Опасная связь
Шрифт:
— Она — не моя, — отрезает сухо.
— Ну это пока, — иду туда, куда тянет песель. — Эта девушка очень нравится твоей маме, и ты сам говорил, что однажды женишься на дагестанке. Машка, знаешь, как расстроилась, — бессовестно сливаю подругу, конкретно запавшую на него.
— Я такого не говорил. Ты невнимательно меня слушала. Впрочем, как всегда, — добавляет себе под нос и убирает руки в карманы.
Обижается. А на что? Так ведь и будет.
— Поднимаймя домой, Саш. Уже поздно, отец будет ругать.
— Ну, тогда до завтра?
— До
Ну что ж… Мое счастье длится ровно три дня и три ночи, по прошествии которых выясняется, что отец вовсе не простыл.
У папы аллергия. А это означает только одно: от собаки нужно избавляться в кратчайшие сроки. И никаких тебе компромиссов.
Скандал в то утро разгорается тот еще… Батя орет, бесконечно чихая. Я рыдаю, понимая, что не смогу оставить собакена в нашем доме. Мама… А что мама? Только разводит руками. Мол, вот так, Сань… Ничего не поделать.
И вот, ровно в девять утра, я, заплаканная и в расстроенных чувствах, стою на лестничной клетке хорошо знакомой пятиэтажки. Мучаю дверной звонок и обдумываю варианты.
На руках ничего не понимающий песель. На сердце камень, а в душе — тягостное чувство вины, которое давит на совесть.
И знаете, когда кажется, что хуже уже быть не может, вдруг случается это. Мне открывает какая-то девица. Сонная, растрепанная. Одетая в Илюхину футболку.
Какого…
Очередной вдох застревает в горле, а вся моя кровь моментом вскипает. Расплескивается, стучит по венам. Жжет, будто кислота.
— Тебе кого? — она зевает и облокачивается о дверной косяк.
Клянусь, у меня аж темнеет от злости перед глазами.
— Ты кто? — только и могу из себя выдавить.
— Я тут живу с недавнего времени.
Живу с недавнего времени.
— Понятно, — грустно усмехаюсь.
Клянусь, очень хочется расцарапать ногтями ее лицо. Стоит признать, красивое даже без косметики.
Но, я просто разворачиваюсь и ухожу.
Как никогда, все становится предельно ясно.
У него другая девчонка. Ноги от ушей. Хорошая фигура. Длинные темные волосы. Дерзкий взгляд.
Ну вот, собственно и ответ, Саш. Ответ на мучившие тебя вопросы…
Глава 42. Девочка-война
Сквозь сон слышу какой-то невнятный шум. Крики, голоса. Ни хрена не понятно, что и где происходит.
— Илюха. Илюх… — кто-то настойчиво меня будит.
— Да че такое-то?
Открываю глаза. Моргаю.
Злой, как собака. Потому что мы с пацанами вернулись домой со стрелки только в четвертом часу утра.
Спасибо, что вообще вернулись. Ночь выдалась та еще…
— Череп, свали, а! Дай поспать, — переворачиваюсь на другой бок.
— Илюх, там девчонки дерутся. Саня как с цепи сорвалась.
Девчонки дерутся. Саня сорвалась.
Мозг медленно, но верно начинает соображать.
Откидываю одеяло и принимаю сидячее положение.
— Рыжая видать подумала, что Яська того… из-за тебя тут.
— Че ты несешь? — тру глаза, встаю. Сдергиваю со стула шорты и предпринимаю попытку влезть в них с первого раза.
— Слово за слово, а потом она как набросилась на нее… Я даже понять-то ни фига не успел!
— Да уйди ты, — отодвигаю его с дороги и направляюсь в соседнюю комнату. Весь движ, по ходу, там.
— Пробовал вмешаться, не получается.
Мать твою, какого…
Охреневаю с того, что вижу.
По полу катаются взлохмаченные и разъяренные девчонки. Они по очереди лупят друг друга, громко при этом ругаясь и не стесняясь в выражениях.
Вокруг них, звонко тяфкая, скачет собака. Та самая, которую мы три дня назад забрали из приюта.
— Сняла, я сказала! — орет Харитонова, цепляясь за смутно знакомую футболку, в которую одета Яська.
— Слезла с меня, дура! — та пытается скинуть ее с себя, но у нее ничего не выходит.
— Гадюка… Щас я тебе патлы-то поотрываю!
— А что случилось? — на пороге застывает озадаченный Дымницкий, который, судя по пакетам, ходил в магаз за продуктами.
— Саня, отпусти ее! — кидаюсь их разнимать, что оказывается не так-то просто, потому что дерутся они ожесточенно и яростно.
— Ненормальная!
— Зараза!
— Хорош, Харитонова! Уймись! — хватаю ее в охапку и поднимаю с пола, вынуждая оторваться от полуголой Бортич.
— УБЕРИ ОТ МЕНЯ СВОИ РУКИ, КОЗЁЛ! — возмущается Сашка, активно лягаясь ногами.
— Успокоилась. Ты спятила, что ли? — стискиваю крепче, но она лишь сильнее злится.
— Пошел ты! — дерется уже со мной.
— Хватит, але!
— Ненавижу тебя! НЕНАВИЖУ! — вопит гневно, когда, подгадав момент, перекидываю ее через плечо. — УРОД! СВОЛОЧЬ! — дубасит по спиняке. — Поставь на ноги. ПОСТАВЬ МЕНЯ НА НОГИ, КОЗЁЛ!
Бешеная дура царапает меня ногтями, кричит, а я, стиснув зубы, терплю.
Разувающийся в прихожей Клим в шоке таращится на развернувшуюся сцену.
— Здорово… — толкаю ногой дверь, выхожу на лестничную площадку и шурую вниз по ступенькам.
Щас она у меня остынет.
— ОПУСТИ! ОПУСТИЛ, СКАЗАЛА!
Когда выбираемся из подъезда, снимаю с себя рыжую фурию, и мне тут же прилетает по щам.
— УРОД, НУ КАКОЙ ЖЕ ТЫ КОНЧЕНЫЙ УРОД! А Я И ДУМАЮ, В ЧЁМ ДЕЛО? ЧТО ПРОИСХОДИТ? А ОНО, ВОН ОНО ЧТО, ОКАЗЫВАЕТСЯ! — заряжает мне пощечину и ощутимо толкает в грудь.
Ну все…
Рассчитав траекторию падения, делаю подсечку и мы на пару валимся в снег, так удачно выпавший накануне.
— Ааа! СЛЕЗЬ БЛИН! — копошится подо мной, но я сжимаю ее шею сзади и толкаю лицом аккурат в сугроб.