Опасные клятвы

— Я бы отвез тебя в безопасное место. Я бы отвез нас обоих в безопасное место. И тогда, по крайней мере, мы могли бы быть вместе...

— А теперь послушай себя. — Я смотрю на него, умоляя понять. — Мой брат убьет тебя, или Тео убьет. Кто знает, что со мной будет? Это было бы нехорошо, что бы это ни было. Ты знаешь это.

— Это означало бы, что тебе не придется лежать в его постели. — Рука Адрика ложится на мою талию, где совсем недавно была рука Тео. — Хочешь ты этого или нет.

— Я не...

— Я видел тебя. — В его голосе есть что-то грубое, немного дикое. — Я видел, как ты его целовала. Я видел, как ты ему отвечала на поцелуй...

Вот она, ревность, которой я боялась. И что-то еще вспыхивает во мне, внезапный гнев на то, что он наблюдает за мной. Что для меня нет ничего личного, никогда. Даже Адрик, единственный человек, с которым у меня вообще было что-то личное, не может дать мне возможности разобраться с этим самостоятельно.

— Это игра, Адрик. — Я резко и разочарованно выдохнула. — Ты достаточно долго работал с Братвой, чтобы знать, как все это происходит. Я должна заставить Тео думать, что он мне нужен. Это часть дела.

— И ты не можешь дать мне понять, в чем смысл этой маленькой игры? — Он смотрит на меня сверху вниз, его лицо изборождено морщинами разочарования. — Почему ты выходишь замуж за этого человека, но каким-то образом выберешься из этого, чтобы быть со мной? Почему ты носишь это дерьмовое кольцо, которое он тебе подарил, или целуешь его так, будто хочешь залезть на него, как на гребаное дерево? — Его глаза сузились. — Я знаю желание, Марика. Я знаю, как ты меня целуешь. И если только ты не чертовски хорошая актриса...

— Может, и так! — Огрызаюсь я. Я чувствую, как между нами нарастает жар, даже когда мы ссоримся, притяжение есть, и оно сильное. Кипящее желание, которое Тео оставил в моей крови, все еще там, и Адрик только усиливает его, заставляя вспомнить, почему я сразу иду в постель, почему я сказала, что мы не можем больше прикасаться друг к другу, пока мой брак с Тео не будет завершен, почему мы не можем провести еще хотя бы одну ночь. Он так близко, и я знаю, как хорошо это твердое, мускулистое тело прижимается к моему, как хорошо он может заставить меня чувствовать себя, как он может заставить меня забыть все сложные чувства, запутавшиеся внутри меня прямо сейчас.

Это может быть что-то только для меня, когда я так много отдала для других, для своей семьи. Соблазн силен, он тянет меня к себе, и мне приходится отстраниться от Адрика, толкнув его в грудь, чтобы оставить между нами хоть какое-то расстояние.

— Когда все закончится, — говорю я ему как можно спокойнее, — тогда мы сможем все выяснить, если ты, конечно, этого хочешь. Но я не могу так отвлекаться. И мы не можем рисковать...

— А что, если я этого не сделаю? — Голос Адрика звучит с вызовом, но я вижу боль на его лице и то, как он наклоняется ко мне. Если бы я позволила себе посмотреть вниз, то увидела бы, как ему тяжело. Я знаю, как сильно он хочет меня.

— Тогда я пойму, — мягко говорю я. — Как бы больно мне ни было, я не могу ожидать, что ты будешь просто ждать, Адрик.

— Ты убиваешь меня, Марика, — говорит он. — Это... то, что ты ожидаешь, на что я буду смотреть...

— Тебе не придется смотреть. Тебя там даже не будет. Ты не будешь входить ни в какую охрану Тео, если Николай вообще пошлет такую. У него будет своя охрана, моя ему не нужна. И не спорь со мной, — добавляю я, вкладывая в свой голос редкий оттенок властности, которой я научилась. — Это пороховая бочка, которая вот-вот взорвется, Адрик. Просто... если я тебе небезразлична, не усложняй ситуацию. Пожалуйста.

Я не знаю, смиряется ли он настолько, насколько понимает, что меня не переубедить. Его плечи немного опускаются, и он кивает.

— Хорошо, Марика, — хрипло говорит он. — Думаю, ты сможешь узнать, остался я здесь или нет, когда все закончится.

То, как он это говорит, разрывает мне сердце. Я не хочу причинять ему боль. Мне больно видеть выражение его лица, знать, что он чувствовал, видя меня с Тео. Но у меня нет выбора в этом вопросе. Брак необходим по причинам, которые я не могу ему объяснить и не уверена, что он поймет или согласится, даже если бы я смогла.

Надеюсь ли я, что он все еще будет здесь, после? Надеюсь ли я, что я все еще буду нужна ему? Я не знаю ответа на этот вопрос, пока иду к себе в комнату. Я чувствую себя растерянной, как никогда в жизни, и какая-то часть меня жалеет, что я не сказала нет Адрику на диване в тот день, потому что все было бы намного проще, намного менее опасно, намного менее сложно, если бы я этого сделала.

Но тогда я бы подарила Тео свою девственность. Это был бы не мой выбор. И когда я вспоминаю все ночи, проведенные с Адриком... Меня пробирает мелкая дрожь, а желудок сжимается от воспоминаний. Я хочу его, этого нельзя отрицать. Он мне небезразличен. А что касается любви...

Я могу влюбиться в него, думаю я. Любовь требует времени, я это знаю. Нужно пространство, чтобы узнать друг о друге больше, чем мы смогли за то короткое время, что у нас было, и за то, что мы провели, обхватив друг друга, вместо того чтобы разговаривать. Я знаю, что Адрик хочет меня и заботится обо мне в ответ. Но этого недостаточно, чтобы знать наверняка.

И пока я этого не сделаю, я не могу рисковать всем.

Я выскользнула из платья, положила его на спинку стула у своего туалетного столика, осторожно сняла украшения и положила их в шкатулку из кедрового дерева, в которой я храню все остальное. Я знаю, что должна снять макияж, но усталость одолевает меня, и я падаю в постель все еще обнаженной, волосы спутаны в густые локоны вокруг лица.

Как бы я ни устала, я долго лежала, глядя в потолок. Я все еще чувствую, как пульс, оставленный Тео и Адриком, гудит в моей крови, а одна рука лениво скользит вниз, по мягкой коже плоского живота и между бедер.

Я стараюсь думать об Адрике, просовывая пальцы между наружными складками, ощущая там горячую, скользкую влагу. Мой клитор набух от возбуждения, и я задыхаюсь, проводя по нему пальцем, а мои бедра выгибаются навстречу руке. Я пытаюсь представить, что это толстые пальцы Адрика, а не мои, что его грубая рука скользит по моей чувствительной плоти, обводит мой клитор, как он это делает, прежде чем ввести в меня два пальца и заставить меня задыхаться от удовольствия. Но вместо этого на ум приходит длиннопалая рука Тео, тонкая и артистичная, как и то, что вид их удивил меня. Прежде чем я успеваю остановить себя, я представляю, как он проворно проводит пальцем по моему тугому, набухшему клитору, теребит его взад-вперед, и в его голосе проскальзывает ирландская нотка.

Посмотри, какая ты у меня мокрая, девочка.

Но это не так, хочу громко возразить я всей комнате. Но я знаю, что это неправда. Не только Адрик, прижавший меня к лестнице, заставляет меня мокнуть и пульсировать, мои бедра толкаются вверх к моей руке в отчаянном стремлении к большему трению, более быстрым прикосновениям, к оргазму, которого я жажду сейчас. Я пытаюсь представить рот Адрика между моих ног, его гладкое, чисто выбритое лицо, прижимающееся к моим бедрам, но вместо этого я вижу Тео, его рыжеватую щетину, царапающую мою кожу, его длинные пальцы, проникающие внутрь меня, его язык, обводящий набухшее, пульсирующее место, о которое я сейчас неистово трусь пальцами, отчаянно желая получить больше удовольствия.