Она под запретом

Мотнув головой, чтобы оттолкнуть эту трусливую мысль, я обнимаю себя руками. Когда он выйдет, можно встать и снять футболку. Ему нравится моя грудь, насколько я успела заметить.

Шум воды стихает, и у меня моментально пересыхает во рту. Через какие-то несколько секунд Арсений выйдет и увидит меня. Я нервно поправляю волосы и встаю. Оттягиваю футболку вниз, чтобы прикрыть бёдра, но сообразив, что подобная скромность противоречит моему плану, отпускаю.

С лёгким скрипом открывшейся двери в комнату проникает пряный аромат геля для душа и влажность. Я напрягаю мышцы ног и спины, чтобы продолжать стоять прямо и не ёжиться. Из одежды на Арсении лишь белое полотенце, замотанное вокруг бёдер, глаза смотрят прямо в мои. Всего на долю секунды в них мелькает замешательство, которое сменяется знакомым выражением незаинтересованности.

— Что ты забыла в моей комнате? — и голос резкий и холодный, как сталь ножа.

Мне требуется напомнить себе, что я являюсь организатором и участником авантюры и преследую конкретную цель. Меня не должны задевать его подначивания и его грубость. Я здесь ради себя.

— Ты ведь входишь без спроса в мою.

— Что-то похожее я уже слышал, — развернувшись, он кладёт на комод телефон, который был зажат у него в руке. — Для чего пришла?

Он спрашивает это так незаинтересованно и небрежно, что моя решительность начинает трещать по швам. Нет-нет. Мне нельзя так быстро сдаваться. Я не прощу себе, если не попробую.

Вкрадчивый тон, призывный изгиб губ.

— А ты сам как думаешь?

— Снова выпила? — рот Арсения кривится в саркастичной усмешке.

Я мотаю головой и начинаю идти к нему, попутно убеждая себя в том, что мои действия — это чётко продуманный план, в котором не задействованы эмоции. Так действительно проще. Когда твоя цель — победить.

— Нет, я не пила. Просто в доме никого нет.

Сощурившись, Арсений оценивающе смотрит, как я приближаюсь, а я не без странного удовлетворения думаю, что он ослепительно хорош: красиво вылепленные плечи, сильные руки, идеальный пресс. Это ведь важно? Чтобы партнёр привлекал физически?

— И ты решила, что это хороший повод расстаться с девственностью?

— А ты так не думаешь? — удерживать соблазнительную улыбку становится всё тяжелее, потому что я начинаю краснеть. Я — это ведь всё ещё я, несмотря на данную себе установку.

— Несколько дней назад ты тряслась от мысли, что я тебя изнасилую, а теперь сама пришла ко мне в комнату. Ничего не изменилось. Я не собираюсь оправдывать твоих романтических ожиданий относительно первого раза.

— Если бы у меня были ожидания, я бы не пришла к тебе. Я не рассчитываю на романтику.

Арсений молчит, глядя на меня сверху. Его обнажённая близость начинает меня подавлять, а влажный запах его тела сбивать с мысли. Дальнейшего плана у меня нет, поэтому я делаю то, о чём думала раньше: подцепляю полы футболки и тяну её вверх.

Зубы начинают постукивать от собственного безрассудства, кожа вспыхивает. Ткань приземляется мне на ступню, и я неловко отпихиваю её в сторону. Я по собственной инициативе стою перед мужчиной почти голая. И не просто перед мужчиной — перед Арсением.

Его взгляд спускается к моей щеке, царапает уголок губ, скользит по шее. Я затаиваю дыхание и прикрываю глаза, потому что знаю, куда он посмотрит через секунду. Жар, распускающийся внизу живота, настолько силён, что подступает к горлу.

Я делаю ещё один крошечный шажок вперёд, за ним ещё один, пока затвердевшие соски не упираются Арсению в грудь. Этот момент едва ли не интимнее всего, что у меня было. Вокруг светло, а я совершенно трезва.

На его обожжённых солнцем ключицах поблёскивают капли воды, на шее и подбородке пробивается щетина. Я осмеливаюсь лишь на секунду встретиться с ним взглядом и, положив руки ему на плечи, тянусь к губам.

От неожиданного болезненного давления в бёдрах охаю. Арсений рывком тянет меня вверх, а уже через секунду с грохотом опускает на комод. Что-то тяжёлое с глухим звоном падает на пол, в копчик вонзается корпус его телефона.

— Ты сама пришла, — зло выплёвывает он, вклиниваясь мне между ног. Его рот впивается в мой, и одновременно с этим тонкие полоски ткани, прикрывающие мои бёдра, с треском съезжают вниз и повисают на коленях обручем.

От взорвавшихся эмоций меня начинает колотить. Острое возбуждение находит выход в сбивчивом всхлипывании и беспорядочном движении рук, шарящих по его спине и шее, выливается в отчаянном поцелуе. Я кусаю его губы, сосу язык, сжимаю ногами бёдра, прикрытые полотенцем. Хочу затоптать в себе страхи, забыть, что всё случится вот здесь, на комоде, в наполовину снятом белье.

Зажмурившись, я сосредотачиваюсь на вспышках ощущений: на том, как тело пропитывается запахом его кожи, как сладко жжёт соски от трения об его грудь, как рука Арсения путается в моих волосах. Он больше не гладит мой затылок, а с силой сжимает, словно хочет сломать, подчинить. Эта грубость отдаётся влажными спазмами в промежности. Ровно то же я чувствовала тогда в спальне: его животная необузданность и жёсткость находят отклик в моём теле, делают его пределом моих желаний. Наверное, это и называется похоть. Без его привычной холодности в Арсении так много всего первобытного, опасного и притягательного. Он бы запросто мог сломать меня пополам, а вместо этого трогает так, словно годами чувствовал неумолимый голод.

Полоски моего белья соскальзывают к щиколоткам и падают на пол, лишая меня предпоследней преграды. Последняя — это полотенце на бёдрах Арсения. Я не вижу, а чувствую, как он выдвигает ящик комода, слышу, как шарит внутри него рукой. Значит, всё-таки здесь.

Его бёдра влажные и твёрдые как камень — полотенце тоже упало на пол. Шелест фольги заставляет меня опустить глаза: в руке Арсения зажат белёсый кружок, о котором я, впрочем, моментально забываю, потому что впервые имею возможность разглядеть его член. Член, который я однажды уже трогала. Он длинный, прямой, немного темнее, чем его кожа. Напряжённый настолько, что видны набухшие вены. Большая головка, покрытая чем-то блестящим. Все это делают. Мне не нужно бояться.

— Хочешь помочь? — голос Арсения звучит неузнаваемо: он неровный и осипший почти до шёпота. — У тебя есть ещё пара секунд, чтобы сбежать.

Я мотаю головой и сильнее вдавливаю пальцы в его плечи. Это ведь просто член, а не орудие убийства. Все это делают.

Арсений быстро раскатывает презерватив по своей длине, и в этот момент я понимаю, что сама о защите даже не подумала. Луиза права: её брат ответственный.

Поднимаю глаза и натыкаюсь на его взгляд. Синие глаза потемнели и мерцают, они за мной наблюдают. Мне не нравится, как Арсений на меня смотрит — словно пытается прочесть мои мысли, поэтому я тяну его шею к себе и обхватываю его губы своими.

— Я не передумаю.

— Потому что ты дура, — хрипло и будто раздражённо роняет он и отрывает меня от комода.

Этот момент врезается мне в память застывшим кадром фотоплёнки. Мы оба голые, моё тело плотно прижато к Арсению, его ладони держат меня под ягодицы, мои ноги обвивают его бёдра. Совсем как в кино.

Я целую его глубже и почему-то начинаю дрожать. Затылок и спина падают на прохладное одеяло, глаза машинально распахиваются. Арсений надо мной, его живот прижат к моему, а между ног упирается латексная головка.