Оперативный простор

Я понимающе кивнул. Та самая Маша, которую зачем-то убили в книге и в кино. На самом деле она надолго пережила мужа.

— Слышал, что у вас тут весело… — протянул я.

— Да и у вас, думаю, не иначе, — без особой радости сказал Кондратьев. — Ну, чем помочь-то?

— Дело в том, — начал я, но тут в наш разговор вклинился напарник Кондратьева — Бодунов:

— Серёга, бросай всё. Цыган раскололся. Теперь мы знаем, где ховается Сеня Борщ.

— Он там один? — напрягся Кондратьев.

— Не знаю я, граждане начальники. Может один, а может и нет. Он мне не докладывался, — заканючил Цыган.

— Все наши на выезде, — покачал головой Кондратьев. — Вдвоём Борща брать рискованно. Он калач тёртый, если не обложишь как медведя в берлоге — уйдёт.

— Почему вдвоём? — спросил я.

Кондратьев и Бодунов недоумённо посмотрели в мою сторону.

— Втроём, — улыбнулся я.

Глава 12

— Товарищ, вы уверены? — спросил Бодунов. — Мы ведь не в бирюльки идём играть.

— Давайте без лишних вопросов, — сказал я. — Не первый год замужем.

— Отлично! — обрадовался Кондратьев. — У тебя оружие есть?

— Обижаешь! — Я продемонстрировал «Смит-Вессон».

— Патроны?

— Есть маленько. Но если ещё отсыплете — возражать не буду, — раскатал губу я, но был зверски обломан в лучших чувствах.

— Тут, брат, я тебе не помощник. У нас в угрозыске всё больше с «Кольтами» ходят. Это милиция револьверы таскает, — Кондратьев показал свой увесистый пистолет.

Бодунов достал такой же.

— Ладно, — вздохнул я. — Воюю своими. Вы мне хоть покажите карточку этого Борща, если есть, конечно. Я ведь в глаза его не видел.

— Это запросто, — заверил Кондратьев. — Момент!

Он достал из выдвижного ящика стола несколько фотографий, покопался в них и показал одну мне. На ней был изображён угрюмого вида мужик с характерным лицом, про которое принято говорить, что оно, дескать, не обезображено признаками интеллекта.

— Вон, любуйся. Физиономия словно иллюстрация теории Ломброзо. Ночью приснится — не отмашешься. Убийца первостатейный. Хотя я тебе вот что скажу из личного опыта, товарищ Быстров: врёт этот Ломброзо, как сивый мерин. Преступники — они разные бывают. С иных картины писать можно. Да и этот Борщ — не такой тупой, каким по карточке кажется. Нагляделся?

— Ага. Запомнил, — подтвердил я. — Встречу — не перепутаю.

— Тогда собираемся.

Сдав Цыгана конвоиру, мы поспешили на улицу.

— Далеко добираться? — поинтересовался я.

— Да рукой подать, — начал отвечать Кондратьев и сразу спохватился:

— Стоп, ты всё равно город не знаешь. Но не переживай, долетим с ветерком. Для таких срочных выездов товарищ Петржак — начальник угро — велел держать специальное авто.

В легковой автомобиль почти на ходу запрыгнул ещё один сотрудник.

— Уф, еле успел, — вытирая пот со лба сказал он. — Ветров сказал, что вы едете Борща брать, а я как раз освободился.

— Товарищ Шуляк, — коротко представил его Кондратьев. — А это товарищ Быстров — наш добровольный помощник.

Мы обменялись рукопожатиями.

Машина вылетела на Невский — если быть точнее, сейчас он носил название Проспекта 25-го октября, вот только вывески на домах ещё не сменили. Да что говорить про обычные дома, если даже на здании губернского уголовного розыска всё ещё висела табличка с адресом «Адмиралтейский проспект, дом 8».

— Гони, Федя, гони! — нетерпеливо произнёс Кондратьев.

— Я и так выжимаю из «Фиата» последние соки! — сразу отозвался водитель. — Куда сильнее-то!

Внезапно на тёмном перекрёстке откуда-то сбоку вылетел грузовик. Мелькнула открытая кабина, дощатый борт кузова. Шофёр явно не видел нас, машина шла наперерез нашей.

— Твою мать! — заорал Федя, выкручивая руль.

Но было уже поздно.

«Фиат» на большой скорости впечатался в борт грузовика. Раздался треск, звон, визг тормозов, меня перебросило с заднего сидения на водительское, а Кондратьева словно катапультировало — он кубарем перелетел через капот и исчез где-то впереди.

Я с трудом приподнялся, башка кружилась, в ушах звенело, во рту чувствовался привкус крови — кажется, разбил губу.

— Серёга, где Серёга? — крикнул Бодунов.

Он чудом удержался на своём месте, наверное, успел за что-то схватиться перед ударом.

Я слабо махнул рукой.

— Где-то там. Сейчас проверю.

Появился насмерть перепуганный водитель грузовика — в кепке, стёганной телогрейке.

— Мужики, все живы? — простуженно просипел он.

— Ты чего творишь, сучёныш! — накинулся на него наш водитель — Федя. — Тебя, сволочь этакую, не учили на дорогу смотреть?! Да если из-за тебя, гад, люди погибли — я ведь лично на месте шлёпну, как контру!

— Вы что?! — Шофёр попятился. — Я ж не нарочно!

Федя начал крыть его трёхэтажными матами.

Под его громогласную ругань я наконец выбрался из автомобиля и обнаружил Кондратьева. Будущая легенда советского сыска сидела на земле, рядом лежала слетевшая при аварии с головы кепка.

— Ты как? — спросил я.

— Ещё не понял, — признался он. — Такое чувство будто рядом снаряд от трёхдюймовки жахнул. Ощущения непередаваемые.

— Встать можешь?

— Отчего же не смочь? Смогу. — Он резво вскочил на ноги, затем нагнулся, поднял с земли кепку и, стряхнув с неё грязь, снова нахлобучил на голову.

Потом с сожалением оглядел изгвазданный костюм.

— Даже не знаю, как теперь жене на глаза показаться… Видок, наверное, хуже босяцкого.

— Главное, что живой, — успокоил его я.

— Это верно, — усмехнулся он.

ДТП — оно и в начале двадцатого века — ДТП, то есть ничего хорошего. Из позитивного было разве то, что самой пострадавшей стороной оказался несчастный «Фиат» уголовного розыска. Со слов Феди чинить её будут долго и мучительно: главной проблемой было отсутствие запчастей.

Сам водитель и пассажиры, конечно, пострадали, но дальше синяков и ушибов не зашло, хотя показаться врачу необходимо — тем более мне, я ведь ещё не вылечил руку. Кровь на повязке не выступила — хоть тут повезло.

Как часто бывает после таких событий, все были взбудоражены и переполнены адреналином просто под завязку.

Скажи кому, что попаду в аварию, устроенную на перекрёстке двумя допотопными авто — не поверят. Хотя, сама по себе история с моим переносом — невероятнее некуда. Так что удивляться нечему.