Оперетта

Имена опереточных премьеров, выдвинутых Лентовским и показанных им в Москве, становятся сразу же знаменитыми. Публика находит в Бельской черты дивы характерно парижского склада благодаря ее «почти французским» каскадным данным, покоряется уже всем известным «Сашей» Давыдовым, награждает аплодисментами злободневные куплеты Родона, боготворит чуть ли не с первого дня Зорину. Если по поводу дебюта Зориной печать отмечает, предугадывая ее будущую роль в оперетте, что «видеть ее с гитарой в руках на эстраде было бы гораздо менее странно, чем на сцене»,^[208] то уже через несколько месяцев в созданной на вкус купеческого зрителя оперетте-мозаике «Цыганские песни в лицах» Зорина восхищает свою аудиторию.

Обосновавшись в «Буффе», Лентовский в 1878 г. захватывает и «Эрмитаж», в котором в течение шестнадцати лет он будет покорять Москву.

Начинается период бурного расцвета Лентовского. Он продолжает собирание опереточных сил. Из провинции он выписывает новых актеров, в частности, сестру Зориной Запольскую и ростовского Вальяно. Он устанавливает связь с Парижем и Веною, получая оттуда все новинки, покупая копии парижских постановок и делая костюмы и бутафорию по парижским рисункам. Опираясь на широкую материальную поддержку купечества, он в невиданных масштабах разворачивает свои предприятия, предназначенные для того же купечества. Лентовский импонирует этой аудитории даже своим внешним видом: густой черной бородой, русской поддевкой, картузом и лаковыми сапогами. Для этой аудитории — он вполне «свой».

«По праздникам вся Таганка и Рогожская присутствовали в "Эрмитаже". Разодетые в бархат и шелк дамы, непременно в платках на голове, и их правоверные супруги в сапогах "бутылками" составляли едва ли не большинство публики... В то время кредит у Лентовского был огромный. Купцы обожали М. В. за русскую удаль, силу молодецкую и за то, что он умел угодить им замечательными зрелищами и выдумками... Русская поддевка ему помогала, выделяя его крупную фигуру и льстя московскому патриотизму, людям в платках и сапогах бутылками» — пишет в воспоминаниях о Лентовском С. И. Васюков.^[209]

Лентовский начинает с перестройки маленького «Буффа» и открывает сезон 1878 года с исключительной помпой. Занавес с именами Оффенбаха, Лекока, Зуппе, Вассера, Жонаса, Эрве как бы вводит аудиторию в храм опереточного искусства. Уже известная Москве «Дочь мадам Анго» преподносится с выдающимся ансамблем, на высоком музыкальном уровне, в богатейших декорациях и костюмах.

Даже серьезная печать воспринимает начинание Лентовского как многозначительный праздник театра: «Мы заметили (в зале) также и театральное начальство, — поучительно было ему видеть, как один из его подчиненных по труппе Малого театра ведет целый театр с большим персоналом, с богатой постановкой, с умелостью, которой далеко нет в казенной администрации. Публика много хлопала, часто кричала браво, но вела себя с толком и гораздо веселее и характернее, чем в Малом или Большом театре. Каждому было приятно сознавать, что это — частное предприятие, что оно возможно, что его существование вызывает логическую необходимость разрешать и другие частные театры. Все были довольны исполнением и антрепренером, который стоил вызова».^[210]

На будущее лето Лентовский поражает Москву коренной перестройкой летнего «Эрмитажа», вернее говоря, созданием на его территории нового увеселительного сада. Он строит здесь огромный театр, пригодный для постановки не только оперетт, но и модных в то время феерий, оборудуя его сложнейшими механическими приспособлениями. Для постановки феерий он выписывает декоратора парижской Большой оперы Левато, которому платит по тем временам безумные деньги — 800 рублей в месяц. Декорации Левато должны поразить воображение москвичей. «Мне удалось видеть, — пишет репортер журнала «Суфлер», — несколько декораций, предназначенных для пьесы "Дети капитана Гранта" и "В волшебном мире"... В особенности поразило меня изображение массы льдов... загромоздивших корабль, кажущийся среди этой ужасной стихии таким ничтожеством, что даже погибель его кажется второстепенным явлением».^[211]

«Эрмитаж» Лентовского, действительно, не может не поразить своей масштабностью. Лентовский держит одновременно оперную и опереточную труппы, организует невиданные еще москвичами увеселения в саду. Грандиозные, стоящие больших денег, фейерверки сжигаются по вечерам, на воздушном шаре поднимается, держась зубами за трапецию, француженка Леона Дор, а нередко, приводя москвичей в изумление, воздушный шар уносит в облака и самого Лентовского. Сад залит светом только что появившихся электрических фонарей, роскошные цветники разбросаны по всей его территории, отовсюду доносятся звуки оркестров. Повсюду нарядно и оживленно, а в пруды напускаются тысячи золотых рыбок. Лавры Эйфеля не дают Лентовскому покоя, и он зимой сооружает в «Эрмитаже» тридцатиметровую копию Эйфелевой башни изо льда, специально для этого сооружения выписывая французского инженера.

Но Лентовскому мало эстрады и опереточного театра: он задается мыслью соорудить небывалый театр специально для феерических представлений и воздвигает здание, поражающее своей необычностью и грандиозностью.

«Театр представляет собою развалины древнего замка. Фас сцены, где помещается занавес, изображает пролом в здании, остатки прежнего величия. Под открытом небом, среди полуразрушенных колонн, балюстрад, гротов и ниш, поместился зрительный зал. Главный материал — камень и искусственный мох. Кругом театра, на большом пространстве, видны полуразрушенные киоски, беседки, обнаженные от листьев деревья и пр., среди которых по склонам холмов и оврагов вьются дорожки с фантастическими мостиками, с печатью на всем запущения и разрушения. Все помещается в отдельном уголке сада, на возвышенном месте. Освещение сада придумано весьма эффектно с помощью скрытых в развалинах и под мостиками электрических фонарей, снабженных красными, зелеными и фиолетовыми стеклами... В десять часов вечера кулисы, закрывавшие этот театр от глаз зрителей, раздвинулись, заиграла музыка, запел хор песенников, были пущены ракеты и римские свечи — и публика в несколько тысяч человек ринулась по направлению к новому театру...»^[212]

Этот новый театр, открытый 1 июля 1882 г., первоначально был назван «Фантастическим», а позднее переименован в «Антей» и, наряду с опереттой, ежевечерне привлекал толпы зрителей на устраиваемые здесь феерические представления...

Москве представляется, что нет таких увеселений, которые не были бы созданы для нее «магом и волшебником». В то время как москвичи толпами сбегаются в только что выстроенный будущий «Антей», каменщики и штукатуры осаждают Шелапутинский театр^[***] на Театральной площади, коренным образом перестраивая его для Лентовского: здесь с осени 1882 года будут происходить зимние спектакли его прославленной опереточной труппы. Лентовский, который только что выбросил сотни тысяч на «Антей», тратит на зимнее помещение около четверти миллиона, и в декабре Зорина и Бельская выступают перед зрителем на блестящей сцене «Нового театра», на котором красуется странная вывеска «Театр М. и А. Л.***», что означает имена самого Лентовского и его сестры Анны Валентиновны, опереточной артистки. Это тот самый «Новый театр», в котором много лет спустя подвизалась незлобинская труппа, а ныне помещается Центральный театр для детей.

Публика ломится в оперетту: театр Лентовского не знает плохих сборов. Афиши его, согласно установившейся за последние десятилетия традиции, привлекают зрителя обещаниями всяческих невиданных трюков, и аудитория знает, что обещания будут выполнены.

«"Необычайное путешествие на Луну" — с балетом, превращениями, извержением вулкана, полетами и пр., с роскошной обстановкой. Костюмы и украшения приготовлены на всю оперетту в известной лондонской мастерской г. Алиаса. Названия картин: 1) "Площадь перед дворцом герцога Влана", 2) "Обсерватория со всеми ее приспособлениями и инструментами", 3) "Литейная алхимика Микроскопа, меха, громадные печи, молоты и наковальни в полном действии"» и т. д.

Это анонсируется оперетта Оффенбаха «Путешествие на Луну». А в постановке другой оперетты Лентовский привлекает свою аудиторию чисто-купеческим размахом:

«"Золотые яблоки или 43 качества заколдованной принцессы" — большая фантастическая оперетта-феерия в 6 действиях, с эпилогом и 10 картинами, с большим балетом, превращениями, крушением поезда, полетом и пр. Музыка Эдмонда Одрана. С роскошной обстановкой, стоящей до 40 тысяч рублей... Роль мартышки исполнит г. Понгорила (человек-обезьяна), выписанный исключительно для этой феерии с платой 8400 франков из Парижа, где имел громадный успех на сценах театров Эден и Шатле. Всех участвующих в пьесе до 350 человек.

«Действие I, картина 1-я — "Утопавшая спасена". Действие II, карт. 2-я — "Чертов перекресток и кладбище самоубийц. С превращениями, блуждающими огнями, появлением мертвецов, демонов, змей, чудовищных пауков"» и т. д.

Лентовский не может уже ограничиться рамками Москвы, — он держит антрепризу и на Нижегородской ярмарке, куда везет на гастроли оперетту в полном составе и со всеми декорациями, — наконец он пытается распространить свое влияние и на Петербург, арендуя там загородный сад «Ливадию», которому дает характерное новое название «Кинь-Грусть».