Оперативный простор

В старых фильмах и книгах часто рассказывалось о том, как поезда встревали где-то на полпути из-за того, что заканчивался уголь или дрова, и пассажиры выходили пилить и рубить деревья. Надеюсь, до этого не дойдёт, и мы без всяких проволочек доберёмся до места назначения.

Прикинув, что прошло достаточно времени, я постучался в дверь и, выждав ещё немного, вошёл в купе.

Катя спала, свернувшись клубочком на полке — даже не полке, а скорее диване, подобно котёнку.

Созвучие этих слов мне понравилось: Катя… катюша… котёнок. Было в них что-то уютное и домашнее, оно наполняло душу покоем.

Я разделся до исподнего и лёг в постель. Сон сморил меня сразу, стоило лишь коснуться головой подушки.

Разбудили меня лучики утреннего солнца, бившие в окно. Перед тем, как лечь спать, я не додумался завесить шторки на окне и теперь пожинал результат.

Хотя, нет худа без добра. Судя по пейзажу за окном, мы приближались к какой-то станции, а значит можно сходить за кипяточком и побаловать себя чайком.

Я вышел в тамбур. Кроме меня, там находился всё тот же усатый проводник.

— Долго стоим?

— Часа два, не меньше, — зевнув, ответил тот. — Паровоз будем менять, та ещё морока. Если вы насчёт чаю, так не волнуйтесь, всё принесу — сделаем в лучшем виде. У нас всё имеется: и заварка, и сахар. Если хотите перекусить посущественней, тоже можно сообразить.

— Отлично! — обрадовался я.

Всё-таки поездка первым классом даёт свои неоспоримые преимущества. Не надо с котелком или чайником толкаться в очереди за горячей или холодной водой.

Катя уже проснулась и с интересом наблюдала в окно за человеческим муравейником. Кто-то спешно выходил, в авральном порядке скидывая вниз баулы, чемоданы и мешки. Кто-то, наоборот, пытался пролезть внутрь, наплевав на встречный поток пассажиров и их ругань.

— Ну как, выспалась? — спросил я.

— Да. Как у мамы на перинах, — ответила она и тут же загрустила.

Я догадался, чем вызван перепад в её настроении. Она вспомнила ушедших родителей. Мне самому в такие минуты становится грустно.

Я подсел к ней и снова обнял.

Катя провела рукой по моей щеке.

— Ой, ты такой колючий.

— Приедем в Петроград — обязательно побреюсь, — пообещал я.

Немного помолчав, спросил:

— Катя, извини, раз уж ты вспомнила маму… Скажи, а какими были наши родители? А то у меня ничего в памяти не сохранилось.

— Что, совсем ничего?

— Увы, — развёл руками я.

— Бедняжка, — вздохнула она. — Родителей нельзя забывать, их надо помнить и поминать в молитвах…. Хотя, ты же у нас большевик?

— Пока комсомолец. А насчёт молитв… Не вижу причин, которые запрещали бы мне ходить в церковь. На войне атеистов нет, я испытал это на собственной шкуре, — уточнять, что это случилось во время командировок в Чечню, я не стал. — Так что я обязательно буду поминать папу и маму в молитвах, но мне всё равно бы хотелось побольше узнать о них.

Катя устроившись поудобнее, произнесла:

— А ты у меня очень необычный комсомолец, Жора. Обычно те, с кем я сталкивалась, были весьма категоричны и рубили сплеча. Иногда мне казалось, что это очень странные люди, фанатики. И как же я рада, что в тебе живёт вера! Что касается наших родителей, царствие им небесное — они были очень простыми людьми. Папа — мастеровой, всю жизнь работал на заводе. Его очень уважали, даже начальство. Мама- швея, работала на дому. У неё были золотые руки, к ней обращались даже те, кого сейчас принято называть «бывшими», в том числе и моя будущая свекровь.

Катя улыбнулась

— Так, собственно, мы с Сашей и познакомились. Ну и ещё, у нас, у Быстровых — есть одна общая фамильная черта.

— Это какая? — заинтересовался я.

— Мы очень упрямые. Когда родился папа, священник долго отказывался его крестить… Дескать, Олег — не православное имя. Так дедушка сумел его убедить, хотя и поскандалить пришлось изрядно.

Я присвистнул. Да уж, занятные подробности. Хотя мне почему-то всегда казалось, что Олег — имя более чем достойное занесения в православные святцы.

Как только поезд тронулся, в дверь постучали.

— Заходите, — разрешил я.

Появился проводник с двумя стаканами в металлических подстаканниках.

— Как и просили — чаёк. Сейчас и сахарку изладим. Да, — спохватился он, после того, как поставил чай перед нами, — документики приготовьте заранее.

— А что такое? — удивился я.

— Да ГПУ по поезду с проверкой документов идёт. Говорят, ищут кого-то.

Глава 6

Да уж… а я только-только расслабился, подумал, что всё позади.

Само собой, проверка документов могла быть вызвана тысячей причин, к которым я не причастен никаким боком.

Но что если чекисты ищут меня по поручению Кравченко? Каким-то образом узнали, что поехал в Питер и решили снять с поезда…

Взять ту же Степановну — я ведь не инструктировал её перед поездкой, вполне могла сказать товарищам из органов, куда мы с сестрой направились. Поездов в Петроград немного, вполне логично предположить, что я еду именно на этом.

Такие вещи вычисляются на раз-два и особого склада ума тут не нужно. Смущает, конечно, оперативность — я думал, что раскачиваться будут не день и не два, но на всякий пожарный необходимо в расчётах исходить из самого худшего.

Допустим, маховик чекисткой машины запущен исключительно ради моей скромной персоны, и чекисты сейчас обходят вагоны с моей фотокарточкой (хотя это сомнительно) или просто ищут по конкретному ФИО Быстрова Георгия Олеговича (а это наиболее вероятно).

Хуже всего, что неизвестно, какие инструкции даны гэпэушникам на мой счёт. Ладно, если просто задержать для последующей передачи. Это ещё ничего, Смушко в обиду не даст.

Но есть и другие соображения: вдруг с подачи товарища Кравченко я объявлен лютой контрой, которую проще пристрелить на месте, чем взять живьём? Я бы такое не исключал.

Кравченко — та гнида, которая отмажется при любом раскладе. Дескать, что-то недопоняли товарищи, перестраховались.

Не хочется думать о плохом, а придётся.

Итак, прикинем варианты моих действий на тот случай, если я — это тот, кто нужен парням из ГПУ. Что тогда?

Да по сути ничего толком, никакого пространства для манёвра. Ну не буду же я отстреливаться или брать заложников: мне ведь тут же лоб зелёнкой намажут. И Катя заодно пострадает, с ней точно не станут церемониться — запишут в сообщники и всех делов, тем более родная сестра, при любом следствии сойдётся.