Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции
Шрифт:

В сборнике «Три маршала победы» [277] из девяти статей о Рокоссовском, часть которых посвящена и его личным отношениям с Жуковым, лишь публикация Г. А. Куманева затрагивает вопросы подготовки Белорусской операции и спора маршала с Верховным [278] . Упоминая о принятии решения о нанесении «двух главных ударов», автор пишет: «Сам ход и развитие Белорусской операции в июне-июле 1944 г. блестяще подтвердили всю правоту указанного неординарного и смелого решения Рокоссовского. (Вскоре Ставка ВГК после продолжительного обсуждения приняла этот план)» [279] . Значит, Куманев считает действительным случай, описанный Рокоссовским (правда, на основе лишь одного источника – статьи К. Ф. Телегина [280] ).

277

Три маршала победы. М., 1999.

278

Куманев Г. А. Маршал Рокоссовский в воспоминаниях его

соратников // Там же. С. 267–282.

279

Куманев Г. А. Маршал Рокоссовский в воспоминаниях его соратников // Там же. С. 276–277.

280

Телегин К. В боях за освобождение Белоруссии С. 83–84.

В мемуарах Жукова общий ход принятия плана операции «Багратион» описан достаточно подробно (видимо, поэтому значительная часть описываемых маршалом событий повторялась и в других источниках). Утверждение его о том, что после представления плана 20 мая Верховный главнокомандующий вызвал в Ставку командующих фронтами Баграмяна, Черняховского и Рокоссовского [281] , сомнений не вызывает, но возникает вопрос: когда же именно проходили совещания с командующими? Жуков записал: «22 мая Верховный главнокомандующий в моем присутствии принял А. М. Василевского, А. И. Антонова, К. К. Рокоссовского, а 23 мая И. X. Баграмяна и И. Д. Черняховского». Однако, по воспоминаниям Штеменко и Баграмяна, Черняховский отсутствовал по болезни и в этих заседаниях не участвовал [282] . Это подтверждает и Горьков, основываясь на журнале боевых действий 3-го Белорусского фронта и указывая, что Черняховский прибыл в Ставку лишь 25 мая [283] .

281

Жуков Г. К. Указ. соч. С. 220.

282

Штеменко С. М. Указ. соч. С. 177; Баграмян И. Х. Указ. соч. С. 299–300.

283

Горьков Ю. А. Указ. соч. С. 117.

Командующий 1-м Прибалтийским фронтом Баграмян пишет, что, прибыв в Москву 22 мая, он был приглашен в Генеральный штаб «для ознакомления с замыслом и планом предстоящей наступательной операции, подготовленными для доклада Сталину». При этом автор указывает, что в кабинете Антонова уже находился Рокоссовский: «Когда перешли к делу, генерал А. И. Антонов объявил, что нам предстоит поочередно обсудить с Г. К. Жуковым и А. М. Василевским, которые готовы принять нас, все вопросы, связанные с участием войск каждого фронта в намечаемой операции… Первыми, в порядке установленной очередности, побывали на приеме у ближайших соратников И. В. Сталина мы с Леоновым» [284] .

284

Баграмян. И.Х. Указ. соч. С. 297.

Однако, согласно имеющимся документам, не было Баграмяна в Москве ни 22-го, ни 23 мая, поскольку находился он на фронте. Проверить это очень просто по ежедневным боевым донесениям 1-го Прибалтийского фронта [285] . Ежедневно под этим документом ставили свои подписи И. Х. Баграмян, член военного совета фронта Д. С. Леонов и начальник штаба фронта В. В. Курасов. По журналу посещений кремлевского кабинета И. В. Сталина находим, что последний раз Баграмян был в Москве 1 апреля. Все верно, в этот день подписи его нет [286] . Не подписывал он с Леоновым и боевые донесения в период с 24-го по 27 мая [287] . А вот 22-го и 23 мая – подпись и его, и Леонова – есть.

285

ЦАМО РФ. Ф. 235. Оп. 2074. Д. 119.

286

ЦАМО РФ. Ф. 235. Оп. 2074. Д. 118. Л. 186.

287

ЦАМО РФ. Ф. 235. Оп. 2074. Д. 119. Л. 36–40.

По воспоминаниям Баграмяна, на совещании 23 мая кроме него присутствовали: Сталин, Жуков, Василевский, Антонов, Рокоссовский, Булганин, Макаров и Леонов [288] . Штеменко приводит иной состав: Жуков, Василевский, Баграмян, Рокоссовский, члены военных советов 1-го и 3-го Белорусских фронтов, а также Главный маршал авиации А. А. Новиков, Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, начальник Главного артиллерийского управления РККА маршал артиллерии Н. Д. Яковлев, начальник тыла РККА генерал армии А. В. Хрулев, маршал инженерных войск М. П. Воробьев, нарком связи СССР маршал войск связи И. Т. Пересыпкин и работники Генштаба во главе с Антоновым [289] .

288

Баграмян И. Х. Указ. соч. С. 299–300.

289

Штеменко С. М. Указ. соч. С. 178.

Яковлев и Воронов в своих воспоминаниях ничего не пишут о совещаниях в СВГК [290] . Пересыпкин описывает первую часть совещания, что началась с доклада Антонова: «В Ставке Верховного главнокомандования 22-го и 23 мая 1944 года состоялось совещание, в котором принимали участие И. В. Сталин, командующие и члены военных советов 1, 2, 3-го Белорусских и 1-го Прибалтийского фронтов, руководящие работники Генерального штаба и наркомата обороны. Для участия в работе совещания в числе других пригласили

и меня» [291] . Тем не менее Иван Терентьевич полностью подтверждает факт присутствия на заседании тех, кого называли Штеменко и Баграмян [292] . Однако, получается, есть нюанс. Как ранее уже было упомянуто – Баграмян, которого все называют участником совещания, в Москве в этот момент не находился.

290

Яковлев Н. Д. Об артиллерии и немного о себе. М., 1984. С. 163–166; Воронов Н. Н. На службе военной. М., 1963. С. 422–433.

291

Пересыпкин И. Т. А в бою еще важней. М., 1970. С. 211.

292

Освобождение Белоруссии 1944… С. 113–114.

А вот тот факт, что Рокоссовский и начальник оперативного управления 1-го БФ Бойков 22–23 мая были в Москве, может подтвердить «Наметка плана операции левого крыла войск 1-го БФ» [293] . На самой карте есть надпись: «выполнена Нач. ОперУпр генерал-майором Бойковым при поездке с комфронта в ГШКА 22–23 мая 1944 г.». Оперативные сводки штаба 1-го БФ обычно подписывал также Бойков. 24 апреля Рокоссовский был в Москве (согласно журналу посещений кабинета Сталина). В период с 22-го по 24 апреля вместо Бойкова оперсводки подписывал начальник штаба фронта М. С. Малинин [294] . Есть карта «Наметка плана операции на Бобруйском направлении» [295] , на которой от руки сделана надпись: «Вып. г-м Бойковым при поездке с командующим фронта в ГШКА 26.4.44 г.». Из этого можно сделать вывод, что Бойков активно принимал участие в разработке плана предстоящей операции. В наградном листе от 17 июля 1944 г. указывалось: «За большую работу, проделанную по разработке оперативного плана Бобруйско-Минской операции, и настойчивое его осуществление генерал-майор Бойков достоин награждения орденом Суворова второй степени» [296] .

293

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 35.

294

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 163. Л. 142–156.

295

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 33.

296

ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 686043. Ед. хранения 107.

В этой связи характерно, что в период 24-го по 27 мая оперативные сводки подписывал опять же не Бойков, а Малинин [297] . Подпись Бойкова 22-го и 23 мая можно объяснить тем, что и Малинин, по-видимому, тоже находился в Москве. Обычно оперативные сводки подписывались в 2 часа ночи. Сводка за 22 мая подписана Бойковым в 3:10 [298] , по-видимому, из-за задержки с ее передачей в Москву на подпись. Вечером 23 мая штаб 1-го БФ уже был на фронте.

297

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 163. Л. 340–355.

298

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 163. Л. 327.

Итак, 22–23 мая Рокоссовский в Москве с группой генералов штаба фронта. Других командующих фронтами в эти дни в Москве нет, а значит, расширенного заседания Ставки ни 22-го, ни 23 мая быть не может. Есть карта – наметка плана операции левого крыла. Такой же карты по правому крылу – нет. Зато есть «План-схема наступательной операции войск правого крыла 1 БелФ» [299] от 24 мая 1944 г., номер дела этой карты – 36, номер дела наметки плана левого крыла – 35. С учетом того, что на карте множество исправлений, можно утверждать, что эта карта в первоначальном варианте была привезена Рокоссовским в Ставку 22 мая вместе с «Наметкой…».

299

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 36.

Эта карта – единственный найденный автором документ в фондах 1-го Белорусского фронта, который охватывает период планирования с 12 мая (отосланный план в Ставку) по 31 мая, когда 1-й БФ получил директиву Ставки на проведение операции.

Анализируя исправления на карте, можно заметить, что разграничительные линии между армиями на период наступления менялись трижды (первый вариант – красная линия с оранжевой полосой, второй – красная линия с зеленой полосой и третий – красная линия с черной полосой). Все изменения этих линий относятся к левому флангу (под Паричами), где судя по карте уже изначально предполагалось использовать и 65-ю, и 28-ю армию. То есть к 22 мая Рокоссовский уже предполагал использовать 28-ю армию именно здесь и скорректировал план от 12 мая. Операция по-прежнему изначально рассчитывалась на семь дней, подписи к линиям положения войск на восьмой-девятый день нанесены на карту от руки и уже не чертежным шрифтом. То есть 22–23 мая план операции был расширен. И если положения еще не прибывших войск 9-го танкового корпуса и 28-й армии на карту нанесены, то выделенный согласно замыслу Генштаба от 20 мая механизированный корпус – нанеске, но пока еще без номера.

Изначально по-прежнему планируется удар 48-й армией вдоль восточного берега р. Березина с целью совместно с 3-й армией окружить жлобинскую группировку противника, как и в плане от 12 мая. Этот удар на карте стерт ластиком. Но относительно разграничительной линии между 48-й и 65-й армией изменения уже сделаны. Если по плану от 12 мая 65-я армия овладевала Паричами и далее наступала четко на северо-запад, то теперь ей был прирезан участок на западном берегу р. Березина вплоть до Стасевки.

Стертым оказывается и удар 65-й армии на Бобруйск (выйдя на седьмой день на подступы к городу с юга, в район Стасевки, армия должна была взять город). То есть по одному из ранних вариантов плана действительно прорабатывался удар по сходящимся направлениям на Бобруйск.

Поделиться с друзьями: