Они устали
Шрифт:
– А я вот такая женщина! Я не могу где-то за спиной у кого-то… Я всегда всем прямо говорю. А то у нас все хитрые, одна я простая. Разве не так? Когда я все для них делаю, они это не ценят. Словно так и должно быть. Вот теперь пусть они меня только попросят.
Нанизывая грибы, она цокала вилкой по тарелке, в которую Вера кольцами крошила лук.
– А то они все там любители на чужом в рай въезжать… – глухо проворчала Люба, трогая нитки бус на груди. – Ох, как мы однажды с ней сцепились. С Гулей я имею в виду. Она начала одну молодую осуждать. Вот, мол, такая и сякая. А я не выдержала и говорю ей: «Ой, ты, моя праведница.
– А что там в анонимке было?
– Ты спроси, чего там только не было! Я что хочу сказать. Я за столько лет, что я работаю, я здесь все про всех знаю. Но я молчу. Хотя про Людмилу нашу я бы тоже сказала, что это клизма трехведерная. Со вторым мужем она знаешь, как сошлась?
– Знаю. Зато сейчас живут нормально.
– Ой, брось! – поморщившись, Люба махнула рукой. – Он ее загонит раньше времени. Она и так пашет без отдыха, а он ей только и успевает заказы новые подыскивает. Она здоровье себе надорвет, и он ее бросит. Это сестра должна быть богатая, а жена здоровая. Больная она ему нужна будет? Больная жена мужу не мила! Ты мне лучше другое скажи. Ты со своим думаешь разводиться?
Достав сигареты, она подошла к раскрытому окну. Пожав плечами, Вера вздохнула:
– Думаю.
– До сих пор думаешь? Он ведь идиот… – закурив, Люба выдохнула дым и твердо повторила: – Он у тебя идиот!
– Да, я знаю.
– А если знаешь… У тебя пепельницы нет? Дай хоть что-нибудь… – Люба аккуратно стряхнула пепел в подставленное блюдце. – А я не пойму. Он сейчас снова здесь живет? Он вроде уходил. Что он опять вернулся?
– Дети рады, что он пришел.
– Что ты, как глупенькая? Дети вырастут, поймут. Сколько его не было? Не тяни, подавай на развод. Самое главное, не вздумай сейчас с ним переспать.
– Мне детей жалко.
– Вера, если бы ты меня с самого начала слушала, он бы у тебя таким обормотом не был.
Вытерев губы полотенцем, лежавшим у нее на коленях, Люба сказала:
– А эта у нас была… Как ее звали? Художница, плакаты рисовала, ее вот недавно сократили.
– Маша?
– Свинья наша! При ней слова матом не скажи, встает и уходит. Замуж ее не берет никто. А ей тридцать лет, между прочим, да! А ты думала? Нет, милая моя. Просто она все целку из себя строит.
…В темной комнате без звука мигал телевизор. В кроватке спала Алиса. Услышав, как щелкнул дверной замок, Юля поднялась с дивана и пошла встречать. Бросив сумку, Люба села на пуф в прихожей, устало вытянула ноги.
– Ты где была? – тихо спросила Юля.
– Могу я себе позволить раз в жизни?
– Отец тоже еще не приходил.
– Чего? А где он? – она неприятно скривила лицо. – Он что совсем не появлялся весь день? И не звонил?
Наклонившись, Юля помогла ей снять туфли. Обнимая ее, Люба тихо попросила:
– Я сейчас лягу, устала очень, не могу. А ты посиди, дождись его. Утром скажешь мне, во сколько он пришел. Я ему завтра устрою. А твой где?
– Мой работает. У него вторая смена.
– Понятно. Юлечка, доченька, приготовь плацкарт тете маме.
Выйдя из ванной, она голая прошла в спальню. Увидев заправленную постель, хрипло рявкнула:
– Я
ведь просила! Трудно было постелить? Настоехали мне вы все!Резко сорвав покрывало, бросила на пол и повалилась на кровать. Изумленная Юля лишь подняла брови и покачала головой. Проглотив таблетку, она молча принесла плакавшей матери одеяло.
Юля не знала главную тайну своей семьи. Того, что много лет назад отец уходил от них, и каких усилий и унижений стоило матери его вернуть.
Когда он вернулся, ей пришлось отпустить его посидеть с маленьким сыном своей любовницы, пока она делала аборт. Не выдержав мучительного ожидания, Люба с больной дочкой на руках поехала к ней на квартиру. Увидев, как он играет с ее ребенком, задыхаясь от обиды, она воскликнула:
– Почему так долго?!
– У нее матка не пускает. Ей сейчас уколы колют. Если ничего не получится, придется рожать.
Подойдя к умывальнику, Вера высыпала из пачки горсть стирального порошка и стала мыть руки. Струя воды гулко разбивается о днище умывальника, стекая, уносит грязную пену.
– Ксюша, у тебя там детали воруют.
В обед женщины разложили на столе то, что принесли из дома. Продолжая жевать хлеб с вареной колбасой, ярко накрашенная Ксюша равнодушно махнула рукой:
– Не у меня, а у производства.
Вошла мрачная пожилая женщина с рыжими волосами. Потушив сигарету, громко сказала:
– Приятного аппетита, вашу мать!
Засмеявшись и закашлявшись, Ксюша закрыла лицо руками. Покраснев, глотнула чай и спросила:
– Ты чего, тетя Рая? Такое доброе пожелание, я аж подавилась!
Взяв чайник, тетя Рая строгим голосом сказала:
– Девки, давайте двиньте тазом. Вы тут расселись, как у себя дома. Это твоя чашка? Выбрось ее срочно. Знаешь, почему?
– Потому что треснула?
– Правильно. Я раньше тоже не верила. У меня сахарница из сервиза была. Уголок откололся. Жалко было выбрасывать. Я ее повернула так, чтобы не видно было.
– И что?
– Через месяц сын заболел. Ничего такого в доме нельзя держать. Ни чашек, ни тарелок.
– Она ведь не дома, а на работе.
Громко шлепнув себя по шее, Рая вытерла салфеткой ладонь и удивилась:
– Откуда комары? Большие такие, не местные.
– Это Верка в деревню ездила. Привезла с родины целый чемодан. Лошадей мордовских. Сюда банку литровую принесла.
– Вера, ты слышишь, что они тут про тебя говорят? Ты где там застряла?
Заметив пятно на халате, Вера долго тщетно пыталась вытереть его.
– Скоро конец света. Ты готовишься?
– А как надо готовиться? Я бы поехала куда-нибудь, куда давно мечтала.
– То есть помереть так, как мечтала жить?
– Ага! – засмеялась Ксюша.
Сидя во главе стола, помешивая ложкой чай, рыжая Рая спросила:
– А кто из вас у Любки на похоронах был? Отчего у нее муж умер? Он вроде не старый был?
– Ты что не знаешь? Все знают. Он у нее помер, когда у любовницы был. Домой ночевать не пришел. А утром из морга позвонили: «Ваш муж у нас». Они приехали, стали врача спрашивать, как да что. Тот говорит: «Если хотите знать подробности, сходите по этому адресу. Он к нам оттуда поступил». Дал бумажку с адресом. Любка с дочерью пошли туда, а там живет баба одинокая. Она им говорит: «Вот, был рядом по делам, почувствовал себя плохо и зашел. Выпил рюмку водки, посидел чуть-чуть и упал…»