Операция "Контрольный в сердце"
Шрифт:
Сорок минут я просто сижу рядом с ним, сжимая его большую горячую ладонь. Я боюсь за него. Хоть, доктор и сказал, что его жизни больше ничего не угрожает, но это меня всё равно не успокаивает. Я боюсь за Бена. Это похоже на невроз. Внутри все органы трясутся. Я готова откусить нижнюю губу. Слишком нервничаю.
– Поправляйся, пожалуйста! Молю! Бен! Я прошу тебя! – шепчу, утирая слёзы. – Эй! – медсестра хлопает меня по плечу. – Выпей кофе, я пока измеряю его показатели. – У него, похоже, температура очень высокая, – шмыгаю носом. – Ладонь огненная. – Ты посильнее сжимай её, – улыбается она. – Организм потрясён. Пули, операции. Ты хочешь, чтобы он сразу же побежал марафон? Иди, возвращайся минут через двадцать, – выгоняет. – Я скоро вернусь, – целую спящего Бена в лоб. – Ты только поправляйся. – Вы давно вместе? – улыбается медсестра. – Мы не вместе, – качаю головой. – Он мой напарник. Он спас мне жизнь, – губы трясутся, я выхожу. В кафетерии пью холодный белый чай. Мне лучше выпить успокоительного. Точно. Мой дорогой Бен. Лежишь там. Такой беззащитный. Без всего своего высокомерия, строгости, авторитарности.
Поднимаюсь на второй этаж. Тихонько шагаю в палату Бена. Рядом стоят Джон и Санчес. С ними мужчина и две женщины. Женщины плачут. Санчес обнимает одну из них. У меня перехватывает дыхание.
«Он умер!» – стучит в моей голове. Я хочу визжать. Нет! Нет! Нет! Что угодно, только не это! Пожалуйста! Нет! Джон замечает меня, машет рукой.
– Что случилось? Что с Беном? – не могу сдержать слёз. – Всё в порядке. Он проснулся, – улыбается шеф. Я выдыхаю. Мне легче. – Дэвид, Джина, Беатрис, это офицер Холи О’Доннелл, напарница Бена, – представляет меня Джон. – Здравствуйте, – киваю я. Не совсем понимаю, кто они. – Холи, это родители Бена и его старшая сестра, – объясняет Джон. – Ваш сын настоящий герой, – улыбаюсь сквозь слёзы. – Он спас мне жизнь. Спасибо вам за него, – вытираю лицо. – Мы правильно его воспитали, – выдыхает мама Бена. – Я горжусь им. – Безусловно. Я очень рада, что он проснулся, – мне становится спокойнее.
Я усаживаюсь на кресло в углу коридора. Я зайду к Бену, когда его родители уедут, не буду мешать им. Прижимаю колени к груди, надеваю наушники, включаю лаунж. Без слов. Одна музыка. Не хочу задумываться над смыслом слов. Хочу дать мозгам отдых. Откидываю голову на спинку, закрываю глаза. Не проходит и трёх минут, как громкие женские крики вырывают меня из моего хрупкого, так бережно выстроенного, спокойного мирка.
Открываю глаза, часто моргаю. Словно болид Формулы 1 на меня несётся женщина. Она точно летит на меня, потому что кроме меня в тупике коридора никого нет. Дёргаю наушники, встаю на ноги.
– Ты! Ты! Сука! Из-за тебя он чуть не умер! – она хватает меня за волосы. Я не успеваю отреагировать. – Что вам нужно? Вы кто? – мямлю, освобождая свои локоны. – Кто? Кто я? А кто ты такая, что он поставил свою жизнь под угрозу? – она крепко сжимает мои плечи. В её глазах ярость, она тяжело дышит. – Джас! – вылетает из-за угла Джон. – Джастис, отпусти её! – Санчес оттаскивает женщину от меня. Меня трясёт. Стоять на ногах слишком тяжело для меня, опускаюсь обратно на кресло. – Отпусти! Отпусти меня! Я сама убью её! Он больше не пожертвует собой ради неё! Соплячка! – визжит женщина. Я плачу. Это бывшая жена Бена. Кажется, Санчес говорил, что её зовут Джастис. Джон тащит её по коридору. – Успокойся, Джас! Успокойся! Девочка ни в чём не виновата! – рычит на неё Джон. – Он сказал, что ему не терпится вернуться на работу! Вернуться к ней! – я всё ещё слышу её крики из-за угла. – Пойдём, Холи! – Санчес ставит меня на ноги. – Я не хотела, чтобы он рисковал собой! Не хотела! – утыкаюсь ему лбом в плечо. – Пойдём. Я отвезу тебя домой, – обнимает меня за плечи. – Я доеду сама, не стоит со мной нянчиться, – качаю головой. – Санчес, я не просила его защищать меня! – Это его работа! Я уверен, он даже не раздумывал! – Санчес поджимает губы. – Я благодарна ему. Я не расплачусь с ним никогда. И я сама готова причинить себе боль, только чтобы он выздоровел, – усаживаюсь на сиденье своей машины. – Эй! Не смей! Хотя бы потому, что он из-за тебя находится здесь! – тычет пальцем на окна в его палату. – Из-за меня… – опускаю голову. – Ты тоже так думаешь, – киваю. – Чёрт! Холи! Я неверно выразился. Я не думаю так на самом деле, ты же знаешь, – опускается на корточки передо мной. – Ты веришь мне? – улыбается. – Верю, Санчи. Верю, – тру лицо ладонями. – Поезжай домой. Отдохни. Ты сегодня почти не спала. Декс сказал, что ты убежала в девять часов. А легли мы в шесть. – Я не могу спать, пока он в больнице, – снова слёзы проступают на глазах. – Дейзи рассказала мне кое-что, – щурит один глаз. – Не удивил, – хмыкаю. – Это правда? – сверлит меня взглядом. – Ты влюбилась в Бена? – Похоже на то, – утыкаюсь лбом в руль. – Холи, не приезжай сюда больше, – неожиданно говорит он. – Прости? – часто моргаю. – Джастис теперь будет дежурить тут, и следить, чтобы ты не приходила. Бену не нужны ваши ссоры. Ты же понимаешь, – ему неудобно. – Понимаю, – глотаю ком, хлопаю дверью машины, уезжаю. Санчес обидел меня. Как не приезжать? Как оставить его? Как не видеть Бена? Почему Джастис напала на меня? И вообще, какого чёрта его бывшая жена делала там? Я могу сколько угодно мучить себя вопросами и разрывающими меня чувствами, но мне было чётко сказано: «не приезжай»!
«У Бобби» всегда можно запастись хорошим и недорогим алкоголем. Необходим ли мне сейчас алкоголь? Нет. Это не так. Но я хочу напиться. Я просто хочу убежать от этих мыслей. Просто перестать думать! Я знаю, алкоголь не выход. Бла-бла-бла! Выход! На короткое время, очень короткое. Но это то, что мне сейчас и нужно. Просто забыть на этот вечер. Самый быстрый способ для меня – холодный глинтвейн.
Медленно открываю один глаз. За окном непроглядная темень. Экран телефона тухнет. «Подними руку, возьми телефон. Тебе явно звонили», – ворчание в моей голове. Подчиняюсь внутреннему голосу.
«Тебе сообщили? Придурка взяли. Он во всём признался. Наркоман из Бальбоа, хотел продать тачку за дозу. Кстати, я в порядке. Спасибо, что спросила»! – сообщение от Бена. Голова болит. Я улыбаюсь. Кажется, я люблю тебя, грубиян! Я счастлива, что ты в состоянии поругать меня за то, что я «не приходила» тебя навестить. «У меня куча дел, совсем забыла о тебе. Надеюсь, из тебя вытащили пару крошечных заноз», – быстро печатаю.
Конечно же, он не отвечает. Я не могу сказать ему, что его бывшая выгнала меня, а друг запретил навещать.Мне разрешают выйти на работу. Но, так как до этого случая на меня никто никогда не покушался, то полдня я занимаюсь бумажной работой, а другую половину провожу у психолога нашего департамента Кимберли Дэниэл. Она каждый день расспрашивает меня об одном и том же. Это раздражает, но я стойко повторяю заученные ответы. Только бы она допустила меня до работы. Но, Кимберли говорит, что мне ещё рано на улицы. Мы договариваемся с ней, что как только выйдет Бен, вместе с ним выйду и я. Зная, как страстно Бенни любит свою работу, я не сомневаюсь, что он захочет вернуться раньше, чем разрешат врачи.
Санчес, Дейзи и Декс постоянно навещают Бена. Я стараюсь не спрашивать у них про него. Разве, что как бы между прочего справляюсь о его здоровье. А сама еле сдерживаюсь, чтобы не засыпать их вопросами. Как там Бен? Какое у него настроение? Что он говорит, чего не говорит? Говорит ли он обо мне? Его бывшая всё ещё дежурит у его кровати? Между ними снова что-то есть? Она любит его? А он её? Любит ли он меня? И так до бесконечности! И все мои сны только про Бена. Хорошие и не очень, цветные и чёрно-белые. Со смыслом и простой набор картинок. Бен! Бен! Бен! И так день за днём, неделя за неделей. Дурочка наконец-таки влюбилась. Погрязла в своей любви.
После того, как мы проводили Клер в увольнение в баре у Хесуса, теперь можем посещать его без приглашений, в любое, конечно, кроме рабочего, время. Сегодня вечером здесь мало народу. Несколько копов и семья самого хозяина бара.
– Ты такая грустная всё время, дочка, – жена Хесуса, забирает пустой стакан Жасмин. Я осталась одна за столиком, ребята трутся у барной стойки. Старший сын Хесуса – бывший коп. Работал в Гондурасе. У него в кармане всегда парочка сумасшедших баек про банды бедной страны. – Моё сердце грустит, тётя Черо, – три стопки текилы дают о себе знать. – Где твоё сердце? – наклоняет она голову. – Не здесь, – качаю головой. Бен в больнице… Я вздрагиваю от грохота хохота Декса и Санчеса. – Ты её друг, Декстер? – смотрит Черо на Декса. – Да, тётя Черо, – кивает Декстер. – Так почему вы веселитесь, а Холи грустит? – указывает на меня. – Мы сейчас всё исправим! – восклицает Жасмин. – У Хесуса есть караоке! Сейчас будем петь! – хихикает Дейзи. – Да. Этого мне как раз не хватает! Я плакать готова, а вы хотите, чтобы я пела? Это вряд ли, – качаю головой. – Мы споём для тебя, – подмигивает мне подруга. И они, правда, поют, посвящая мне каждую песню. Начиная с «Я буду жить» и «Жёлтой субмарины», заканчивая грустной песней бедных мексиканских рабочих, которую на два голоса разложили Санчес и сын Хесуса Хуго. Теперь, когда бар погрузился в меланхоличную грусть, я тоже хочу спеть. The Band Pretty – If I die young. – Если я умру молодой, похороните меня в сатине… – начинаю я. И чем дольше я пою, тем тяжелее сдерживать слёзы. А позже, становится совсем невозможно. Если бы Бен не спас меня… Если бы не выжил сам… – Так наденьте же свои самые лучшие костюмы, а я надену жемчуг, – поднимаю глаза. В дверях стоит Бен. В своей чёрной куртке, тёмных джинсах, опираясь на больничную трость. – Чего я никогда не делала, – улыбаюсь ему, быстро машу ладонью. Друзья оборачиваются, видят его, окружают. Я заканчиваю петь, киваю аплодирующим, подхожу к толпе друзей. – Привет, О’Доннелл, – Бен вскидывает руку. – Привет, – улыбаюсь. Понимаю, что не видела его уже целый месяц. Тяжёлый месяц. И я невероятно сильно завидую Дейзи. Она может обнять его, чего я себе позволить не могу. Это удручает. Я бы с радостью запрыгнула на его руки, обнимала и целовала всё его лицо. Ты здесь! Ты жив! Уже не лежишь на больничной койке, и твоей жизни ничего не угрожает. И моему счастью нет предела!
Я не разговариваю с Беном, лишь сижу остаток вечера с опущенной головой. Припоминая мой пьяный визит в его дом несколько месяцев назад, Бен вызывается отвезти меня домой, замечая, что мне на такой грязной машине вообще не стоит появляться в Лос-Анджелесе.
– Спасибо, офицер, – закатываю глаза. Я слишком много думала о тебе, чтобы подумать о чистоте своей машины. – Ты ни разу не пришла, – тихонько говорит Бен. Он всё-таки начал эту тему. – Эмм… Не думала, что тебе это было нужно, – пялюсь в окно. – Не нужно, – хмыкает он. – Думал, что у тебя есть совесть. – Я не просила рисковать своей жизнью ради меня, – фыркаю. – Это моя работа. Надеюсь, ты бы сделала тоже самое. – Сделала бы, – киваю, а саму прошивает страх. – Надеюсь, этого не потребуется. – Я тоже надеюсь, – кивает. Он обижен, может, разочарован. Но виду не подаёт. Останавливается у моего дома, глушит мотор. Кажется, что собирается поговорить со мной, или что-то сделать. Но я не могу разговаривать. Мне стыдно. И я не могу разболтать про его бывшую и запрет Санчеса. – Холи, – начинает. Нет! Нет! Нет! – Спокойной ночи! – вылетаю из его машины. Быстро шагаю в свою квартиру. Прижимаюсь спиной к двери, закрывая её. Может, он хотел сказать, что не вернётся в полицию? Я бы не смогла сдержаться. Так какая разница где плакать?
Напарник не уходит из полиции! К моему величайшему счастью. Спустя ещё пару недель нас наконец-то выпускают на улицы. Я скучала! Знакомые лица торговцев наркотиками, проституток. Те же дети резвятся в парках, тот же шум у школ.
Мы с Беном непринуждённо болтаем на различные темы, не касающиеся нас. Но между нами всё равно какая-то недосказанность, неопределённость.
====== Часть 11. Терапия ======
Давно пора было отогнать мою Хонду на мойку. Надоело, что Бен смеётся надо мной. Вытаскиваю сумку из машины, торможу такси. Водитель болтает про хорошее утро, в то время как я перерываю сумку. Понимаю, что у меня пара баксов в кармане джинсов и всё. Больше ни цента. Водитель не собирается везти меня дальше. Я уговариваю его, ведь всего пара кварталов осталась. Но он выгоняет меня из машины. Урод!