Оплачено сполна

– Руку! Сунь руку! Здесь только я и ты, Драко!
– закричал Поттер.
– Это морок!

Слизеринец машинально последовал указанию. Пальцы встретили войлочную пустоту, но стало немножко легче, словно холодная рука отпустила сердце. Он ведь знает своих родителей, они бы никогда… А даже если так. Даже если они решат так, они будут по-своему правы.

Вытерев кулаком покрасневшие глаза, Малфой шагнул навстречу. Он верил и не верил - это ничего не меняло. Он слишком любил своих родителей и всегда был верен семье.

Собрав остатки храбрости, которой и так никогда не было в избытке, он решился.

– Мам, пап… - начал он, пытаясь проглотить слезы.
– Я все понимаю. Вы правы, надо уходить, пока есть возможность. Это ничего, если все будет хорошо, я вернусь к вам, - он улыбнулся дрожащей улыбкой.
– Если же нет… Расскажите обо мне ему, - кивнул на живот матери.
– Я вас люблю и хочу, чтобы вы жили.

Лица родителей странно исказились, потом слились в единый серый клубок тумана, и тот кинулся на растерявшегося и не ожидавшего такого Малфоя.

– Меч!
– страшно завопил Гарри.

И правда, ладонь нащупала что-то, пальцы машинально обхватили рукоять, а шляпа упала на снег. Он выставил руку перед собой; тень напоролась на сияющее лезвие, визгнула и кинулась обратно к камню, всосавшись внутрь.

– Уничтожь то, что прячется там… - силы явно покидали Гарри, заколдованный камень сосал их из него.

Драко кинулся туда, увязая в снегу, и заглянул внутрь куска расколовшейся скалы. Там лежал маленький медальон с зеленой змеей, увесистый даже на вид. Потерянную реликвию Слизерина он когда-то видел на картинках. Символ предательства, то ли легенда, то ли история… Меч в руке потяжелел.

– Драко!
– позвали его.

Сзади стоял Поттер. Какой-то… слишком красивый Поттер, будто статуэтка с изумрудами вместо глаз. Грустное лицо его казалось прозрачным, он протянул руку.

– Ты ведь не убьешь меня, Драко? Ты и так меня предал. Ты уходишь от меня, понимаешь?
– он сделал шаг вперед.

Меч опустился в усталой руке.

– Ты на это согласился, - меч вдруг стал казаться легче.

– Ты бросаешь меня одного, зная, что у меня нет больше друзей, нет Дамблдора. Неужели ты еще и убьешь меня? Предашь все, во что успел поверить? Я же знаю, ты успел, - Поттер наклонил голову, грустно сверкая зелеными глазами; меч в руке перестал ощущаться.

Это правда. Он собирался предать, уйти, бросить.

Что-то задело его; Драко опустил глаза. Гарри, другой, измученный, бледный, обхватил рукой его ногу, кое-как дотянувшись.

– Верь мне… - выдавил он слабо, - я здесь. Я тебя не виню.

Малфой кивнул. Поттеровская ладонь беспомощно соскользнула, напоследок слабо, но ободряюще сжав лодыжку. Это пожатие пронзило сердце Драко внезапным пониманием. Чертов хокрукс просто ничего не знал. А Драко знал.

Отвернувшись от морока, он снова почувствовал меч в своей руке - ясный, тяжелый, нисколько не призрачный, - и опустил его на треклятый медальон основателя своего Дома.

Вой, вздыбивший снег и заложивший уши, скоро угас; снежный вихрь затих, напоследок стыдливо присыпав снегом мертвый кусок скалы и развороченный медальон. Отчаянно шмыгнув и чувствуя, как теряются едва-едва найденные остатки храбрости, Драко опустил глаза на меч - на рукояти красовалось клеймо Годрика Гриффиндора и несколько рубинов. Меч таял, становясь все более невесомым и незаметным.

Опомнившись, Малфой бросился к Гарри и принялся приводить его в себя. У них было дело.

***

В Хогвартсе они оказались лишь через пять часов, большую часть которых Драко отпаивал Гарри в магическом баре под неодобрительное ворчание бармена, что, мол, пьют нелегально чего попало, а потом еще в больницу не идут. Что-то он придумал, сам не помнил что, и, кажется, поверили. Главное - добраться до Хогвартса, до границы.

К тому времени Поттер худо-бедно держался на ногах и даже смог аппарировать. Правда, сразу после аппарации они сидели и приходили в себя еще сорок минут, благо, Малфой помнил согревающее заклинание. На всякий случай он накрыл обоих мантией-невидимкой; стало теплее и немного уютнее.

Когда Гарри впервые слабо улыбнулся и прошептал что-то вроде «Ты молодец», Драко, забывшись, несмело целовал его, беспорядочно обнимал, тихо смеялся, давясь слезами облегчения.

Он только что всем существом пережил два предательства - родителей и свое собственное - и все еще плохо понимал происходящее.

Гарри рассматривал его сквозь временами всплывающее головокружение и никуда не уходящую слабость: растаяла ледяная фигура, явив живого человека с покрасневшими щеками и глазами, с мокрыми от снега сосульками волос, с распухшим носом, поминутно шмыгающего и вытирающего нос платком. Откуда только взял? Ушел уничтожать хоркрукс с носовым платком, господи… Такой Малфой.

– Это был меч Гриффиндора?
– спросил Драко наконец; Гарри кивнул.
– Это же старая легенда, я читал. Меч дастся лишь настоящему гриффиндорцу. Но я-то слизеринец.

Гарри задумался. Он не думал, отдав Малфою Шляпу, что тот слизеринец. Он просто знал, что это нужно сделать, что кто-то должен. Может быть, меч понял его, а может…

– Мне всегда казалось, что я им не был, слишком много от вашего Дома, много от Тома, - поежился Поттер.
– Но ведь вытащил же. Я думаю… В общем, гриффиндорцы должны быть храбрыми и преданными, - он улыбнулся, не собираясь заканчивать.

Драко кивнул, покраснев и отвернувшись. Он никогда не думал, что в нем есть что-то от гриффиндорца. И верность свою семье никогда так не расценивал.

Война меняла его, смерти меняли его… Гарри Поттер менял его.

– Твоя очередь быть под мантией, - просто сказал он и поднялся.

Оба разом погрустнели.

Им бы играть в снежки у Озера, кататься на коньках и веселиться, тихо подкидывая Glacius под ноги девчонкам. Им бы любить своих девушек, мечтать о будущем, танцевать на Рождественском Балу, ходить на свидания…

Вместо этого они уничтожают по крупицам самого могущественного мага эпохи, крадутся через вражеский лагерь, хоронят друзей, предают и шпионят, готовятся умереть и неистово хотят жить.

Они крались к ставке очень аккуратно; Гарри старательно изгонял слабость и страховал Драко от всякой тени. В случае чего он успевал прыгнуть на него и прикрыть собой и мантией, под деревьями могли и не заметить. Благо, здесь и снега почти не было, весь утоптали многочисленные следы Пожирателей.