Ониксовый шторм

Боги, если мы упустим это, если мы опоздаем, и она убьет Миру...

У меня перехватывает горло.

“Мы справимся”, - обещает Таирн, когда мы спускаемся со скал в крутом спуске между водопадами и многолюдным перевалом Медаро. Осенью это было опасное, смертельно опасное восхождение, а мы были кадетами. Я даже представить себе не могу, как гражданские лица — как дети — совершают восхождение.

– Ты согласен, что это ловушка? Слова вырываются наружу прежде, чем я успеваю их остановить.

“Конечно”, - отвечает он. “Но ты уже знаешь это. В противном случае мы бы обсуждали это в течение последних трех с половиной часов”.

Чувство вины застревает у меня между ребер, когда мы погружаемся в толстый слой пушистых белых облаков.

“Не позорь меня такими эмоциями”, - поучает он.

“А как Сгэйль относится к тому, что я подвергаю опасности Ксадена?” Я сканирую облака, как могу, в поисках очертаний виверны, но покров плотный, и мы движемся слишком быстро, чтобы быть внимательными.

– Если бы она не согласилась, она все еще была бы в Аретии, а твой Темный ходил бы пешком.

Отличное замечание. “ Теофания забрала Миру из-за меня. Я - причина, по которой она проходит через это”.

– Ты наш обладатель молнии, и хотя твоя жизнь, возможно, и не имеет большего значения, чем жизнь других всадников, твоя печатка имеет. Вы - оружие, и вам придется научиться принимать жертвы других во имя вас, если вы хотите выиграть эту войну ”.

Тошнота подкатывает к моему животу.

– И ты думаешь, я должен был принять смерть Миры как жертву? Мы прорываемся сквозь облака, и поле открывается потрясающий вид.

– Если бы я это сделал, я все еще был бы в Аретии, а ты ходил бы пешком.

Мое сердце замирает, когда я осматриваю пейзаж. Восточные поля, приближающиеся к Дрейтусу, покрыты ордами серых виверн, осаждающих шеренгу драконов и грифонов, расположившихся между сторожевыми постами вдоль городских стен. Они превосходят нас численностью в соотношении, которое я даже не хочу подсчитывать. Впервые я испытываю облегчение от того, что Андарна решил уйти. Бреннан великолепен, но сейчас кажется, что победить невозможно. “Наши оценки оказались неверными”.

– Похоже на то.

Но ни один из них не бросается в атаку, когда мы спускаемся, и не препятствует плотной веренице эвакуируемых, текущей из западных ворот города.

“Молвик был замечен на утесах”, - предупреждает Тейн, взмахивая крыльями, замедляя нашу скорость.

Гребаный идиот. — Если его убьют...

“Его видели летящим на юг, подальше от конфликта”. Он с отвращением выплевывает каждое слово.

Что, во имя Амари, он мог делать? “Это не похоже на Человека - убегать”.

– Нор Молвич.
– Таирн выравнивается, когда мы приближаемся к северному полю, где, наконец, я замечаю орду из дюжины виверн, ожидающих, окружив Тейна.

Вдох. Выдох. Я заставляю себя дышать. Неестественно держать дракона... в плену.

Виверны посажены на тяжелые цепи, которые обвиваются вокруг хвоста Тейна, связывают его ноги и морду, а крылья прикрепляются к бьющемуся телу. Каждая полоска металла покрыта его кровью, и несколько его чешуек валяются на земле.

Теофания стоит перед ними, ее серебристые волосы сияют, она приставляет одно лезвие к горлу Миры, а другое - к ее ребрам.

Я крепче сжимаю луку, и я не могу сказать, гнев ли это Таирна или мой собственный бежит по моим венам, но это подавляет каждую унцию моего страха, моих сомнений и моей вины, пока во мне не остается ничего, кроме гнева.

Как, черт возьми, она посмела .

“Она умрет за это”, - требует Таирн, от его удара шуршит зеленая луговая трава, когда мы приземляемся в двадцати футах перед Теофанией, которая приветствует нас улыбкой.

Она еще не опустошила поле боя…но она выбила дерьмо из моей сестры. Правая сторона лица Миры багровая и опухшая, на ее горле ожерелье из синяков, а с левой руки капает кровь, но кожаная одежда скрывает ее происхождение. Алая туника и брюки Теофани с длинными рукавами также не способствуют контрасту.

– Согласен. Ты сможешь понести Тейна, если он не сможет летать? Я отстегиваюсь от седла, когда остальные приземляются по обе стороны от Таирна.

– Не без того, чтобы не вонзить в него когти. Он низко рычит. “Проводите на земле не больше времени, чем необходимо”.

– Я буду придерживаться плана. Оставив свою сумку пристегнутой позади Таирна, я поправляю за спиной колчан с кожаным чехлом и арбалет в кобуре, проверяю, надежно ли спрятан в кармане мой проводник, затем спешиваюсь.

Все, что нужно сделать Теофании, - это коснуться рукой земли, и мы все мертвы.

– Я здесь, как ты и хотел. Я протягиваю руки, и сила поднимается во мне, согревая мою замерзшую в полете кожу. Краем глаза я вижу, как Бреннан приближается слева, в то время как Ксаден и Бодхи заходят справа от меня.

– Так оно и есть. Ветер треплет длинную серебристую косу Теофании, улыбка растягивает ее потрескавшиеся губы, и мой взгляд ловит пульсирующие вены на ее висках и поблекшие остатки татуировки на лбу. “И все же, ты, кажется, потеряла свою радужку. Как неудобно”.

– Нет, ” бормочет Мира, и Теофания крепче сжимает лезвие, сильнее прижимая его к горлу Миры. Еще немного давления, и ее кожа треснет.

“ТССС. Скажи еще раз, и я пролью кровь твоего дракона по всему полю, - говорит Теофания на ухо Мире, когда остальные подходят ко мне.

Моя сестра замирает, когда мужчины подходят ко мне сбоку.

– Отпусти их. Я убью обладательницу тьмы на месте. Энергия бурлит в моих венах, готовая нанести удар при первой возможности.

“Сохраняй спокойствие”, - говорит Ксаден, тени сгущаются на носках его ботинок и дрейфуют на юг, когда мы подходим ближе. – Сохраняй контроль. Он бросает взгляд в сторону обреченного города.

Сдержать обещание, данное Бреннану, - значит не смотреть, поэтому я не смотрю.