Опасно для жизни

— Примите, пожалуйста, — застенчиво попросил он. — Не нести же мне их обратно.

«Ну да, то-то жена удивилась бы. На всю жизнь», — подумала опытная в таких делах дежурная и, понимающе усмехнувшись, взяла пунцовые розы. Мужчина вышел на улицу.

«Надо же, мужик с виду-то интересный, хоть и малахольный. А баба из пятьсот двадцать девятого — ни кожи ни рожи. Чудны дела твои, Господи!» — еще раз удивилась дежурная, но тут же уставилась в телевизор. Начинался очередной сериал.

Растерянное, смущенное выражение лица мужчины сменилось хмурой неподвижной маской, едва он отошел от гостиницы. Альгерис вернулся в машину и поехал к себе.

Накладка! Но всего не предусмотришь. Особенно когда операция планируется прямо по ходу дела. А ведь он звонил в номер этой бабы перед выездом. Она сняла трубку. Кто же знал, что черт ее в театр понесет! Что ж, придется перенести намеченное дело на завтра. Завтра последний день пребывания бабы из Омска в Питере. Значит, надо любыми путями на нее выйти. С утра она, конечно, упрется по магазинам. А вечером должна быть в номере. Самолет в Омск улетает послезавтра утром, это он узнал через справочное. Четкого плана действий у него не было — Альгерис всегда полагался на свое необычайное обаяние, парализующее всех женщин, да и многих мужчин. И на быструю реакцию, позволяющую моделировать ситуацию в зависимости от конкретных обстоятельств. Впрочем, две домашние заготовки, как говорят в КВН, были. Можно было соблазнить даму. Не в буквальном смысле, а так, плетя всякие кружева типа: увидел случайно на улице, потрясен, вы так похожи на мою умершую жену и прочее, прочее. В том, что баба клюнет, Альгерис не сомневался: интересный мужчина, букет роз, душещипательная история. Далее шампанское с клофелином, и баба отрубается. После этого можно дождаться ночи, проникнуть в номер Турецкого, отомкнув дверь. Далее опять по обстоятельствам. Если предполагать, что следак будет пьян (а кто же из них не снимает по вечерам напряжение?), то сон его должен быть достаточно крепок. Можно вырубить ударом, затем вколоть клофелин и вытащить каким-то образом из гостиницы. Каким, пока не ясно. Второй вариант: убедить даму вызвать Турецкого из гостиницы. Под каким предлогом? Скажем, так: он, Альгерис, друг детства вышеупомянутого субъекта. У них назначена встреча, но он, Альгерис, хочет устроить сюрприз. Сам он будет ждать другана внизу, в машине, а женщина должна попросить Турецкого донести до ожидающего ее у гостиницы автомобиля тяжелую сумку. А внизу — радость внезапной встречи субъекта с другом Колькой. Или Васькой. Бабам можно любую лапшу на уши навешать. Главное — быть убедительным, войти в образ. В любом случае Турецкого следует изъять из обращения, то есть похитить, именно из гостиницы. И именно вечером, когда он вернется после неутомимой борьбы с преступностью (и бесполезной, усмехнулся Альгерис). Весь день он наверняка находится в обществе братской питерской милиции. Да и к гостинице на машине, конечно, привозят. Так что светиться около «Октябрьской» смысла не имело. Следовало подъехать вечером следующего дня. Значит, завтрашнее утро он посвятит досмотру лаборатории.

Перед отъездом из дома Нино Сергей попросил Альгериса зайти в лабораторию. Раз уж он будет в Питере. Следовало проверить, сворачиваются ли работы. Альгерис, презиравший мужа Нино, тем не менее согласился. Эмоции эмоциями, а дело делом. Продолжение работ по изготовлению наркотика может обернуться бедой для всех них. Лабораторию могут накрыть.

Турецкий в Питер приехал не на Исаакий любоваться. Видимо, по этому делу и прикатил. И хотя место нахождения лаборатории за один-два дня не вычислить — Висницкий все же далеко не дурак, — тем не менее все тайное рано или поздно становится явным. Наместник Сергея Висницкого в Питере, фактический начальник лаборатории, жаден до денег, как и большинство людишек. И, воспользовавшись моментом, когда хозяин не требует товар, может начать гнать его в свою пользу. То есть продавать уже для себя.

Продумав весь следующий день, Альгерис рано лег спать. Нино он не звонил. Позвонит, когда будет чем порадовать.

Альгерис хорошо выспался. Плотно позавтракал. Просмотрел арсенал оружия, спрятанного под двойным дном встроенного стенного шкафа. Там были два пистолета-пулемета: ПП-90 и «Кедр». Несколько пистолетов ТТ и ПМ. И красавица «беретта». Альгерис любовно взял в руки «беретту». Одна из последних моделей — «беретта 92Ф». Она стоила им бешеных денег, но в данном случае было за что платить. Изящная, компактная, пятнадцатизарядная «игрушка», с 9-миллиметровым патроном, с поражением цели на расстоянии пятьдесят — семьдесят метров. С возможностью ведения полуавтоматического огня. Осечки исключены. И при этом легко прячется в кармане куртки или за поясом. Альгерис извлек пистолет из тайника, проверил его и спрятал до времени обратно.

Он быстро шагал по территории больницы. Возле серого корпуса следовало повернуть направо и через пятьдесят метров — лаборатория в расположенном у самой ограды больницы трехэтажном особнячке. Альгерис скорыми шагами сокращал расстояние до цели и вдруг, словно споткнувшись, замер. Прямо на него шел Александр Борисович Турецкий, собственной персоной.

Первым побуждением Альгериса было немедленно рвануть назад, к машине, стоявшей за оградой больницы. Только спортивная выдержка и необычное поведение Турецкого остановили его.

Турецкий шел по больничному двору с женщиной. Они двигались навстречу Альгерису, ничего вокруг не замечая. Сосредоточенное лицо Турецкого с острым, холодным взглядом, каким помнил его Альгерис, когда следователь его допрашивал по делу в казино, это лицо было в данный момент сияющим лицом влюбленного мальчишки. И обращено это лицо было исключительно к идущей рядом стройной женщине. Женщина первая почувствовала взгляд Альгериса и удивленно подняла темную бровь. Альгерис резко отвернулся, как бы прикуривая.

— Наталья Николаевна, — послышался звонкий девичий голос. От серого здания к парочке бежала молоденькая девушка. Женщина обернулась. Обернулся и Турецкий.

Альгерис свернул в боковую аллею громадной больничной территории и сел на самую дальнюю скамейку. Достал сигарету и закурил уже по-настоящему.

Та-ак. Так. Первой его мыслью было, что лабораторию уже накрыли. Да как и не предположить этого, когда следователь проходил в пятидесяти метрах от нее! Но здание лаборатории, просвечивающее сквозь густой, с красной осенней листвой кустарник, имело вполне мирный вид. Вот из дверей вышел высокий парень с завязанными в хвост длинными волосами. Парень закурил, жмурясь в лучах осеннего солнца. Следом вышел курчавый коротышка. Парни чему-то рассмеялись. Все это не укладывалось в картину разоблачения преступной деятельности. Да и на всей территории больницы продолжалась мирная жизнь — сновали сотрудники в накинутых на белые халаты куртках и плащах, спешили к больным посетители, бродили рабочие в спецодежде. Нет. Лабораторию не накрыли.

Да и на лице Турецкого не было радости от служебных успехов. Скорее, оно было смятенно озабочено. Озабочено тем, как понравиться красивой стройной женщине.

Альгерис расхохотался. «Ох, чудны дела твои, Господи», — повторил он, сам того не ведая, мысли гостиничной дежурной. Да этот Турецкий просто влюблен! Как мальчишка, как последний дурак!

Что ж, это совершенно меняет дело. Видимо, Нино неустанно молится о нем, облегчая своими молитвами его задачу. Не надо похищать следователя. Это трудно и опасно. Открылся куда более легкий путь — похитить эту самую Наталью Николаевну. Так назвала женщину звонкоголосая девчушка. Альгерис бросил окурок в урну и направился к лаборатории.

— Ну что. Мужик, конечно, ни при чем, — рассказывал Гоголев Турецкому о допросе водителя фирмы «Горячев и компания». — Когда сказали ему, что его фургон заминирован был, он чуть копыта не отбросил. Прямо в моем кабинете. У меня, говорит, трое детей от разных жен, и все сиротами остались бы. Забавный мужик, — усмехнулся Виктор. — Составили фоторобот на водителя «Газели» и мужика в кепке. Он его Лениным назвал.

— Это почему же? — удивился Турецкий.

— Да, говорит, похож на вождя мирового пролетариата. Невысокий, в кепке, глаза хитроватые, в морщинках. Простой и разговорчивый. Ну а как твои успехи в беседах с гепатитными наркоманами. Или с наркоманными гепатитниками? Что обнаружило следствие?

Они коротали время перед ночным рейдом в «малинник». Пить ввиду предстоящей операции не следовало, и мужчины пробавлялись кофейком с бутербродами. И пили понемножку.

— Знаешь ли ты, Виктор Петрович, как был аттенуирован вирус бешенства? — спросил Турецкий.

— Что это ты, как Рабинович, вопросом на вопрос отвечаешь? — осведомился Гоголев, не очень понимая, о чем его спросили. Он подлил коньяка в рюмки.

— Не знаешь, — вздохнул Турецкий. — А я теперь знаю. Я даже знаю, как выглядел Луи Пастер. Мои знания могут и не понадобиться именно сегодня. Но любая информация ложится в копилку. В базу данных, так сказать. Никому не ведомо, что и когда потребуется вытянуть из нее.

— Если бы я не знал, что ты трезв, я подумал бы, что ты пьян, — заметил Гоголев. — А все наши петербургские женщины…