Операция "Контрольный в сердце"

А еще я не психованная, не алкоголичка и не беременная!

Пытаюсь уснуть, ворочаюсь. На часах два ночи. Это был тяжелый день. Новости об Антуане, ограбление, мое падение. Чертов Бен! Я не могу спать без тебя!

Тихонько прокрадываюсь в гостевую. Бен спит. Правая нога поверх одеяла, левая рука закинута за голову. Мышцы его лица расслабленны. Он такой милый. Проползаю по кровати, пытаюсь не задействовать мышцы левой стороны тела. Отгибаю одеяло, прижимаюсь к горячему, спящему копу.

– Оскар, отвали, – бормочет сквозь сон и отодвигается. – Огненный. – Это от ушибов, – шепчу. – А, это ты? – хрипит. – Иди к себе, истеричка, – крепче обнимает меня. – Я не могу спать без тебя. Ты мне необходим, – прижимаюсь губами к его груди. – Холи, что с тобой? – поворачивает голову, открывает глаза. – День был слишком длинным, – качаю головой. – А еще я люблю тебя очень сильно, жутко ревную. Не хочу оставаться без тебя, пока я в отстранении. Не хочу чтобы ты прикрывал какую-то итальянку вместо меня, – неприятно признаваться в своей слабости. Бен прерывает мою нервную тираду поцелуем. Губы такие горячие, нежные. В животе напряжение, нервное. Бен тяжело дышит. – Я хочу тебя, – сжимаю его плечо. – Нам нельзя, – отрывается от меня на секунду. – Ты сделаешь мне больно? Из-за этого? – растворяюсь в его глазах. – Нет, – качает головой. – Владимир убьет меня, если услышит, что его дочь трахает какой-то коп из Остина… – Фу, – морщусь. – Надеюсь, папа не думает об этом. – Я тоже стараюсь не думать. Но, будь уверенна, как только будет легче, все произойдет. – Как в первый раз? – кусаю губу. – Наш с тобой? – улыбается он. – Тогда ты должна плакать, оправдываясь за то, что пыталась спасти мне жизнь, – снова целует меня. Воспоминания вихрем проносятся в моей голове. – Бен, хотя бы раз, – прошу его, просовывая руку в его боксеры. – Нет, – вытаскивает ее обратно. – Тогда я точно сломаю тебе ребра. – Ты же можешь аккуратно, нежно, Бенджамин, – дую губы. – У меня просто крышу сносит, когда ты называешь меня полным именем, – качает головой. Прикусывает мою нижнюю губу. – Бенджамин, – тяну. – Холи, перестань, – предостерегающе шепчет мне. – Бенджамин! – улыбаюсь. – Холи, – он строг. – Бенджамин Александр МакКензи, – пускаю в ход тяжелую артиллерию. Он раскрывает глаза, качает головой. – Ну, пожалуйста, займись со мной сексом! – Хорошо, – кивает. Я радуюсь. – Снимай трусики, – сжимает мою правую ладонь. – Ладно, – тянусь левой рукой. Слишком больно! – Ай! – Вопрос исчерпан. Засыпай, – осторожно обнимает меня. Я почти засыпаю. – Бен, – произношу. – Ты спишь? – Сплю, – шепчет. – Тебе обязательно держать в ладони мою грудь? – Я так сплю крепче, – его губы касаются моего уха. Я улыбаюсь. – Тебе предстоят три дня выходных в одном доме с моим папой, – закрываю глаза. – Черт бы тебя побрал, Холи! Я теперь не засну…

====== Часть 46. Тест ======

Наконец-то утро начинается не в три дня, а в то время, когда оно должно начинаться. Я безумно люблю свою работу, но просыпаться в десять, приятнее чем в четыре перед утренней сменой или в три дня после ночной. В окна светит утреннее сентябрьское солнце. В Лос-Анджелесе все еще жарко по ночам. Темные ночи, черные… Сколько еще я их не увижу? Чертово отстранение…

Бенджамин спит на левом боку. На самом краю большой кровати. Не хочет навалиться на меня, прижать к матрасу, как он привык это делать. Я не злюсь на него. Это нормально? Он почти покалечил меня, но хотел спасти от пули. Уберечь. Я дура, определенно.

– Эй! – шепчу. – Бенджи, – зову. – Детка, – он молчит. Спит еще. Встаю и понимаю, что сегодня мышцы болят в два раза сильнее. – Ауч! Ауч! Ауч! – стону на каждый шаг. Чертова физиология. Встаю под душ в ванной своей комнаты. Вчерашняя усталость смывается, утренняя бодрость просыпается в теле. Больном теле, с ноющими мышцами. – Служить, – тяну, выходя из ванной. Под моим одеялом явно чье-то тело. – Бен! – Я не хочу спускаться вниз. Влад отвез Нэтали в Энсино, потому что у нее что-то с машиной. И теперь он пробудет весь день дома. Будет курить свои сигары, жарить мясо, смотреть матчи соккера и быть строгим отцом моей девушки. – Думаешь, через одеяло он тебя не достанет? – стою у зеркала. – Надеюсь, – белая макушка и серо-голубые глаза выглядывают из под одеяла. – О, черт! – встает. – Что? – смотрю на его отражение в зеркале. – У тебя огромный синяк. Тянется от ребер к спине, – проводит пальцем по нему. Я шиплю. – Такой горячий, – прикасается губами. – Знаешь, все тело охвачено болью, я понятия не имею, где именно она сосредоточена. Если так больно только от того, что ты отшвырнул меня, то… Надеюсь, я не доведу тебя до того, что ты изобьешь меня однажды, – качаю головой. – Не доводи. Сразу убью, – целует меня в щеку, натягивает майку, спускается вниз. – Отличная перспектива, – раскрываю глаза. Пытаюсь натянуть на плечи халат. – Спасибо, что помог одеться!

Спускаюсь вниз. Больно!

– Холи проснулась? – папин голос и шуршание газеты. – Я не заходил к ней, – врет Бен. Улыбаюсь, не знала, что он умеет. – Проверить? – Не стоит, – слишком громко произносит он. Запрещает. – Думаю, с ней все в порядке. Спустится, как проголодается. – Ну, да. Не маленькая, – соглашается Бенджи. Такой забавный. И папина компания, худшее, что он мог пожелать на завтрак. – Доброго утра! – улыбаюсь им. – Привет, тыковка, – кивает папа. Я вздрагиваю от этого детского прозвища. – Тыковка? – произносит Бен одними губами, улыбается, как сумасшедший. Теперь точно будет так меня называть. – Как ты? – Нормально, пап, – киваю. – Мышцы болят. Синяки на теле, – отмахиваюсь. – Налить кофе? – предлагает Бен. – Она любит какао на завтрак, – сообщает папа. – Пап! – раскрываю глаза. – Разве не так? – убирает газету. – Так, – опускаю взгляд. – Джерри всегда варил мне какао на завтрак перед школой. – Оказалось, что Антуан тоже любит какао. – О! Точно! – щелкаю пальцами. – Как все прошло? – Дождись маму, она сама все расскажет, – папа не тот, кто будет пускаться в сентиментальные рассказы. – Ну да, – киваю. – Эмм… Ну, в общем я какао варить не умею. У меня не было младших сестер. Беатрис старшая и она не варила мне какао, – Бен наливает себе кофе, по обыкновению мажет мой тост ореховым маслом, укладывает на него кружочки банана. – Может, это я твоя младшая сестра? – откусываю кусочек. Папа громко прочищает горло, с каким-то невероятным, метающим молнии взглядом смотрит на нас, встает. – Приятного аппетита! – уходит. – Думай, что говоришь, Холи! Ты же знаешь, как двусмысленно это прозвучало, – шипит. – Держу папу в тонусе, – подмигиваю. – Ты специально его злишь? – шепчет. – Ты ему не нравишься, а это не нравится мне! Это своеобразная защита. Я так защищаю тебя, – чмокаю воздух и принимаюсь за свой завтрак. – Я ему не нравлюсь? – удивляется Бен. Я мычу, кивая головой. – Именно я? – тычет в грудь пальцем. – Я думал, что ему не понравится любой бойфренд его дочери. – Технически ты первый. Ему не нравишься ты, и ему не нравится, что у его дочери есть бойфренд. Так уж вышло, что эти два человека воплотились в одном лице уроженца Остина, – улыбаюсь. – Техас, – киваю. – Ну, ты и стерва, – шепчет. – Ага! Клер написала, что они все приедут сегодня вечером, на барбекю. И халявную выпивку, – жму плечами. – Кажется, тебе вчера хватило, – смотрит на меня. – Что значит хватило? Я не была пьяной. Даже голова не болит. Почти. – Если ты пропустишь сегодня, то ничего страшного не произойдет, – качает головой. – Тем более ты принимаешь таблетки. Не думаю, что алкоголь хорошо дополняет действие препаратов. – Ой, Бен, ты сам сидел на обезболивающем! Уверенна, злоупотреблял им! – злюсь. – Злоупотреблял, но вылечился. – Прекрати намекать на то, что я алкоголичка, Бен! – повышаю голос. – Я не намекаю! Говорю прямо – у тебя слишком навязчивое желание выпить! Мне это не нравится! – Ну, так не смотри! – наклоняюсь к нему. Он молча сжимает челюсти. Но в глазах его можно многое прочесть. – Ой, да иди к черту! – встаю, бросаю салфетку на стул и ухожу в гостиную к папе, наблюдающему за игрой. – Ты его бросила одного? – бормочет он. – Он надоедает мне, – киваю. – Пусть посидит в одиночестве. – Моя девочка, – одобрительный тон. Я улыбаюсь. Интер как всегда проигрывает. Ничего удивительного. Бена нет слишком долго. Что он там делает? Откидываю подушку на противоположное кресло, ковыляю в кухню. Он моет тарелки, составляя их в сушилку. О, Господи! Он хочет лучшего для меня! Я накричала на него, ушла, оставив одного в чужом доме. В доме девушки, отец которой ненавидит его, а он еще и посуду взялся мыть! – Я люблю тебя, Бенджамин! – обнимаю его сзади. Он выпрямляется, замирает. – Спасибо, что ты со мной, и терпишь все это. Терпишь меня! – Эмм… – он тянется, выключает воду. – Отпусти майку, Холи. Не сжимай так. – Прости, – смущаюсь, отпускаю его. – Вот, – разворачивается. – Держи, – достает из кармана тренировочных штанов продолговатый пакетик. – Это? – поднимаю брови. – А! Поняла, – киваю. – Я хочу, чтобы ты пописала, – кивает. Я с трудом сдерживаю смех. – Ммм… Окей! Весьма странное желание. – Ты поняла, что я имею в виду, пойдем! – тащит меня к лестнице в подвал. – Хочешь, чтобы я написала прямо на сукно? – тычу пальцем на бильярдный стол. – В туалет! – повышает голос. Я прохожу мимо стола русского бильярда и запираюсь в ванной. – Нельзя так себя вести. Настроение то вверх, то вниз! Если это не твоя дурость, то гормоны. Следовательно… – Я не хочу писать! – развожу руками. – Постарайся! – рявкает. Я вздрагиваю. – Пугать – не лучший способ, – морщусь. – А мне кажется, наоборот, – снова рявкает и старается имитировать журчание воды. Я пытаюсь заставить себя, но у меня не получается. Я еще никогда не делала этого в такой близости от него. Никак! Я бросаю эту затею. Спускаю воду в унитазе и мочу в ней палочку. – Ты все? – Почти. Нужно подождать пару секунд, – улыбаюсь. – Бен! Бен! Бен! – создаю панику. – Что? Две? Две, я так и знал. О, Боже! Две? – нервничает он. Я открываю дверь и шагаю в игровую. – Целых восемь! – сую ему палочку. – Значит, ты просто придурочная, – устало выдыхает он, глядя на тест. – О! Бенни-Бенни расстроен, что я не рожу ему маленьких медвежат? – обнимаю его за шею здоровой рукой. – Я расстроен, что ты сумасшедшая, – смотрит мне в глаза. – Прости меня, обещаю вести себя нормально, – целую его. Мои любимые, обожаемые губки. Самая большая сладость в мире!

Мы весь день смотрим фильмы, Бен растирает мои ушибленные места успокаивающей, охлаждающей мазью. А вечером к нам приезжают друзья, мы жарим мясо и пьем пиво. Я перебрала немного и поругалась с Жасмин. Она такая дура, когда напьется…

====== Часть 47. Чертовы бывшие жены ======

С того случая в парке – ограбления, прошло уже полторы недели. Я уже могу свободно двигаться, заниматься ленивым сексом и даже танцевать, особенно, когда не совсем трезва. Уже живу то в своей квартире, то у Бена, которого, к слову, целыми днями и ночами не бывает дома, потому что у него не крали табельное оружие, и ему можно работать. К счастью, он не с этой итальянкой, а со своим драгоценным Санчесом сейчас, потому что Декстер и Жасмин свалили на Мауи в отпуск.

Утром я обнимаю не сонного Бена, а огненного Оскара. Интересно, какая температура тела у этой псины? Градусов двести, не меньше.

– Малыш, – шепчу. – Слезь, – пытаюсь столкнуть Оскара со своих ног. Он поднимает морду, пялится на меня. – Пожалуйста, слезь. Ты очень горячий, – шепчу. Он издает недовольный звук и укладывается рядом. Мне показалось, что этот кобель закатил глаза.

Я отворачиваюсь от него и проваливаюсь в чуткую дрему. Оскар громко сопит, но через какое-то время замолкает. Чувствую, что матрас потихоньку выпрямляется. Оскар соскакивает с кровати и уносится из комнаты. – В чем дело? – плетусь за ним. – Ты слышал что-то? – смотрю в окна, пытаюсь вспомнить код сейфа, в котором Бен держит оружие. Мне почему-то очень страшно… Вздрагиваю от трели телефона. Это Бен.

– Привет, соня! – слышу, что он улыбается. – Тут кто-то есть, – шепчу. – Что? Кто? С чего ты взяла? – голос обеспокоен. – Оскар сорвался с постели и теперь носится у двери, – шепчу. Бен заливается смехом. Совсем дурной? – Холи, ему просто нужно в туалет. Ты общаешься с ним уже полгода и не замечала, как он просится в туалет? – С ним гуляешь всегда ты, – плюхаюсь в кресло. – Теперь твоя очередь, детка! – Бен! – ною. – Не забудь намордник, и пакетик для… Эмм… Ну, ты понимаешь, – улыбается. – А ты не можешь? – Холи, я на работе! Патрулируем сейчас. – А вечером? – развожу руками. – Он разгромит полдома! – Бенджи! Ну, пожалуйста! – морщусь. – Так все у нас тут перестрелка прямо перед нами! – Бэнк! Бэнк! – голос Санчеса. – Ты придурок, Бен! И друг у тебя такой же! – рявкаю и бросаю трубку. – Дерьмо! Оскар! Напяливай намордник, пойдем гулять, – подзываю его. – А точно. Ты не можешь сам, неумеха, – треплю его за уши. Одеваюсь, застегиваю замок за ушами пса. Два с половиной часа мы бродим по возвышенностям Санта Сосана. Надеюсь, Оскар сходил в туалет на пару лет вперед. У развилки на нашу улицу, пес заметно разнервничался. – Что с тобой, малыш? – присаживаюсь перед ним, снимаю намордник. Какая-то тревога во взгляде. – Ты же не ответишь мне, да? – поднимаю брови. Встаю. Оскар тянет меня к дому. Не быстро, но довольно-таки настойчиво. У дома стоит белый Додж. 911 на быстром наборе. Что за черт? Кто это? Подхожу ближе.

Блондинистый докучающий кусок бывшей жены Бена крутится у ворот. Решаю сделать вид, что не узнаю ее со спины. – Извините, я могу вам чем-то помочь? – крепче сжимаю поводок. Джастис оборачивается. Во взгляде смятение. Она явно не ожидала меня увидеть.

– Холи? – хлопает ресницами. – Ага, – киваю. А ты кого ждала? Идиотка! – С песиком гуляла, да? – трет ладони. Ты серьезно? Догадалась? Как? – Ага, – киваю снова. – Я слышала, что с тобой что-то страшное произошло, – ее глаза бегают. Только не говори, что приехала меня проведать! Оскар пристально смотрит на нее. И я пытаюсь понять, что с этой женщиной не так и какого черта она здесь делает. – Неудачно упала, но жива, как видишь, – улыбаюсь. – А где Бен? Он мне нужен, – ей тяжело говорить это. Ого! Созналась? – Могу я узнать, зачем? – гремлю ключами. – Ну… Я не думала, что ты здесь. Джон сказал, что ты отстранена и болеешь. – Но, я здесь, – открываю дверь, прохожу во двор, отпускаю Оскара с поводка. И он не уносится, как обычно, а осторожно отходит назад и смотрит на нас. – А где Бен? – не унимается. – На работе, Джас! – рычу. – Я могу передать ему, что ты заходила. И передам бумаги на дом, другие постройки… Развод! – Нет, я лично должна с ним поговорить, – качает головой. Я не выдерживаю. – А может, не нужно тебе с ним говорить? – сжимаю зубы. – И видеть его не нужно. Чего ты крутишься возле него? – Холи, во-первых… – Я говорю! – повышаю голос. – Ты пытаешься влезть в наши отношения? Разрушить их? Не понимаю, зачем тебе это нужно. Ты ведь сама бросила его. Ушла к его другу, а ведь Бен был на войне! Ты вообще должна сдохнуть от стыда, а у тебя хватает совести искать с ним встречи? – я взбешена. – Мы были вместе, у нас есть прошлое. Нельзя его просто вычеркнуть! – она нервничает. – А ты попробуй! Прекрати докучать нам своим вниманием, решать какие-то проблемы, которые странным образом возникли спустя десятилетие. У тебя есть муж, это твоя семья, вот и будь с ним! Отвали от Бена! – меня прямо трясет от злости. – А теперь послушай меня! – гремит. Я столбенею, не ожидая такой реакции. – Я больше не собираюсь выслушивать ничего подобного от малолетки! Имей совесть, я старше тебя! Ты никогда не показывала мне свое настоящее отношение. Теперь я вижу, что ты гнилая изнутри! – Гнилая? Я? Я просто была вежливой! Не могла же сходу сказать, что ненавижу тебя! Сделай одолжение, отвали от нас! – смотрю в ее глаза. Она набирает воздуха, чтобы что-то сказать, но опускает глаза и выдыхает. Правильно! Лучше заткнись! – Я очень давно не видела Бена. Когда узнала, что в него стреляли, что он в больнице, я не выдержала. Он ведь был моим мужем, и мы с Диланом предали его. Позаботиться о нем – все, что я могу предложить ему. – Ну, теперь о нем есть кому позаботиться, – перебиваю ее. – Он очнулся, – продолжает она, проигнорировав мою реплику. – И первое, что спросил, как ты! Понимаешь? Спросил жива ли ты, все ли с тобой в порядке? Это неприятно. Я пришла заботиться о нем, а он спросил о тебе. О той, которая даже не навестила его. Конечно, я была взбешена. Только потом узнала от Дельгады, что эта девочка, ради которой он рисковал жизнью, сидит там в коридоре. Я решилась сломать тебе шею, и разозлилась еще сильнее, когда увидела, какая ты красивая. Черт! Не думала, что скажу это тебе… – голос у нее дрожит. Во мне кипят эмоции. Даже не знаю, как реагировать. – Не хочу разбивать вашу пару. Хотя, нет. Вру. Хочу. Я хочу вернуть Бена. Я не люблю его, но не хочу, чтобы у него были отношения хоть с кем-то! – смотрит на меня. – Я не позволю, – качаю головой. – Он мой! Он только мой! Пожалуйста, уходи! – киваю на ворота. – Уходи прямо сейчас, потому что у меня сильнейшее желание спустить Оскара не тебя! – Я не извиняюсь, – качает головой. – Я не оставлю Бена. – Я убью тебя, – улыбаюсь. – Можешь не сомневаться, – захлопываю за ней дверь. – Оскар! Сожри ее! – вскидываю руки. Пес лишь оживляется, вскакивая на лапы, и весело машет хвостом. – Пойдем, – открываю дверь в дом, пропуская его вперед. Скидываю с себя все вещи, заворачиваюсь в простыню из прохладного сатина и укладываюсь на диван. – Малыш! Иди ко мне! – зову Оскара. Он усаживается передо мной, упирается холодным носом в мой живот. Ладони так приятна короткая шерсть пса.

Джастис собирается бороться за Бена? Хочет развести нас? Стоит ли рассказать об этом ему? Стоит ли вообще придавать этому значение? Он ведь любит меня, и он со мной. Если бы Бен все еще что-то чувствовал к Джастис, то он был бы с ней. Чушь! Все, забудь об этом.

– Иди, дружище. Иди, – слышу сквозь сон. – Ммм… – стону. – Уже вечер? – пытаюсь открыть глаза. – Половина восьмого, – большое горячее тело моего копа прижимается ко мне. – Я проспала весь день, – хриплю. – Может, пора бросить пить эти таблетки? Ты от них спишь все время, – убирает пряди волос с моего лица, целует меня. – Твоя жена приходила, – тру глаза. – Что? Джастис? – Ну, вроде она. Если, конечно, у тебя нет еще одной, о которой ты забыл упомянуть, – смотрю на него. Такой красивый! – Я тебя люблю, – целую его в щеку. – Она сказала, что будет за тебя бороться, – перелезаю через него, натягиваю свою одежду. – Что? Бороться? Сошла с ума? – морщится он. – Сказала, что не может позволить быть тебе с кем-то другим! – потягиваюсь. – Серьезно? – присаживается. – Она же замужем! – Наверное, даже свадьба не сможет удержать ее от разрушения наших отношений, – опускаюсь на его колени. – Я не готов. Я не хочу, и вряд ли захочу когда-либо. Мне хватило однажды! По горло! – объясняет Бен. – Ну так я и не тащу тебя в мэрию! – жму плечами. – Джастис была жутчайшей женой. – Ты только что сравнил меня со своей бывшей? – так неприятно. – Нет! Холи, нет! Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты превращалась в жену, – морщится. – Мне пора. Я поеду, – встаю. – Стой! – хватает меня за руку. – Не уезжай сегодня, останься! – Нет, – отвожу взгляд. – Пожалуйста! Мы и так не проводили вместе несколько ночей, – смотрит на меня. – Проводи их с Джастис! – фыркаю, выхожу из дома. Как и всегда он не бежит за мной, умоляя остановиться. Я привыкла. Он мужчина. – Хол! – его голос позади. Ого! Всё-таки бежал? Разворачиваюсь в надежде на пылкие объятья, уговоры остаться. – Позвони, как будешь дома, – смотрит на меня. Убью тебя, Бенджи! – Я поеду через Бербанк, торопиться не буду. Ложись спать! – фыркаю, усаживаясь в мою Хонду. – Да, да. Не торопись. На дорогах сейчас опасно. Но все равно позвони, – тон назидательный. С визгом покрышек срываю машину с места. – Иди к чёрту, железный «мистер позвони»! – рычу.

Две банки Доктора Пеппера успокаивают меня. Тихонько доезжаю до своего лофта. В соседнем поезде шумная вечеринка. Я пару раз встречалась с этими парнями в кафе на завтраке. Переоденусь и пойду к ним в качестве малознакомого гостя. Наплету какую-нибудь милую чушь и напьюсь за их счёт!

====== Часть 48. Волшебство ======

– Симба! Симба! – зову кота. – Иди ко мне! – присаживаюсь. Кот спокойно сидит на подоконнике. – Симба! Иди ко мне! – повышаю голос. Он даже ухом не ведёт. – Да пошёл ты! – рявкаю. – И ты! И Бен! Оба! Идите в… – не успеваю договорить. С улицы доносится оглушающий рёв полицейских сирен. Что эти хипстеры успели натворить за пару минут, пока я топчусь в квартире? Выглядываю в окно.