Она пришла с Земли. Клиентка

Ленора, до этого разглядывающая полировку на ногтях, вскинула голову и внимательно посмотрела на Беллу.

А та обхватила себя руками, прошлась вперед-назад и сердито воскликнула:

— Да где же все?! Почему никого нет?

Ленора задумчиво повторила:

— Никого нет… — Потом глянула на Пинну и с равнодушным видом бросила: — Так в зале сейчас еду выставляют. Все там.

Пинна подскочила, забыв об ушибленной ноге.

— Ай! Чтоб её! А мы-то чего сидим? Обещали же суфле абрикосовое! Бежим скорее, пока второй курс выступает!

Ленора вернулась к разглядыванию ногтей.

— Вы идите, я тут подожду. Не хочу, чтобы какой-нибудь недотепа испачкал мне платье.

— Что платье? — Пинна торопливо ковыляла к двери. — Вот если прямо на сцене живот запоет…

— А я попью, — направилась следом Белла. — В горле совсем пересохло.

Когда шаги и голоса подруг стихли, Ленора вышла в коридор и подняла копье. Действительно, тяжелое. Древко крепкое и толстое, даже пальцы не смыкаются. Такое сломать не просто.

«Надо было Дартс в комнате запереть.»

Двери тут везде одинаковые: двустворчатые, с двумя большими медными ручками — так и манят, чтобы их заперли снаружи. И если пятая группа в одной из аудиторий…

«Остальные просто возненавидели бы „лепешку“.»

Еще раз бросив взгляд по сторонам и прислушавшись, Ленора поспешила в ту сторону, куда ушла пятая группа.

После двух поворотов и множества пустых аудиторий, она в сомнении остановилась. Вряд ли Ортвин со своими подопечными так далеко забрался. Да и тихо вокруг… Будь они поблизости, она уже услышала бы — один Фидо гомонит, как стая чаек, а уж когда таких Фидо почти десяток…

Взгляд упал на слегка приоткрытую дверь. Ладно, еще здесь проверить и возвращаться.

Поудобней перехватив копье, от тяжести которого, казалось, руки вытянулись до колен, Ленора направилась к аудитории. Не ожидая кого-то увидеть, она хотела уже распахнуть створку, но в последний миг замерла. Внутри почудилось движение.

Сердце забилось пойманной птицей. Они здесь! Не дыша, Ленора заглянула в щель.

Парни молча стояли, выстроившись в два ряда. Впрочем, нет, не молча. Они пели! Синхронно раскрывали рты, а в магзрении отчетливо виделся голубоватый купол. Сферу тишины активировали… Ленора беззвучно фыркнула. Надо же! Развели тайны! Они, что, правда надеются кого-то удивить своей песней?

И Дартс не видать. Трусиха! Боится показать ректору и гостям свое уродство и бездарное пение.

Впрочем, так даже лучше. Если вся группа, кроме Дартс, будет заперта и не сможет выступить, то парни выместят злость именно на ущербной. Может, и рыжий отвернется от подружки.

Бесшумно прикрыв дверь, Ленора просунула копье наискось через обе ручки. Пришлось приложить небольшое усилие, но копье легло просто идеально — волос не продеть.

Напоследок подергав за ручку и убедившись в надежности запора, Ленора довольно улыбнулась. Вот и всё!

Заодно и Ортвин получит по заслугам. Пускай помнит, что каждый должен быть на своем месте.

* * *

Ортвин убрал сферу тишины.

— Хватит, поберегите силы для выступления. Уже скоро!

Волнение нарастало с каждой минутой и, отгоняя его, Ортвин сосредоточился на мысли о победе. Проиграть нельзя! Невозможно! Юлиус раздул из мухи слона и уже готов втоптать проигравшего в грязь.

Впрочем, это не так важно. В первую очередь победа нужна, чтобы показать себя перед дэром Аттикусом. Чтобы тот увидел, что Ортвин способен на большее, нежели следить за однокурсницей или быть простым стражем.

Лишь бы парни не подвели: трясутся, будто впервые на сцену выйдут. Хотя… Ортвин мрачно оглядел одногруппников, разбредшихся по лаборатории. Дети ремесленников и торговцев. Есть даже парочка из крестьян… Возможно, и правда, впервые. Проклятье!

Встряхнувшись и чувствуя, как рванула по венам кровь, Ортвин объявил:

— Пора!

Все посмотрели на него: кто решительно, кто с тревогой, а кто испуганно. Болтун Фидо задушено пискнул:

— Уже?!

Глядя на него, всполошились и другие паникеры.

— Шайсе! Я слова забыл!

— А у меня живот прихватило…

— Тихо! — рявкнул Ортвин и, когда они замолкли, негромко продолжил: — Мы отлично пели на репетициях, и лэру Фэстусу гимн понравился, не зря он напоследок нас оставил. Но самое главное… Это же академия! Сами подумайте, мы исполним не какой-то городской гимн, а студенческий! Уверен, наше выступление не просто заметят — им вдохновятся. Так что, вперед! «Да исчезнет печаль, да исчезнут скорби наши»! Да пребудет с нами сила!

— Да пребудет с нами сила! — вразнобой гаркнули восемь глоток. — Вперед!

* * *

Лера пришла тютелька-в-тютельку: из перваков уже отпели своё три группы и готовилась к выходу четвертая. Значит, минут через десять очередь пятой.

Вот только парни куда-то запропастились.

Лера проверила всюду, где они могли быть, но не нашла ни Дилана, ни Ортвина, ни хотя бы вредного Фидо — никого. Она даже сбегала в зал — вдруг они едой увлеклись.

У накрытых для студентов столов толпилась молодежь, и чтобы разглядеть «своих» Лера, плюнув на приличия, взобралась на стоящую у стены внушительную кадку с лимоном. Осмотрелась сверху, но рыжей макушки Дилана так и не увидела.

— Да где они?!

На сцене грохнули барабаны, потом резко стихли, и под плавную мелодию струнных десять голосов затянули гимн Ордалена. Звучало приятно, даже успокаивающе, в зале кто-то начал подпевать, а Леру с каждым новым словом все сильнее захлестывала паника. Время на исходе!

Она кинулась обратно, молясь, чтобы парни пришли, пока она их искала.

По пути наткнулась на однокурсников, спросила, не знают ли они, где пятая группа, но ответа не добилась: кто пожал плечами, кто внимания не обратил, а Юлиус ван Цейл злорадно осклабился.

Заметив Шона с Ленорой, Лера бросилась к ним.

— Шон! Ты Дилана не видел?!

«Ботаник» все еще лелеял обиду и потому лишь задрал нос и, не удостоив Леру даже взглядом, прошествовал мимо.

— Их нигде нет, — повернулась за ним Лера. — Помоги, пожалуйста! Дилан же твой друг!

Шон остановился.

Ленора что-то зашипела, обожгла Леру ненавидящим взглядом, но тут же елейно улыбнулась:

— Вэлэри, ты такая глупая! Сейчас вас объявят, а ты по залу бегаешь. Наверняка «Один золотой» уже за кулисами и только тебя нет.