Опиумная война

Когда Рин открыла глаза, то никого не увидела и помнила лишь половину из услышанного. Проспав еще какое-то время без сновидений, она даже засомневалась, не померещилось ли ей это.

В конце концов она пришла в себя. Но когда попыталась выйти из подвала, у двери ее задержали три солдата Третьей дивизии.

— Что происходит? — спросила она. Она все еще чувствовала себя немного оглушенной, но понимала — что-то не так. — Почему я не могу выйти?

— Ради твоей безопасности, — ответил солдат.

— О чем вы говорите? Кто отдал такой приказ?

— Нам велели держать тебя здесь, — отрезал солдат. — Если попытаешься прорваться силой, придется тебя побить.

Ближайший солдат уже потянулся к оружию. Рин попятилась. Она поняла, что спорить бесполезно.

Тогда она прибегла к самым примитивным методам. Она кричала. Каталась по полу. Колотила солдат кулаками и плевалась. Угрожала помочиться перед ними. Выкрикивала непристойности про их матерей и бабушек.

Это продолжалось часами.

Наконец они снизошли к ее требованиям позвать кого-нибудь из руководства.

К сожалению, прислали наставника Цзюня.

— В этом нет необходимости, — уныло произнесла она, когда он прибыл. Рин поспешно привела в порядок одежду, чтобы не выглядеть так, будто только что вывалялась в грязи. — Я никому не причиню вреда.

По лицу Цзюня было видно, что он ни за что на свете ей не поверит.

— Ты только что продемонстрировала способность самопроизвольного возгорания. И подожгла восточную половину города. Ты понимаешь, почему мы не хотим, чтобы ты бродила по лагерю?

Рин подумала, что возгорание было намеренным, а не самопроизвольным, но вряд ли объяснение, как она это сделала, сделает ее меньшей угрозой.

— Я хочу увидеться с Цзяном, — сказала она.

По лицу Цзюня невозможно было ничего прочесть. Он не ответил.

Когда Рин справилась с негодованием по поводу своего заточения, она решила, что лучше всего подождать. Она верна императрице. Она хороший солдат. Другие наставники Синегарда за нее поручатся, даже если этого не сделает Цзюнь. Пока она сохраняет благоразумие, бояться нечего. Ей пришла в голову странная мысль, что если ее и можно в чем-то обвинить, так это в хранении маковых зерен.

Она хотя бы не осталась в одиночестве. Оказалось, что в подвал могут спокойно зайти посетители. Это она не может выйти.

Ее часто навещала Нян, но она была не особо разговорчивой. Улыбалась натужно. Двигалась апатично. Она не смеялась, когда Рин пыталась ее рассмешить. Они часами молча сидели друг напротив друга, слушая собственное дыхание. Нян была оглушена горем, и Рин не знала, как ее утешить.

— Я тоже скучаю по Рабану, — сделала попытку она, но Нян вскочила и ушла.

Новости Рин выспрашивала у Катая. Он приходил, как только мог, но его постоянно вызывали для спасательных операций.

По кусочкам Рин узнала, что случилось после сражения.

Когда Рин убила генерала, Федерация почти захватила Синегард. Но смерть генерала и прибытие императрицы с Третьей дивизией переломили ход битвы. Федерация отступила. Катай сомневался, что она скоро вернется.

— После прихода Третьей дивизии все закончилось быстро, — сказал он. Его рука висела на перевязи, но Катай заверил Рин, что это всего лишь растяжение. — Это произошло в основном… Ну, ты в курсе. Федерация испугалась. Думаю, решила, что у нас не один спирец.

Рин села.

— Что?

— А ты разве не из них? — смутился Катай.

Она — и спирка?

— Об этом говорят по всему городу, — сказал Катай.

Рин заметила его смущение. Мозг Катая работал в два раза быстрее, чем у обычного человека, а его любопытство было ненасытным. Он должен был узнать, что она сделала, кто она и почему ему об этом не рассказала.

Но она не знала, что сказать. Она и сама ничего не понимала.

— И что говорят? — спросила она.

— Говорят, что ты устроила резню. Что дралась так, будто в тебя вселились орды демонов. Что генерал заколол тебя восемнадцать раз, а ты все равно наступала.

Рин раскинула руки.

— Никаких колотых ран. Это был Нэчжа.

Катай не засмеялся.

— Это правда? Раз ты заперта здесь, то наверняка.

Так, значит, Катай не знал про огонь. Рин подумывала ему рассказать, но колебалась.

Как объяснить Катаю про шаманов, ведь он так убежден в собственной рациональности? Катай был образцом современной точки зрения, которую презирал Цзян. Катай был атеистом, скептиком и не принял бы подобный вызов своему мировоззрению. Он счел бы ее сумасшедшей. К тому же Рин слишком устала для споров.

— Я не знаю, что произошло, — сказала она. — Все было в каком-то тумане. И я не знаю, кто я. Я просто сирота войны. Я могу быть откуда угодно. Могу быть кем угодно.

Катая это не удовлетворило.

— Цзюнь убежден, что ты спирка.

Но как такое возможно? Когда напали на Спир, Рин была ребенком, и она никак не могла выжить, если не выжил никто другой.

— Но Федерация перерезала всех спирцев, — возразила она. — Выживших не осталось.

— Алтан выжил. Ты выжила.

Студенты понесли пропорционально большие потери, чем солдаты Восьмой дивизии. Выжила всего половина курса, и большинство из них получили небольшие ранения. Пятнадцать однокурсников погибли. Еще пять в критическом состоянии находились в госпитале Энро, их жизни висели на волоске.

Нэчжа был среди них.

— Сегодня ему делают третью операцию, — сказал Катай. — Неизвестно, выживет ли он. Даже если выживет, возможно, он никогда больше не сможет драться. Говорят, алебарда рассекла его насквозь, перерубив позвоночник.

Рин обрадовалась, что Нэчжа не погиб. Она не подумала о том, что может быть нечто худшее.

— Надеюсь, он умрет, — неожиданно сказал Катай.

Потрясенная Рин повернулась к нему, но Катай продолжил:

— Если выбирать придется между смертью и жизнью калеки, думаю, он легко примет смерть. Нэчжа не сможет принять самого себя, если не будет способен драться.

Рин не знала, что на это ответить.

Победа Никана дала им время, но не гарантировала безопасность города. Разведка из Второй дивизии докладывала, что Федерация послала через узкое море подкрепление и основные силы ждут его прибытия.

Когда Федерация атакует во второй раз, Никан не удержит город. Синегард полностью эвакуировали. Имперская бюрократия переехала в столицу военного времени Голин-Ниис, а значит, оборона Синегарда не была главной задачей.

— Академию ликвидируют, — сообщил Катай. — Нас всех переводят в дивизии. Нян — в Одиннадцатую, Венку — в Шестую в Голин-Ниисе. Нэчжу пока никуда не приписали, пока он… Ну, сама знаешь. — Он помедлил. — Вчера я получил приказ отправиться во Вторую дивизию. Младшим офицером.