Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции
Шрифт:
В оперативном управлении фронта предлагали наступать в лесисто-болотистой местности и рисовали планы, реализовать которые без подвижных соединений было невозможно. Даже в топографическом управлении были трудности – имевшиеся в войсках довоенные карты не соответствовали местности.
Ни фронт, ни армии в начале 1944 года не имели опыта боевых действий в лесисто-болотистой местности. Но в то же время управление войсками оставляло желать лучшего, лишь к середине февраля, спустя более чем два месяца после начала наступлений в штабе фронта начинают пытаться анализировать ошибки и пытаться обобщить опыт. Непонятно и то, почему так стремился наступать Рокоссовский, хотя начиная со 2 января Ставка не давала фронту каких-либо директив на наступление. Неясно – почему сроки подготовки в январе-феврале были сжаты до нескольких дней. Возможно, были какие-то устные указания из Генерального штаба и Ставки на постоянное ведение наступательных действий.
На эти вопросы автор ответить на основании проанализированных документов не готов. Стоит в то же время отметить, что весь этот опыт боев будет полностью учтен при подготовке наступления в июне, во всех звеньях управления в период подготовки «Багратиона» будет проведен разбор зимних боев. То есть зимой
Глава 2. Планирование Бобруйской операции
2-1. Стратегическое планирование наступления в Белоруссии. «Оба удара главные»
Бобруйская наступательная операция явилась частью Белорусской стратегической наступательной операции «Багратион», планирование которой осуществлялось в апреле-мае 1944 года. Высшим органом стратегического руководства Вооруженными силами СССР во время Великой Отечественной войны (с 8 августа 1941 г.) была Ставка Верховного главнокомандования (Ставка ВГК), опиравшаяся на подчиненный ей Генеральный штаб. Среди важных направлений деятельности Ставки – принятие стратегических и оперативно-стратегических решений, создание группировок войск, организация взаимодействия и координации действий в ходе операций между группами фронтов, фронтами и отдельными армиями. Именно в Ставке ВГК штабы фронтов представляли планы действий своих войск в ходе грядущих операций. Только после детального обсуждения и соответствующей корректировки в Ставке эти планы могли быть утверждены.
В предыдущей главе автор уже рассматривал историографию по действиям фронта Рокоссовского осенью 1943 – весной 1944 гг. Касаясь истории стратегического планирования операции «Багратион», отметим, что эта тема затрагивалась в мемуарах известных военачальников – Г. К. Жукова [214] , К. К. Рокоссовского [215] , И. Х. Баграмяна [216] , С. М. Штеменко [217] . В ряде же научных трудов, затронувших тему Белорусской наступательной операции, практически не представлен анализ действий СВГК в ее подготовительный период [218] . И. П. Макар [219] хотя и посвятил этому вопросу одну из своих работ, но не уделил в ней должного внимания планам 1-го БФ и не осветил подробно многие важные вопросы, обсуждавшиеся на совещаниях в СВГК в конце мая 1944 г., в том числе и такой, как возникшие между Ставкой и Рокоссовским разногласия относительно плана боевых действий фронта в ходе Бобруйской операции. Рассматриваемая проблема остается «за кадром» и в работах исследователей действий СВГК в годы войны. Так, А. А. Александров [220] этап планирования пересказывает с мемуаров Штеменко, а генерал-полковник Ю. А. Горьков [221] лишь упоминает об отсутствии согласия между Ставкой и Рокоссовским, цитируя мемуары последнего. Затронувшие эту тему бывший начальник штаба 1-го БФ генерал армии М. С. Малинин [222] и бывший член Военного совета фронта генерал-лейтенант К. Ф. Телегин [223] ряд эпизодов трактуют по-разному. Таким образом, в отечественной историографии многие вопросы, связанные с планированием действий 1-го БФ в летней кампании 1944 г., до сих пор детально не изучены. Во многом это объясняется особой секретностью материалов, связанных с совещаниями СВГК и Генштаба в целом, но вполне вероятно, что исследователи не могли затрагивать эту тему в силу того, что в мемуарах некоторых видных военачальников изложены совершенно противоположные взгляды на один из важнейших эпизодов операции «Багратион» – планирование Бобруйской операции. Соответственно, остается неясным как сам процесс ее планирования штабом 1-го БФ, так и характер взаимодействия Ставки с фронтами в ходе подготовки этой операции. Подробнее историография по истории планирования операции анализировалась в первом параграфе первой главы.
214
Жуков Г. К. Указ. соч.
215
Рокоссовский К. К. Указ. соч. С. 284.
216
Баграмян И. X. Указ. соч.
217
Штеменко С. М. Указ. соч.
218
История второй мировой войны 1939–1945 гг. Т. 9. М., 1978. С. 40–42; История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг. Т. 4. М., 1962. С. 158–159; Боевые действия Советской армии в Великой Отечественной войне. М., 1958. С. 70–78; Операции советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне. Т. 3. М., 1958. С. 290–299.
219
Макар И. П. Указ. соч. С. 3–10.
220
Александров А. А. Указ. соч. С. 300–301.
221
Горьков Ю. А. Указ. соч. С. 117.
222
Малинин М. Указ. соч. С. 19.
223
Телегин К. В боях за освобождение Белоруссии С. 83–84.
Операция «Багратион» начала зарождаться в марте 1944 года, в апреле имели место устные беседы между советскими военачальниками, командующими фронтами относительно плана будущей операции. В начале мая Генштаб запросил соображения командующих фронтов относительно планов их действий. В конце мая план операции «Багратион» был согласован на совместном заседании Ставки ВГК и ГКО, а 30 мая – утверждён.
Начать говорить о непосредственном процессе планирования стоило бы с марта 1944 года. После неудачного наступления 48-й армии вдоль сначала западного (когда 19 февраля она наносила удар в ходе Рогачевской операции), а затем – восточного берега р. Березина (в начале марта) Рокоссовский направляет в Ставку краткую оценку обстановки и соображения о дальнейших действиях войск 1-го Белорусского фронта. В документе есть раздел «Возможные направления весеннего наступления войск фронта после распутицы» [224] . Приведем его ниже.
224
ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 256. Л. 214–215.
«1. Чаусы, Могилев. Наступление на этом направлении не выгодно по причинам:
а) оно может быть проведено с ограниченной целью – разгрома противостоящего противника и выхода на р. Днепр. Дальнейшее развитие операции потребует форсирования р. Днепр и затруднит развитие успеха на этом направлении;
б) для наступления на этом направлении необходимо будет создать сильную группировку за счет ослабления 50-й и 3-й армий, находящихся уже сейчас на западном берегу р. Днепр. Рокировка же сил и средств с западного берега р. Днепр не выгодна, а поэтому и нецелесообразна.
2. Быхов, Могилев. Это направление также не выгодно для наступательных действий по причинам:
а) в большинстве своем лесистая и местами сильно пересеченная местность дает возможность противнику даже небольшими силами создать прочную и глубокую оборону;
б) преодоление этой обороны потребует привлечения больших сил пехоты, артиллерии и большого расхода боеприпасов. Наступательная операция на этом направлении выльется в длительные затяжные бои, будет дорого стоить с точки зрения потерь в живой силе, технике и материальных затрат и вместе с тем может не привести к нужным нам решительным результатам.
3. Рогачев, Бобруйск, со вспомогательным ударом из района Мормаль на Бобруйск. Это направлении наиболее выгодно:
а) местность позволит использовать для наступления все роды войск;
б) для организации наступления на этом направлении не потребуется производить сложных перегруппировок, так как уже сейчас основные силы и средства фронта расположены на западном берегу р. Днепр севернее Рогачев и между реками Днепр и Березина в районе Мормаль.
4. Паричи, Бобруйск. Это направление не выгодно по причинам:
а) наступление на этом направлении потребует создания сильной группировки за счет ослабления центра 3-й и 48-й армий;
б) ослаблять центр рискованно, а поэтому нецелесообразно, так как противник, используя ослабление центральной группировки может сам перейти в наступление с целью отбросить наши части за р. Днепр.
Таким образом, из четырех возможных направлений наиболее выгодным для наступления является направление Рогачев, Бобруйск».
Отстаивая версию Г. К. Жукова о том, что Рокоссовский «не точен», два удара были спланированы в Ставке и никакого спора со Сталиным не было, А. В. Исаев приводит этот доклад Рокоссовского как один из двух аргументов того, что Рокоссовский сам изначально был за один главный удар на Бобруйск войсками 3-й армии [225] .
Делать такие выводы на основе документа, написанного за два месяца до принятия плана, к тому же не затрагивая события, которые произошли в период с 4 марта по конец мая 1944 г., на взгляд автора, нельзя. Некоторые комментарии Исаева и вовсе крайне неточны. Например, вывод Исаева звучит следующим образом: «Смысл его (плана дальнейших действий Рокоссовского. – М. С.), как мы видим, прямо противоположен тому, что писал впоследствии Рокоссовский, – Военный совет фронта в соображениях в Ставку настаивает на нанесении одного главного удара 3-й и 48-й армиями (курсив мой. – М. С.)» [226] . Отмечу, что по документу четко указывался главный удар 3-й армией и вспомогательный удар 48-й армией, таким образом должна была быть окружена жлобинская группировка противника.
225
Исаев А. В. Указ. соч. С. 169.
226
Исаев А. В. Указ. соч. С. 169.
Если рассматривать предложения Рокоссовского в контексте проведенной Рогачевской операции и последующего неудачного наступления 48-й армии – все будет выглядеть несколько по-иному. По сути, предлагается развить достигнутый в ходе операции успех. Отдельно стоит отметить, что направление Паричи, Бобруйск не выгодно именно из-за необходимости ослабить 3-ю и 48-ю армии. Здесь же отметим, что удар группировки 1-го Белорусского фронта под Паричами будет наноситься вовсе не на Бобруйск, а на другом, Карпиловском направлении (так оно указывалось в документах штаба фронта), в сторону Глуска.