Оплачено сполна

– Да. Ты видел, как началась эта история, - кивнул старик.

– Парселтанг, потомки Слизерина… Значит, старшего Гонта звали Марволо?

– Именно так, - снова кивнул старый волшебник, сцепив руки.

– Если его назвали Томом, в честь отца… Меропа – его мать? Не может быть!

– Я расскажу тебе эту историю, - директор тяжело опустился в кресло и прикрыл глаза.
– Меропа Гонт влюбилась в молодого маггла, сына хозяина Литл Хэнглтона, красивого и не замечавшего ее.

– У нее не было шансов. Как?!
– допытывался Поттер.

– Подожди. Боб Огден аппарировал в Министерство и вернулся с нарядом авроров. Морфина Гонта осудили на год Азкабана, Марволо – на полгода. Ты видел, что оба они всячески препятствовали развитию дара Меропы, но когда они исчезли из ее жизни…

– Она использовала Imperio? Или Оборотное Зелье с волосом этой Сессилии? Амортенцию?

– Гарри, Гарри… - он покачал головой.
– Я не могу утверждать, но предполагаю, что это было простое Приворотное зелье. Меропа не была богата, а Амортенция состоит из дорогостоящих ингредиентов. Imperio заставляет объект терять волю, а Оборотное зелье причиняет много боли и ничего не гарантирует.

– Мерлин, какой ужас, - проговорил Гарри, ощущая себя на месте всех пострадавших сразу.

– А потом она по какой-то причине перестала поить его зельем. Рискну предположить, она считала беременность и совместно прожитое время достаточной причиной для любви. Но она ошиблась, - спокойно закончил старый волшебник.

«И некого в этом обвинить. Он любил другую, а Меропа разрушила ему жизнь, подчинила волю… Но она была одинока и единственный раз в жизни влюблена, да еще беременна. Он мог хотя бы позаботиться о ребенке!»

– Домой она не вернулась. Родила в одном из лондонских приютов, где и скончалась.

– А Риддл-старший? – спросил Гарри, испытывая смешанные чувства.

– Вернулся в отчий дом, женился на той самой Сессилии, история была забыта. Пока в один прекрасный день в дом не пришел Том Риддл-младший, одно лицо со своим отцом, с глазами и голосом деда.

– Он убил всех?
– затаив дыхание, прошептал Поттер.

– Его никто ни в чем не обвинял, едва ли кто-то знал об этом, - веско сообщил Дамблдор.
– Следы были зачищены очень умело, но тот человек, у которого я взял эти воспоминания, маггл, один из слуг, скрылся. Теперь это уже не имеет значения.

– Он умер?

– И довольно давно. Как и Боб Огден.

– А Марволо и Морфин Гонт?
– Гарри сцепил руки на коленях, пытаясь сопоставить то, что говорил ему Малфой, услышавший историю от сельского доктора, с тем, что увидел только что.

– Марволо умер в нищете, один, еще до того, как освободился его сын. Очевидно, он просто не умел прожить без дочери. Морфин умер там же. Хотя я все же склонен считать, что он был убит.

– Это тоже сделал Волдеморт?

– Тогда все еще Том Риддл-младший, узнавший об отце от дяди.

Гарри замолчал.

– Говорили, Сессилия была беременна. Он… убил брата или сестру, - юноша помотал головой, не осознавая до конца, как, будучи сиротой, можно так усиленно уничтожать всех родных, что у тебя есть.

Директор в ответ на это промолчал, смерив его цепким взглядом, которого Гарри не заметил.

– Сэр, зачем вы мне все это показываете?
– спросил он с болью в голосе.

– Я уже сказал, Гарри, - Дамблдор посмотрел ему в глаза.

– Знание иной раз сильнее, чем заклинания. Помни об этом.

Гарри повернулся, собираясь уходить, и вдруг понял, что чувствует то же самое, что чувствовал в доме Гонтов. То, что он вначале принял за прохладу, оказалось ощущением от одного из артефактов. Это было ужасно. Он безошибочно уставился на кольцо с черным камнем.

Дамблдор перехватил его взгляд.

– Оно самое, Гарри. Оно появилось у меня незадолго до твоего похищения. Я расскажу тебе об этом в другой раз. А пока – спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сэр.

Когда горгулья вернулась на место, юноша привалился к стене. Голоса, неслышные в кабинете Дамблдора, снова навалились на него. Миллион эмоций, миллион тихих несвязных слов… Позавчера ночью, сидя под мантией-невидимкой в библиотеке, он искал все, что связано с легилименцией. И нашел.

Некоторые волшебники были способны слышать поверхностные мысли и эмоции даже без произнесения заклинания. Чтобы научиться ставить мыслеблоки, поначалу они пили специальное зелье-блокатор.

Беда в том, что эти легилименты были наследственными и никакими больше.

========== Легилимент ==========

Давай вечером умрем весело

поиграем в декаданс

Агата Кристи «Опиум для никого»

– Гарри, что ты тут делаешь? – он почувствовал присутствие Джинни еще минуту назад, она даже не успела выйти из-за угла.

Что же будет дальше? Сначала улучшилась память, затем появились чужие эмоции, следом пришла нежеланная легилименция, сущая отрава, мешающая думать и спать… Это оказалось сложнее, чем он ожидал, каждая из способностей брала свою цену, отнимая у него крохи оставшегося сна, спокойствия и желания двигаться.

– Шел от Дамблдора. А ты? – он попытался улыбнуться.

– Да так, поссорилась с одним из Рэйвенкло, - отмахнулась она, краснея.

– С кем?
– не понял Гарри.

– Не бери в голову, сущее ничтожество. Что ты делаешь?

Гарри принюхался и почувствовал тот самый набор приятных запахов, исходивший от Джинни. Он чувствовал его, когда рядом кипела слагхорновская Амортенция.

– Ты здорово пахнешь, - не думая, ляпнул он; девушка хмыкнула.

– Правда? Это вроде как комплимент?
– с некоторой язвительностью ответила она.

– Как хочешь, - он пожал плечами.

Вечером, за полчаса до отбоя Джинни была не в школьной форме: тонкий свитер и обтягивающие джины, от которых сложно было оторвать взгляд, рождали внутри темные неясные порывы.

Дыхание перехватило, когда она подошла и заглянула ему в лицо.

– С тобой все в порядке? Ты выглядишь невыспавшимся.

– Уроки, - не спуская глаз с нее, отмахнулся он. Девушка оказалась совсем близко, как будто случайно, и потянулась к нему.