздрагивает. Голос скрипит, когда говорю:

— Не бойся, Кристина. В случае чего, я дам знать. Начни медленно. Ускоряйся постепенно. Не спеши сразу.

— Он большой. — раздаётся зачарованный шёпот.

Я даже кивнуть не могу. Опираюсь на локти и откидываю голову назад. Быстро сканирую тропинку, по которой мы спускались, и полностью отдаюсь доставляемому неопытными ласками удовольствию. Фурия, наконец, начинает дрочить. То сильнее сдавливает, то ослабляет. Но кистью водит очень медленно. Я не тороплю. Не хочу напирать на неё. Пусть идёт на инстинктах. Сама поймёт, что и как надо делать. И понимает ведь. Наращивает темп. Я наращиваю амплитуду стонов. Не могу держать. В груди жжёт от них. Глотку дерёт, пусть и глушу громкость всеми возможными резервами. Кулаки до хруста суставов жму. С зубов эмаль обсыпается — так челюсти стискиваю.

Даже за рёвом перекачанной похотью крови слышу, как часто и отрывисто дышит Кристинка. Как сама тихо постанывает. Не надо иметь IQ под две сотни, чтобы понять, что её этот процесс заводит.

С трудом разлепляю веки и наблюдаю за Крис. Старается девочка. Очень. Все свои движения на контроле держит. Внимательно следит за тем, как при подъёме крайняя плоть почти полностью скрывает головку. На регулярной основе облизывает губы. Как расширяются янтарные глаза, когда с громким стоном кончаю, заливая её руку и свои живот и пах. Без сил падаю на спину. Отдалённо понимаю, что Крис прижимается к боку. Обнимаю и прибиваю крепче.

— Спасибо. — шепчу нежелающими слушаться губами.

— Это был… интересный опыт. — толкает с улыбкой в интонациях Фурия, пряча лицо у меня на шее. Неразборчиво хмыкаю и поворачиваю голову. Стесняшка моя вся краснее помидора, но всё равно улыбается. — Тебе надо помыться. — выбивает наставительно.

— Надо. Через минуту.

Тянусь к её губам, но Царёва с приглушённым смехом изворачивается и подскакивает на ноги. Поманив пальцем, бежит в воду. Забываю о том, что все мышцы расслаблены до ненормальности, и подрываюсь следом. Натягиваю трусы и подцепляю её лифчик. Если будет голая щеголять, я точно забуду обо всех своих обещаниях. Нагоняю Кристину уже в воде. Сразу прижимаю к груди, как нечто самое дорогое и хрупкое. Она поднимает на меня довольное лицо и шуршит:

— Я всё сделала правильно?

— Да, Манюня. А теперь одевайся, а то уж больно соблазнительная картина.

Стаскиваю взгляд на торчащие из воды вершинки, и она тут же прячет их предплечьями. Выдёргивает у меня лифон и натягивает его. Поворачиваю к себе спиной и застёгиваю.

— На какой крючок?

— На второй. — дёргано вздыхает и добавляет, опустив голову. — Ты очень большой, Андрюш. Я не знаю, как смогу… Как он в меня… поместится. — заикается, царапая мои руки, сложенные на её животе.

Наклоняю голову и прихватываю губами мочку уха.

— Поместится. Женское тело умеет приспосабливаться, подстраиваться под своего мужчину.

— Я не уверена… — так же глухо шелестит.

— Зато я уверен, малышка. Когда придёт время, у нас всё получится.

— Я верю тебе.

Прокручивается лицом ко мне, обнимает за шею и столько во взгляд вкладывает, что меня закручивает в водовороте её эмоций.

— Ты можешь меня просто обнять? — выбивает с дрожью.

— Могу. Если тебе это надо.

— Надо.

Обнимаю. Придавливаю. Глажу. И растворяюсь в этой девочке-женщине.

Глава 28

Не думал, что для счастья достаточно одной улыбки

— И как это есть? — раздражённо бурчит Крис, поглядывая на обуглившуюся картошку.

— Ты никогда не ела печёную картошку? — толкаю, поднимая вверх одну бровь.

Она смотрит на меня исподлобья со злобным прищуром. Отворачиваюсь, только чтобы вытащить последнюю картошку из углей, и сажусь рядом с Царёвой. Обчищаю ножом нагар и протягиваю ей.

— Только осторожно, она горячая. — предупреждаю на всякий случай.

— Прямо так есть? В кожуре? — с недоверием выписывает.

Не могу поверить, что Кристина никогда не пробовала картошку из костра. У неё вообще детство было? Знаю, что папаша у неё вечно занят на службе, но неужели настолько всё плохо?

Очищаю вторую картофелину и надкусываю, подавая пример. Фурия сомневается недолго. Дует на свою, остужая, кусает и прикрывает глаза.

— М-м-м… — тянет с набитым ртом. — И правда вкусно. А соль у нас есть? — с улыбкой протягиваю ей спичечный коробок. Она щедро засыпает картошку и протягивает мне соль. — Тебе посолить? — киваю и позволяю посолить мою. — Хватит?