Оплачено сполна

– Слушай, нам нужно поговорить, - сказал Лонгботтом, и Гарри с удивлением отметил, что в голосе друга появилась несвойственная ему ранее уверенность, хотя он и был полон едва сдерживаемой грусти.
– Это касается Джинни. Ты должен рассказать, как все было, мы не знаем почти ничего.

Меньше всего Гарри хотелось делиться историей предательства - в первую очередь, собственного. АД тоже полагала, что ее лидеры вместе, Джинни всячески это подчеркивала, и как ему подать это?

Врать, врать напропалую. То ли для нее, то ли для себя… А если и для нее, то это утешение слабака, помощь слегка запоздала. Как ни крути, а ты дерьмо, Гарри Поттер.

Голова заболела еще сильнее.

– После завтрака подойдет?
– быстрее отделаться, как можно быстрее остаться в одиночестве.

– Я попрошу у МакГонагалл класс Трансфигурации. Скоро начну к ней как на работу ходить, - слабо улыбнулся тот, но глаза остались грустными.

– С тобой все хорошо? Выглядишь не очень. Ой! То есть я понимаю, ведь такое… - начал Колин и осекся, боязливо и виновато косясь на Поттера.

Он кивнул, просто принимая как данность. Нужно прийти в себя и казаться бодрее, они не заслужили такого командира. Они заслужили такую как Джинни.

В голове словно что-то стрельнуло.

Авроры проводили его до башни, а потом - до Зала. Гестия Джонс не заговаривала с ним (может, ей было запрещено), а сам Гарри чувствовал себя отвратительно.

Умывшись, он привалился к стенке, борясь с внезапно накатившей тошнотой. Когда вырвало, стало попроще. Он уставился на себя в зеркало. Кого он мог вдохновить такой миной? Помятый, скулы торчат, под глазами черным-черно… Он пригляделся. Показалось, или в глазах тоже что-то не то?

Тревожное состояние. Надо бороться. Не сейчас.

Завтрак впихнул через силу, на вкус был как картон. Слизерин косился все время, ненависть ледяными стрелами вонзалась в лопатки. Вопросы, вопросы, чужие мысли… Как он отвык от этого, как хорошо без них. Что такое?

Как добрался до класса, почти не помнил. Наверное, на автомате или кто-то помог. Все эти лица, такие знакомые и незнакомые… почему они так изменились за пару дней? Словно что-то поняли, осознали. Надо сказать. Надо соврать. Кажется, они принимают это за горе по Джинни - это хорошо, замечательно. Он не умел врать так хорошо, как Малфой.

– Джинни… - он проглотил комок в горле, услышав несколько всхлипов.
– Джинни была лучшей из нас. Я… она любила меня, я тоже… ее любил. Она была душой нашей армии, тем, кто готов сражаться до последнего. Она ненавидела зло, ненавидела несправедливость. И погибла, борясь за новый мир, в котором не будет войны.

– Как это случилось?
– спросил кто-то.

Гарри без сил покачал головой, не думая, что делает.

– В Хогвартс проникли Пожиратели, - он обвел невидящим взглядом АД, - мы с ней наткнулись на них случайно, их было слишком много… Авроры подоспели слишком поздно, но она успела обезвредить нескольких. Я знаю, без нее вы не будете прежними, но важно понимать, что война всегда отбирает у нас тех, кто сражается. Наша победа не будет легкой, но она стоит того.

Позже, на похоронах Джинни тем вечером, они запустят в воздух золотого феникса, и с помощью Флитвика тот споет песню, не такую, как спел бы настоящий феникс, но все равно затронувшую каждого. Феникс пел без слов, но пел о том, что все еще будет хорошо.

Гарри хотел ему верить.

– Вы должны знать кое-что, - пересилив себя, начал он.

– То, что я должен сделать - это почти самоубийство. Если я погибну, не прекращайте сопротивляться. Моя смерть не означает поражение, ясно? Прикрывайте друг другу спину, создавайте боевые группы, вместе вас сложнее взять. Не гнушайтесь ничего. Невилл, я не смогу тренировать вас… скорее всего скоро все кончится, - будешь за главного. На пару слов.

Идея была ясной. Вряд ли он успеет уничтожить змею, но если их будет много…

– У Волдеморта есть большая змея, - начал он, массируя виски и пересиливая головную боль, - нет ничего важнее, чем ее уничтожение. Попросишь у МакГонагалл Распределяющую Шляпу, там меч Гриффиндора, только им это возможно сделать. Скажи всем, если увидят, пусть гонят ее к тебе.

– Хорошо, - серьезно кивнул Невилл, веривший в своего командира.
– Я могу спросить, зачем?

– Без этого его невозможно убить, - кратко отозвался тот.
– Извини, мне надо…

В голове вдруг словно взорвался фейерверк и рухнуло что-то. Гарри моргнул несколько раз и, спешно что-то пробормотав, вышел. Он бежал до тех пор, пока не оказался в туалете Миртл. Если авроры и следовали за ним, то он этого не заметил, поглощенный ужасной мыслью.

Открыть окно. Запереть дверь. Дышать ровно.

Стало тепло, еще теплее, почти жарко. Руки мелко задрожали, стиснув палочку.

Гарри заскулил, свернувшись в клубок на полу и слабо стуча кулаком по плиткам. Вместо стука выходило неясное глухое цоканье. Нет, нет, только не это, слишком рано.

Он чудом достал из кармана монетку и дал знак Малфою, уже не думая, как тот найдет его. С руками что-то происходило, они отказывались слушаться. Монетка в итоге выпала из пальцев, внезапно переставших ее держать.

Он очнулся от того, что кто-то лил ему на лицо воду. Открыв глаза, он не сразу понял, кто это, очертания расплывались, не складываясь в лицо. Он прохрипел, и чья-то понимающая рука надела спавшие очки.

Это был не Малфой. Гестия Джонс, чье квадратное лицо в обрамлении коротких седых волос смотрело хмуро и обеспокоенно.

– Лучше?
– спросила она и, получив кивок, попросила: - Открой рот, выпей воды.

Вода была прохладная, стало легче. Тяжесть в голове, правда, никуда не проходила, все тело ощущало присутствие давней подруги, а теперь - врага.

Тьма проснулась, но почему-то еще не захватила контроль.

Гестия подала ему монетку и палочку.

– Хороший способ связи, мы такой в детстве использовали, тайно от родителей. Все возвращается в моду снова, - она коротко улыбнулась.
– Кого ты пытался позвать?

Он промолчал, не зная, что сказать. Почему Малфой не пришел? Не смог выйти из Подземелий? Засунул монетку черт знает куда?

Не получив ответа, аврор снова нахмурилась.

– У всех нас есть тайны, многие очень неприятные. Но нет ничего постыдного в том, чтобы быть анимагом.

– Я не… еще не… - осекся он, поднимаясь.

– Еще нет, но уже частично принимаешь форму. В зеркало посмотри, - снова улыбнулась она; несмотря на сурой внешний вид, она была приятной женщиной, наверняка внуки, если они у нее были, ее обожали.