Опасная любовь командора

— Вы возмутительно проницательны, — вздохнул он и наконец ответил: — Прорыв был какой-то странный. Мы неспроста так быстро вернулись. Не знаю, как это описать, но я видел десятки прорывов, и этот — не такой, как остальные. Слабый какой-то… Словно атака монстров захлебнулась ещё до того, как мы начали бой.

— Это только вы заметили? — осторожно спросила я, делая ещё один глоток.

— Я пока ни с кем это не обсуждал, но днём никак не мог уснуть. Наверное, стоило прийти за отваром к вам, но я просто ворочался с боку на бок и не мог понять, что именно показалось настолько необычным. Не знаю, словно предчувствие какое-то паршивое… — поделился командор, а потом вдруг осёкся и замолчал.

— Я читала, что интуиция — это способность нашего разума соотнести некоторые события и сделать выводы до того, как мы в полной мере осознаем причинно-следственные связи. Возможно, вы заметили нечто важное, но просто пока не можете это сформулировать? Я бы всё же поделилась с кем-то, кто видел прорыв.

— От командора ждут чётких указаний, а не туманных рассуждений о его ощущениях. Особенно если это просто ерунда и на самом деле ничего сверхъестественного не произошло. Так и вижу, как зам по лётной части прищуривается и саркастично спрашивает: «Ким, а поделись-ка с нами своими чувствами и эмоциями по поводу предстоящих учений. Как думаешь, не раним ли мы души наших нежных курсантов?», — фыркнул Блайнер, и я с удивлением увидела, что он не вырезан из куска айсберга, а вполне себе обычный человек, которому не чужды обычные человеческие слабости и переживания.

— Я понимаю, почему может быть сложно поделиться предчувствием с другими бравыми офицерами. Все выглядят такими лихими и уверенными в себе. Вчера в столовой капрал Фоль сначала жонглировал ножами, а потом раскручивал поднос на одном пальце и ловко перекидывал его с одной руки на другую. И ничего не расплескал! А я несла свой поднос к столу и думала: зато пока ни разу не споткнулась и не растянулась у всех на виду, тоже достижение, если так посмотреть.

Командор улыбнулся неожиданно мягко:

— Вы преувеличиваете. Вы двигаетесь очень изящно.

— Это потому, что я полностью на этом сосредоточена. До недавнего времени я регулярно спотыкалась и падала с лестницы, брат даже предлагал оставлять у её подножия перину. Для мягкой посадки, как здесь говорят. Именно поэтому я не хочу посещать эту вашу зарядку. Несколько раз выходила посмотреть, как она проходит, и ни при каких обстоятельствах я бы не смогла повторить даже половину упражнений. Тем более в платье.

— Зря, вам было бы полезно. Всё же у нас боевая часть, и все должны быть в хорошей физической форме.

— Я подумаю об этом, — вздохнула я. — Пока что слишком много изменений в жизни, чтобы приспособиться сразу ко всем…

— Скажите честно, что вы подлили в этот ваш отвар? — подозрительно сощурился командор.

— Ничего особенного, стандартные ингредиенты, — растерялась я и перечислила их. — А что вас настораживает?

— Желание пооткровенничать с вами, гарцель Боллар. Странное оно, не находите? Думаю, лучше мне вернуться к своим текущим делам. А ваш отвар хорош, мне даже почти не тошно от мысли, что ещё и отчёт предстоит сейчас написать. Сделайте мне, пожалуйста, ещё кружечку перед сном.

— Разумеется, — кивнула я. — Могу приготовить при вас, если вы переживаете, что я добавлю туда нечто… лишнее.

Он внимательно посмотрел мне в глаза и наконец сказал:

— Не переживаю. Думаю, вы достаточно умны и понимаете, что попытка отравить или опоить командора будет расцениваться как диверсия.

— Почему половина ваших слов всегда звучит как выговор, а вторая — как угроза? — покачала я головой.

— Издержки должности, наверное, — равнодушно ответил командор. — Ясной ночи.

Он поднялся на ноги, держа кружку в руках, кивнул на прощание и ушёл.

А я осталась в медблоке, с недоумением посматривая на свой собственный отвар. Желание пооткровенничать действительно было, и оно действительно было странным.

Несколько секунд спустя раздался стук в дверь, и по одному звуку я поняла, что это командор. Что-то забыл?

Распахнула дверь и шагнула в сторону, чтобы он мог войти, но он так и остался на пороге с большой светлой коробкой в руках.

— Это одеяло. Для меня оно слишком жаркое и пушистое. Скоро начнутся дожди, а в штабе всегда холодно в пасмурную погоду, — отчеканил он и строго добавил: — Однако я хочу подчеркнуть, что это не подарок! Я просто передаю вам своё одеяло во временное хранение и разрешаю им пользоваться. Это всё. Ясной ночи.

Он всучил мне коробку, развернулся и ушёл, плотно закрыв дверь своего кабинета.

Можно было бы похихикать над пассажем о том, что одеяло — «это не подарок», но ощущение тревоги не отпускало. Слова о необычности последнего прорыва никак не шли из головы.

Я всегда доверяла своей интуиции, и сейчас она говорила, что за беспокойством командора стоит нечто важное. Или мне просто льстило, что он поделился со мной ощущениями, которые не готов был обсудить даже с проверенными сослуживцами?

Двадцать пятое эбреля. Перед рассветом

Адель

Командор оказался прав. Звучало как уставное клише и уже несколько набило оскомину, но что поделаешь, если так и есть?

Дождь зарядил с такой силой, что из окна были видны лишь потоки воды. Неподаренное одеяло пришлось очень кстати, в штабе действительно стало холодно, несмотря на позднюю весну.

Чем больше времени проходило, тем напряжённее становились лётчики, и через несколько дней у всех на устах был только один вопрос: почему нет другого прорыва? Луна не показывалась уже восемь ночей, и по всем закономерностям прорыв должен был случиться, и не один.

Но нет.

От Разлома пришли тревожные новости: области вокруг него начало потряхивать, и многие замечали лёгкую дрожь или странный гул из-под земли.

С каждым прошедшим часом напряжение всё нарастало, достигнув той критической точки, когда за успокоительным ко мне приходил не только командор, но и почти весь старший офицерский состав.

Они, кстати, вели себя крайне достойно и деликатно, но это я относила скорее на тот счёт, что все уже были женаты, а кому захочется прогневить богов изменой? Всем же известно, как жестоко карали за неё и Солар, и Таната, и Геста, правда, по разным причинам.

Так или иначе, я наслаждалась работой. Получила несколько ящиков ингредиентов, пустой стеклянной тары и перевязочных материалов. Наготовила столько мазей, зелий и настоек, что шкафы ломились от запасов. Навела в медблоке идеальный порядок, подписала каждый флакончик, ящичек и полочку. Подумывала даже попросить другие покои, а в клетушке организовать небольшой склад, чтобы не бегать каждый раз к интенданту.

Вот только с приходом ливней выяснилось, что у моих императорских апартаментов есть одно неоспоримое преимущество: в них практически не проникала влажность. В итоге я сложила ящики с сухими травами под кровать, выцарапала у интенданта ещё два больших стеллажа для медблока, покрасила их в белый и заставила снадобьями.