Ониксовый шторм

– Ты сможешь дотянуться до кинжала на комоде, если... — начинает он, и я заставляю его замолчать поцелуем. Он стонет, затем обхватывает мои бедра руками и тянет меня вниз, навстречу долгому, раскатистому толчку, который захватывает меня дюйм за великолепным дюймом. “Черт возьми, ты чувствуешь себя как дома”.

Мы оба вскрикиваем, когда он толкается до упора. Давление, растяжка, глубина, которой он достигает под этим углом, - все это безупречно. Я перестаю дергать себя за тени на запястьях и хватаюсь за спинку стула, чтобы качнуться навстречу его следующему толчку.

Он начинает играть в глубоком, пульсирующем ритме, столь же безжалостном, сколь и изысканном, и каждый раз, когда он возвращается, лучше предыдущего. Слава богам, что в этой комнате есть звуковая защита, иначе они услышали бы нас на всем пути в зале Собраний. Мы не можем поцеловаться достаточно глубоко, не можем приблизиться достаточно близко, и наши усилия приводят только к тому, что на нашей коже выступают капельки пота. Я разражаюсь пронзительными криками, когда он ведет нас вперед, его дыхание вырывается у моих губ, одна его рука запутывается в моих волосах, в то время как другая притягивает меня к каждому движению его бедер.

Это нарастающее напряжение на этот раз глубже, оно вытягивает мою силу, переплетая удовольствие и электричество, пока воздух не заряжается вокруг нас. “Ксаден, ” шепчу я. “Мне нужно"…”Мне нужно..."

Боги, я даже не знаю.

“Я держу тебя”, - обещает он хриплым голосом. “Моя сила, мое тело, моя душа — все это твое”. Он скользит рукой вниз по моему животу и слегка поглаживает сверхчувствительный клитор. – Бери все, что тебе нужно.

Только он. Это все, что мне нужно, и у меня есть все возможные его части.

Я разбиваюсь вдребезги, мои бедра дергаются, когда освобождение захватывает меня, выбрасывая из моего тела в какой-то мир, существующий за его пределами, затем утопая в каскадных лавинах удовольствия. Молния ударяет снова и снова, и я улавливаю запах дыма, прежде чем Ксаден бормочет проклятие и разлетаются тени.

О черт .

– Только письменный стол. Все в порядке, - клянется он, и я становлюсь абсолютно бескостной, когда он поднимает меня со стула и переворачивает так, что я снова оказываюсь у него на коленях.

Я опускаюсь на него, наблюдая, как закрываются его глаза, и обвиваю руками его шею. — Мои руки...

– Сейчас я беспокоюсь не о твоих руках. ” Он стискивает зубы и тянется, чтобы ухватиться за край комода. Это объясняет смену позиций. Мебель - не единственная вещь, за которую он держится. Пот покрывает его лоб, пульс стучит в горле, а его пресс так напряжен у меня на животе, что с таким же успехом может быть каменным.

– Отпусти, - приказываю я, поднимаясь на колени и снова опускаясь, скача на нем в более быстром темпе, который, я знаю, делает его диким.

– Черт. Он запрокидывает голову, и мышцы его шеи напрягаются. “ Вайолет. Любовь. Я не могу...”

– Ты можешь. ” Мои руки перемещаются по бокам от его шеи, и я прижимаюсь лбом к его лбу. “ Мое тело. Моя душа. Моя сила здесь в полном порядке. Ты любишь меня. Ты никогда не причинишь мне боли. Отпусти, Ксаден.” Я призываю ровно столько силы, чтобы мурашки пробежали по моей коже, достаточно, чтобы сказать ему, что я не беззащитна в этот момент, а затем я бесстыдно беру каждую унцию того, насколько это приятно, и запихиваю это в узы.

– О черт . ” Его руки напрягаются, а бедра щелкают раз, другой, и на третий тень заполняет комнату, погружая нас во тьму и заставляя металл со звоном падать на землю. Он опускает голову мне на плечо и стонет в шею, когда находит разрядку. – Я люблю тебя.

Я прислоняюсь к его груди, счастливая, обмякшая от изнеможения, и темнота рассеивается, открывая комнату — и шторм, бушующий снаружи — еще раз.

—Дерево...
– начинает он, поднимая руки.

Я неохотно поднимаю голову, чтобы он не загнал нас в могилу раньше времени, и выглядываю из-за спинки стула. “ Никаких следов не видно. Мое сердце переполняется.

– Даже отпечатков пальцев нет? Он напрягается подо мной.

– Ни одного. Я смотрю ему в глаза и улыбаюсь.
– Ты стабилен.

– Пока, - шепчет он, но его глаза загораются.
– И я приму это.
– Он обнимает меня и вскакивает на ноги, неся меня вдоль нашей кровати.

– Мы куда-нибудь идем? Я держусь, хотя знаю, что он более чем способен нести меня.

“Ванна”, - говорит он с хитрой усмешкой. “Затем туалетный столик. Потом в постель.

Я полностью игнорирую домашнее задание, которое мне еще предстоит выполнить. “Отличный план”.

Ваше величество, настоящим Тиррендор официально отклоняет вашу просьбу о выделении провинциальных войск для участия в нашем текущем конфликте. Отказавшись от должности профессора в Басгиафском военном колледже, я теперь по праву командую всеми гражданами Тирриша, находящимися на военной службе.

—Официальная переписка Его светлости лейтенанта Ксадена Риорсона, Шестнадцатого герцога Тиррендорского, Его Величеству королю Таури Мудрому

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Sиссиня-зеленая луговая трава прогибается под моими ботинками, когда падают первые капли дождя. Мне не следовало быть здесь. Я знаю, что здесь происходит. И все же сюда меня зовут снова и снова.

Это цена за спасение ее жизни.

Молния раскалывает небо, освещая высокие стены Дрейтуса и его спиралевидную башню вдалеке и очерчивая в небе десятки крыльев. Если я буду двигаться достаточно быстро, то на этот раз доберусь туда.

Но мои ноги не слушаются, и я спотыкаюсь, как всегда.

Он появляется из небытия прямо на моем пути, и мое сердце бешено колотится, как будто увеличение скорости его ударов остановит его биение в моей груди.

“Я устал ждать”. Мудрец откидывает капюшон своей мантии, открывая покрасневшие глаза и алые вены, разветвляющиеся на висках, как корни.