Опричник

— Обижаешь, — почти всерьёз возмутилась Илона. — Знаешь, как у нас в приграничье говорят? В тактике или без, наёмник остаётся наёмником.

— Самурай без меча — то же самое, что самурай с мечом. Только без меча, — пробормотал я и бросил невольный взгляд на согласно кивающего Гдовицкого. Вот, кстати, а что это мой начальник СБ молчит весь вечер?

И тот словно почувствовал.

— Мне нужны досье на новичков, — медленно произнёс Владимир Александрович. И тут же получил кристалл с данными от Илоны. Взвесил на ладони миниатюрное хранилище информации и, поднявшись из-за стола, глянул в мою сторону. — Через три дня отчёт и рекомендации будут готовы… боярин.

— Через два дня, — мотнув головой, отозвался я. — Времени мало, а дел много.

— Через два, — не стал спорить Гдовицкой и, тепло улыбнувшись Илоне, вышел за дверь. Что ж, одной проблемой меньше.

— А как родня отнеслась к твоему демаршу? — спросил я Илону после недолгого молчания. Та ухмыльнулась.

— Они пока не знают… как к этому относиться, — развела она руками. — С одной стороны, отряд остался без майора. Опять. И опять не без твоего участия. С другой стороны, моё майорство так и так было вынужденным, а значит, по определению, временным. Думаю, придётся моему муженьку вновь примерить майорский темляк. Так что, никаких проблем с «Пардусами» у нас не предвидится, не переживай, Кирилл.

— Что ж… пожалуй, я тебе поверю, — кивнув в ответ на слова собеседницы, протянул я. — Тогда, нам осталось обсудить сейчас лишь один вопрос. Первое задание тебе как командиру моей будущей дружины…

Илона моментально подобралась, от её расслабленности не осталось и следа. Замечательно. Эх, всё же, как приятно работать с профессионалами!

А на следующий день меня вновь закрутила карусель дел. Но прежде чем я вернулся в столицу, на меня насел Стрелков. Наш «муж любечанский», наконец, смог хоть как-то разобраться с утащенным из-под носа людей отца Ефимия усыпляющим артефактом, и теперь горел желанием предъявить результаты работы.

А игрушка оказалась ещё той забавой. Совершенно иные принципы построения рунных цепей, да что там! Это даже не руника, в привычном её понимании. То, что смог расшифровать Вячеслав имело в своей основе совершенно иную знаковую систему. Намного более древнюю… и оказавшуюся смутно знакомой мне по некоторым командировкам в жаркие страны Чёрного континента.

— Это же иврит? — протянул я, разглядывая разнесённые по таблицам значки в продемонстрированном мне Вячеславом файле.

— Не совсем, — покачал тот головой. — На самом деле, это жуткая смесь арамейского и ханаанского, в обоих его проявлениях, то есть, иврите и финикийском. Но и это не всё. Смотри…

Таблицы поплыли по экрану вверх — и вот уже вместо крючков и закорючек перед моим взглядом оказалась классическая латиница. Аббревиатуры?

— Они самые, — вздохнул Вячеслав. — Я не смог толком их расшифровать, но выделил явные операторы, соответствующие современной классической руннике. И скажу тебе, Кирилл: тот, кто придумал совмещение каббалистики и вот эту псевдоруннику, был гением или безумцем! Не знаю, чем ему не угодили руны Футарка, но он смог не только придумать им действующую замену, но и сплёл её с совершенно зубодробительной знаковой системой средневековых алхимиков. Как он заставил эту химеру работать, я не представляю. Но ведь заставил же!

— А сам принцип работы артефакта ты вскрыл? — нахмурился я.

— Да, там ничего такого уж странного… ну, почти, — запнулся Стрелков. — С воздействием я разобрался быстро. Это не классический физический подход. То есть, создать эфирную вибрацию с тем же воздействием не выйдет. Латинская аббревиатурная часть кода, которую я не смог сопоставить с классическими операторами, как раз и отвечает за тонкие преобразования, превращающие обычные эфирные волны в усыпляющее воздействие. Как? Понятия не имею. Да, а вот здесь, видишь? Вступает в действие арамейско-ханаанская абракадабра. Она отвечает за преобразование энергии в нужный эфирный сигнал. Странный сигнал… он больше похож на завывания каких-то буддийских монахов. Ну, знаешь, таких… которые ходят и Кришну славят?

— А преобразует он энергию Тверди?

— Её, только… вывернутая она какая-то, — Вячеслав взъерошил волосы на затылке и тут же недовольно мотнул головой. — Эта вязь не тянет чистую энергию земли, она использует какой-то смысловой эгрегор. Вот, опять латинские операторы, но тут попроще. Они явно задают параметры, определяющие возможность самого забора энергии земли.

— Не понял, — честно признался я. Вячеслав на миг задумался и щёлкнул пальцами.

— Ну… представь, что этот артефакт может работать, только если его воткнуть в землю, отвечающую определённым условиям. Скажем, с конкретным содержанием неких металлов или солей или… имеющую определённое название. Короче, отвечающую описанным этими операторами требованиям. Вот за что отвечает конкретно этот участок латинского кода. Есть соответствие — пошла энергия. Нет — костыль не работает.

— На черта такие сложности-то? — изумился я.

— Ты меня об этом спрашиваешь? — фыркнул Вячеслав. — Да я себе голову сломал, пока разбирался с этой дурью несусветной! Кирилл, я, может быть, и артефактор, и «муж любечанский», но это вот… Это издевательство над тонким искусством артефакторики! Убил бы того, кто эту дрянь придумал!

— Тише-тише, чего ты так взвился-то? — я попытался успокоить парня. Тот несколько раз глубоко вздохнул и, упав в кресло, с которого успел вскочить, пока возмущался, раздражённо свернул экран вычислителя.

— Ты не понимаешь, да? — печально воззрился на меня Стрелков и, явно не найдя в моём взгляде того, на что надеялся, вновь вздохнул. — Не понимаешь… Кирилл, я точно знаю, что использовать смысловой эгрегор для добычи энергии из стихии, не изменяя её — невозможно. Чтобы двигатель работал, огонь должен гореть, вода — течь, ветер — дуть, а песок — сыпаться. Это закон природы! А эта хрень его отрицает! Ну, как так-то? И воздействовать на разум так, как действует эта дрянь, ни один артефакт известной мне школы тоже не может. Но вот, передо мной лежит «несуществующий» арт, отрицать действенность которого я не могу, потому что вижу её собственными глазами. И это бесит! Теперь понимаешь?

— Угу. Разрыв шаблона, называется, — я поднялся с кресла. Вячеслав же только плечом дёрнул. М-да, это ж надо, как его допекло-то! Кажется, пора менять тему, а то, не ровён час, спрыгнет с ума наш артефактор и амба. Инга с Анютой такую мстю устроят, света белого не взвижу. Не-не-не… срочно отвлечь бедолагу. И артефакт отобрать. Пусть о нём у отца Ефимия голова болит… Вот, кстати, а почему бы не расспросить дедка на эту тему? Его же люди игрушку «потеряли», значит, хоть какая-то информация о ней у Ефимия должна быть. Решено.

— Ладно, Вячеслав, не бесись, — я похлопал Стрелкова по плечу. — Попробуем обратиться к хозяевам этого костыля. Глядишь, и поделятся какой информацией… по-дружески, так сказать. Я заберу его?

— Забирай, чтоб глаза мои его не видели, — отмахнулся Вячко. — Всю возможную информацию с этой железяки я уже снял, вплоть до спектрального анализа.

— Вот и ладушки, — я кивнул. — А теперь, если ты успокоился, расскажи, что там со связными артефактами для мелких.

В ответ Вячеслав покосился на меня, как на врага народа.