Опричнина
Шрифт:
После нескольких лет затишья на южных окраинах тревожные вести стали поступать из Крыма.
Присоединение Астрахани к Русскому государству, присяга на верность кабардинских и черкесских князей Ивану IV и постройка русских городков на Северном Кавказе вызвали беспокойство не только в Крыму, но и в Турции [1430] . Оттоманская Порта с тревогой смотрела на намечавшееся русско-иранское сближение. Стремясь вбить клин между Россией и Ираном, блокировать важнейшую торговую артерию на востоке России — Волгу, в 1569 г. турецкое правительство предпринимает большой поход на Астрахань.
1430
Подробнее см.: Кушева Е.Н. Политика Русского государства на Северном Кавказе в 1552–1572 гг. //ИЗ. 1950. Кн. 34. С. 282–284.
Сборным пунктом турецкого войска, насчитывавшего до 80 тысяч человек, сделалась Кафа, куда уже в марте 1569 г. прибыли турецкие корабли с янычарами. 31 мая главнокомандующий этим войском Касим-паша начал движение через Азов к Астрахани. Вести о предполагавшемся походе турок к Астрахани заставили русское правительство усилить оборону на юго-востоке [1431] . Весной 1569 г. в Астрахань был отправлен окольничий Д.Ф. Карпов, а на переволоку «для турских людей приходу» — боярин П.С. Серебряный. В Нижний Новгород послали князя Владимира Андреевича и боярина П.В. Морозова [1432] . Основные земские войска были сосредоточены в Коломне и Рязани, а в Калуге — опричные [1433] .
1431
Тревожно было и на юге. Еще в январе 1569 г. «крымские люди» совершили набег на одоевские, черньские и белевские места (Э. Л. 347 об. [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 238]).
1432
Э. Л. 349 об. [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 243]; Таубе и Крузе. С. 45.
1433
Синб. сб. С. 22–23 [РК 1559–1605 гг. С. 58–59].
Турецкий поход
Тяжелые и бесперспективные войны на западе и юге, бесчинства опричной гвардии в обстановке непрекращавшихся эпидемий и голодовок создавали гнетущую обстановку в стране.
1434
В разрядных книгах сохранилась запись, что турки численностью в 100 тысяч приходили к Астрахани «об Ильине дни» (20 июля), стояли 4 недели и пошли прочь, «никоторые шкоды не зделали» (Э. Л. 354 [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 251]). Об Астраханском походе подробнее см.: Садиков П.А. Поход татар и турок на Астрахань в 1569 г. //ИЗ. 1947. Кн. 22. С. 132; Смирнов H.A. Россия и Турция в XVI–XVII вв. Т. I. М., 1946. С. 100 и след.; Новосельский A.A. Указ. соч. С. 24, 27, 430; Бурдей Г.Д. Русско-турецкая война 1569 года. Саратов, 1962; Новосельцев А.П. Русско-иранские политические отношения во второй половине XVI в. //Международные связи России до XVII в. М., 1961. С. 449; Скрынников Р.Г. Террор. С. 11–13.
С осени 1568 г. Иван Грозный под влиянием слухов о боярских заговорах и опасаясь «мора» все больше и больше времени проводил в Александровой слободе и на Вологде [1435] , приезжая в столицу главным образом для приема посланников [1436] .
Вероятно, в это время начали раздаваться голоса, говорившие про государя «непригожие речи» и о необходимости замены Ивана Грозного Владимиром Старицким: «Стали уклонятися князю Володимеру Андреевичи)» [1437] . Все это настолько напугало царя, что, очевидно, уже в послании 20 июня 1569 г. он просил Елизавету предоставить ему убежище в Англии в случае возможных осложнений [1438] . Царь решил расправиться с этим возможным претендентом на московский престол. Еще одно обстоятельство нужно учитывать, говоря о завершающем эпизоде жизни старицкого князя. 6 сентября 1569 г. скончалась вторая жена Ивана Грозного — Мария Темрюковна [1439] . С ее смертью могла быть как-то связана гибель князя Владимира [1440] . Ведь еще в 1560 г. царь Иван обвинял в отравлении Анастасии Романовой Адашева и Сильвестра. Подобные обвинения могли царем высказываться и в связи со смертью царицы Марии, которую ненавидели в княжеско-боярской среде [1441] .
1435
В Александровой слободе он был 27 октября 1568 г., в начале февраля — 24 февраля, 1 марта и 15 мая 1569 г. 22–25 мая 1569 г. он был в Кириллове монастыре, затем двинул на Вологду, где мы застаем его во всяком случае с 12 июня по 7 августа. По Пискаревскому летописцу, царь поехал на Вологду, отправив князя Владимира в Нижний. Некоторое время, до 10 сентября, царь был в Слободе, 9 октября, когда погиб князь Владимир, царь был на Богане (ям у Слободы). В Слободе он был 27 ноября и в начале декабря 1569 г. (Сб. РИО. Т. 71. С. 570, 579, 587, 598, 603, 604, 610, 612; Т. 129. С. 177; Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. //ИА № 37; 1940. Т. III. Тихомиров М.Н. Малоизвестные летописные памятники //ИА. Т. VII. 1951. С. 224; ЧОИДР. 1915. Кн. IV, № 160; Пискаревский летописец. С. 78 [ПСРЛ. Т. 34. С. 191]; Зап. Отд. рус. и слав, археологии Археолог, об-ва. Т. I. СПб., 1851. Отд. 3. С. 88–89). В одном летописце под 1569/70 г. говорится, что «государь тогды жил в своем селе в слободе Александровской» (Тихомиров М.Н. Малоизвестные летописные памятники XVI в. // ИЗ. 1941. Кн. 10. С. 92).
1436
В Москве царь был 18–22 февраля (может быть, если верить сведениям жалованных грамот, 7–8 и 16 марта), приезжал в Москву 20 марта (оставаясь в ней до 10 апреля), 5 мая, затем снова приехал 10 сентября и пробыл здесь во всяком случае до 26 сентября (Середонин С.М. Указ. соч. С. 94–95; Синб. сб. С. 24 [РК 1475–1598. С. 227]; Э. Л. 350–351 об. [РК 1475–1605. Т. II. С. 246]; Садиков П.А. Поход…№ 33–36; Сб. РИО. Т. 71. С. 578, 579,598, 612, 615). От имени Ивана IV составлена грамота «на Москве» 11 ноября 1569 г. (Добронравов В.Г. История Троицкого Данилова монастыря…в г. Переяславль-Залесском. Сергиев Посад, 1908. Приложение. С. 32. № 14). О строительстве в Вологде см. также: Скрынников Р.Г. Террор. С. 16–18.
1437
Р.Г. Скрынников связывает эти толки с намерением царя отречься от престола, которое он датирует 1567 годом (ПИГ. С. 163–164; Скрынников Р.Г. Террор. С. 6).
1438
Толстой Ю. Указ. соч. С. 96–97. Ср. с. 67.
1439
Гиршберг В.Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV–XVII вв. Ч. I. //Нумизматика и эпиграфика. Вып. I. М., 1960. С. 58.
1440
Яковлева O.A. Примечания к Пискаревскому летописцу // Материалы по истории СССР. Т. III. М., 1955. С. 161.
1441
По некоторым сведениям, царь «тогда же опоил царицу Марью Черкаскову», когда отравил и Владимира Старицкого (Пискаревский летописец. С. 78, 79 [ПСРЛ. Т. 34. С. 191]). В Соборном приговоре 1572 г. говорится, что Мария «вражиим злокозньством отравлена бысть» (ААЭ. Т. I. № 284. С. 329). В исторических песнях отравление Марии связывается с тем, что она сама хотела умертвить Ивана IV (Шамбинаго С. Песни времени царя Ивана Грозного. Сергиев Посад, 1914. С. 56–57). Горсей пишет, что «Иоанн развелся с своей женой черкешенкой, постриг ее в монахини, отправил в монастырь» (Записки о Московии XVI в. сэра Джерома Горсея. СПб., 1909. С. 26 [Горсей. 1990. С. 55]). Сведение, впрочем, весьма сомнительное.
Как мы помним, князя Владимира послали в Нижний Новгород, где он должен был номинально возглавлять русские войска, направленные против турок [1442] . По пути он остановился в Костроме, где жители устроили ему торжественную встречу (костромичи особенно были раздражены опричными репрессиями и давно уже проявляли недовольство) [1443] . После отступления турок от Астрахани, т. е. после 26 сентября, царь приказал схватить Владимира Андреевича и доставить в Слободу. Князь Владимир прибыл на Боганский ям (у Слободы) [1444] . Здесь царь обвинил своего двоюродного брата в покушении на его жизнь и заставил выпить яд [1445] . Так 9 октября 1569 г. погиб последний старицкий князь вместе с женой и младшей дочерью [1446] . 20 октября была задушена и его мать [1447] . Дети от первого брака князя Владимира избежали казни. Сын князя Владимира Василий прожил еще несколько лет, а старшая дочь Мария в 1573 г. была выдана замуж за датского герцога Магнуса.
1442
Позднее имена заподозренных в сочувствии князю Владимиру нижегородцев были занесены в царские синодики (Тетрадь, а в ней имена писаны опальных при царе и великом князе Иоанне Васильевиче, всеа России // ЧОИДР. 1859. Кн. III, отд. V. С. 94, 95).
1443
Таубе и Крузе. С. 45
1444
AS. Т. VIII. N CCLXXV.
1445
Таубе и Крузе. С. 46–47. Об убийстве Владимира Старицкого см. также: РИБ. Т. XXXI. Стб. 285–286; Прибалтийский сборник. Т. III. 1880. С. 185; Временник Ивана Тимофеева. М.; Л., 1951. С. 23; Гейденштейн Р. Записки о Московской войне (1578–1582). Сб., 1889. С. 26; Путешествие в Россию датского посланника Иакова Ульфельда в 1575 г. // ЧОИДР. 1883. Кн. I, отд. III. С. 13; Oderborn P. Joannis Basilidis Magni Moscoviae ducis vita //Historiae Ruthenicae Scriptores exteri saeculi XVI. Т. II. Berolini et Petropoli. M DCCCXLII. P. 232–233; Скрынников Р.Г. Террор. C. 20–25.
1446
Гиршберг В.Б. Указ. соч. С. 59; Зап. Отд. рус. и слав, археологии Археолог. об-ва. Т. I, отд. 3. С. 58. По кормовой книге Спасского Ярославского монастыря, Владимир Старицкий умер 12 октября (Исторические акты Ярославского Спасского монастыря. Дополнение. Книга кормовая. СПб., 1889. Т. I. С. 3). По новгородской летописи, князь Владимир погиб 6 января 1569 г., причем «мнози по нем людие восплакашася» (Тихомиров М.Н. Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях Москвы. М., 1962. С. 159), по Штадену, после возвращения Ивана IV из Новгорода (Штаден. С. 91). В других летописях об этом сообщается под 7078 г. (Тихомиров М.Н. Малоизвестные летописные памятники. С. 224, 225). О том, что князь Владимир был казнен «с княгинею и со дщерию», сообщают синодики (ЧОИДР 1859. Кн. III. С. 95).
1447
Гиршберг В.Б. Указ. соч. С. 60; «А мать князе Володимерова, княгиня Евдокея, жила в Горах на Белоозере в девиче монастыре у Воскресения. И он послал по нее, а велел ея привести к Москве, да на дороге велел ея уморити в судне в ызбе (В.Б. Кобрин читает: в Судной избе. — A3.) в дыму» (Пискаревский летописец. С. 78 [ПСРЛ. Т. 34. С. 191]). По кормовым книгам Кирилло-Белозерского монастыря, — 11 октября.
Вероятно, в связи с казнью Владимира Андреевича погиб боярин И.И. Турунтай-Пронский, один из виднейших военачальников и деятелей Боярской думы (боярин с февраля 1547 г.) [1448] . Пронский давно вызывал к себе настороженное отношение Ивана IV: в 1547 г. он пытался бежать за рубеж, а в 1553 г. поддерживал кандидатуру Владимира Старицкого. Князь Иван Турунтай был к тому же близким родственником В.Ф. Рыбина-Пронского, инициатора выступления 1566 г. против опричнины. Возможно, в связи с гибелью Владимира Старицкого (или с Новгородским походом) в 7078 г. (т. е. между 1 сентября 1569 и 31 августа 1570 г.) происходила переписка Ивана IV с митрополитом Кириллом, относительно того, чтобы последний «бояр и всяких чинов людей утверждал» [1449] .
1448
Таубе и Крузе. С. 41; РИБ. Т. XXXI. Стб. 285;
Веселовский С.Б. Синодик… С. 431. Жена И.И. Турунтая Пронского умерла 20 октября 1570 г. (Гиршберг В.Б. Указ. соч. С. 37).1449
ДДГ. С. 483.
Гибель князя Владимира означала завершение длительной агонии последнего сколько-нибудь значительного удельного властителя на Руси.
Стремясь задним числом обосновать государственную необходимость казни Владимира Старицкого, царь отдает распоряжение внести в официальную летопись новый рассказ о мартовских событиях 1553 г., когда началась «вражда велия государю с князем Володимиром Ондреевичом, а в боярех смута и мятеж, а царству почала быти в всем скудость» [1450] . Причиной этой смуты объявляются претензии князя Владимира на московский престол и поддержка его некоторыми крамольными боярами. Неудачный претендент на московский престол теперь в летописи именуется не «братом» царя (как в более ранних летописях), а просто «князем» [1451] . Среди тех, кто горячо поддерживал царя Ивана в 1553 г., летописец выделяет Захарьиных-Юрьевых, И.Ф. Мстиславского, В.И. Воротынского, И.М. Висковатого, Л.А. Салтыкова. В 1569 — начале 1570 г. или они сами, или их родичи принадлежали к ближайшему окружению царя.
1450
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 526. О датировке вставок см. главу I.
1451
На это впервые обратил внимание А.Е. Пресняков (Пресняков А.Е. Царственная книга, ее состав и происхождение. СПб., 1893. С. 20).
Готовя поход на Новгород, Иван IV усиливает в Царственной книге антиновгородскую оценку столкновения с новгородскими пищальниками, происшедшего в 1546 г.
Как в 1537 г. ликвидация Старицкого удела повлекла за собой репрессии против новгородских сторонников князя Андрея Ивановича, так в 1569 г. вслед за гибелью его сына Владимира Иван IV обрушил свой гнев на Великий Новгород [1452] . Новгородцам, судя по статейному списку об изменном деле, предъявлялись обвинения в том, что они хотели «Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Руси хотели злым умышленьем извести, а на государство посадити князя Володимера Ондреевича» [1453] . Официальная версия проникла и на страницы летописных произведений. Так, один из летописцев писал, что царь «громил новгородцев и пскович за измену великую, что новгородцы и псковичи хотели здати Новьград и Псков с пригородки своими королю литовскому о московском великом моровом поветрии» [1454] . То же самое на разные лады повторяли и иностранцы [1455] . В народной песне об Иване Грозном поход на Новгород также связывался с изменой. Царь якобы говорил: «Повывел я измену с каменной Москвы, уже я выведу измену из Новагорода» [1456] .
1452
У князя Владимира в Новгороде было свое подворье (Путешествие в Россию датского посланника Иакова Ульфельда в 1575 г. //ЧОИДР. 1883. Кн. II, отд. III. С. 12), а в его княжестве, судя по синодику, служили новгородские помещики.
1453
ДДГ. С. 480. Русские послы в Польше должны были на вопрос о причинах казни новгородцев заявлять: «О котором есте лихом деле з государьскими изменники лазучьством ссылались, и Бог тое измену государю нашему объявил» (Сб. РИО. Т. 71. С. 777). Возражая против нашего объяснения причин новгородского похода, Р. Г. Скрынников ищет причины недовольства новгородцев в оскудении новгородских служилых и посадских людей, крестьянства, в том, что новгородские дворяне не были допущены в опричнину (Скрынников Р.Г. Террор. С. 28–33). Однако «кризис» затронул и другие районы Русского государства, т. е. «оскудение» не объясняет причин похода царя именно на Новгород. А отсутствие новгородцев среди опричников очевидно было связано с опасениями «новгородской крамолы», существовавшей у царя.
1454
ГПБ. F IV. № 228. Л. 69, об.; Тихомиров М.Н. Малоизвестные летописные памятники XVI в. С. 89. В повести о приходе царя в Новгород поход объясняется наветом «о предании града иноплеменником» (НЛ. С. 394. Ср. с. 398).
1455
Таубе и Крузе писали, что царь 20 января 1569 г. (месяц назван ошибочно, надо, очевидно, 20 декабря) вызвал к себе в Александрову слободу всех опричников и сообщил им, «будто бы город Новгород и все епископы, монастыри и население решили предаться его королевскому величеству королю польскому» (Таубе и Крузе. С. 47). Ульфельд сообщал, что Иван IV думал, будто новгородцы «с убитым его братом согласились и о погублении его умышляли» (Путешествие в Россию датского посланника Иакова Ульфельда в 1575 г. // ЧОИДР. 1883. Кн. II, отд. III. С. 24). По Горсею, Иван IV разгневался на Псков и Нарву из-за того, что «эти два города с Новгородом составили заговор [с целью] убить его и действовали заодно с неприятелем [и с помощью врагов хотели нанести поражение его армии]» (Записки о Московии XVI в. сэра Джерома Горсея. С. 24 [Горсей, 1990. С. 54]). Джерио пишет о том, что поход на Новгород был вызван тем, что царь открыл изменническую переписку новгородцев (HRM. Т. I. Petropoli, 1841. N CLIX. S. 214). Члены польского посольства в Москве (1570 г.) также говорили, что новгородский погром мотивировался в русских кругах заговором новгородцев с Владимиром Старицким (Шмурло Е.Ф. Россия и Италия. Сборник исторических материалов и исследований, касающихся сношений России с Италией. Т. II, вып. 2. СПб., 1913. С. 245); о том, что царь новгородцев «подозревал в расположении к брату», писал Гейденштейн (Гейденштейн Р. Указ. соч. С. 26).
1456
Исторические песни XIII–XVI веков. М.; Л., 1960. № 206.
В Новгороде сохранилось предание, что новгородский поход был вызван доносом царю Петра Волынца, который «на весь град сердясь и то отмстить хотячи, диаволским советом ложно челобитную от всего Великаго Новаграда (тайно сложив) о предании полскому королю, в которой всех новгородцев желание со всем уездом королю оному поддатся, написал» [1457] . Тот же мотив встречается и в одном из вариантов песни о Грозном и сыне: некий волшебник подбросил Ивану IV письмо, в котором говорилось, что «Новгород отказывается прочь от его… Царь рассердился и стал казнить людей занапрасно» [1458] .
1457
НЛ. С. 468.
1458
Исторические песни XIII–XVI веков. № 228.
Эту версию В.Б. Кобрин сопоставляет с глухой записью описи Царского архива. Здесь упомянута некая «челобитная безъимянная, подали ее в Челобитную избу на Петрово имя Волынского, что будто Петр слышал у Федора у Новосильского про государя непригожие речи». Эту челобитную «взял» к царю дьяк В. Щелкалов в ноябре 1569 г., т. е. как раз накануне новгородского похода [1459] . Венецианец Джерио сообщал, что Иван IV разорил Новгород из-за того, что перехватил гонца с изменнической грамотой [1460] . Это сведение Р.Г. Скрынников сопоставляет с отпиской новгородских дьяков о «польской памяти» [1461] , которая якобы представляла собой тайную грамоту, адресованную новгородцам1666. Рассказ Джерио передает официальную версию. (ср. в посольских делах: «О котором есте лихом деле з государьскими изменники лазучьством ссылались» [1462] ), а лапидарный характер записи в Описи Государственного архива не позволяет считать предположение Р.Г. Скрынникова достаточно обоснованным, хотя вероятность его и не исключена Петр Иванович Волынский в 1558 г. присутствовал на свадьбе у Владимира Старицкого, т. е., возможно, входил в состав его двора [1463] .
1459
ОЦААПП. С. 37 [ГАР. С. 82]. Петр Иванович Волынский в марте-апреле 1570 г. был приставом при литовских послах (Сб. РИО. Т. 71. С. 626–638). Волынские еще в 1569 г. владели поместьями в Новгороде (Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. М., 1909. С. 49); см. также: Кобрин В.Б. [Рецензия на кн.: Описи Царского архива XVI века…] //ВИ. 1962. № 4. С. 146; Он же. Легенда и быль о новгородце Петре Волынском // Там же. 1969. № 3. С. 217–219). 166 HRM. СПб., 1841.Т. I. N CLIX. S. 214.
1460
ОЦААП. С. 44 [ГАР. С. 99].
1461
Скрынников Р.Г. Террор. С. 38–39.
1462
Сб. РИО. Т. 71. С. 777.
1463
Сахаров И.П. Сказания русского народа. СПб., 1849. Т. II, ч. VI. С. 62.
Новгород уже давно находился как бы под подозрением у царя Ивана. Еще в 1568 г. в Вологде начали строить Софийский собор. Люди вологодско-пермского епископа получили название софиян. Строительство продолжалось два года и не было завершено [1464] . Опричная Вологда должна была явиться как бы противовесом земскому Новгороду с его софийским архиепископским домом [1465] . Возможно, именно в это время к вологодской епископии передаются опричные Двина, Вага и Каргополь, до того находившиеся в ведении новгородского архиепископа [1466] . Около того же 1568 г. по распоряжению царя в Синодальный список к летописному тексту о выступлении в 1542 г. Шуйских против И.Ф. Бельского приписано, что их поддерживали «ноугородцы… городом» [1467] . Розыск о причинах падения соседнего с Новгородом Изборска в январе 1569 г. также наводил на мысль о возможности предательства [1468] . Весной 1569 г. царь «свел» в Москву полтораста семей новгородцев и пятьсот семей псковичей [1469] .
1464
Вологодский летописец. С. 23–24; Суворов Н. Описание вологодского кафедрального собора. М., 1863. С. 4.
1465
Ср.: Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 245.
1466
ААЭ. Т. III. № 123. С. 170. Этот переход, возможно, связан с «Басаргиным правежем» на Двине в 1568 г. (Садиков П.А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 199).
1467
ПСРЛ. Т. XIII, 1-я пол. С. 141.
1468
См.: Скрынников Р. Г. Террор. С. 33–34.
1469
НЛ. С. 129. По Таубе и Крузе, из Пскова выведено 470 семей, а из Новгорода — 370 (Скрынников Р.Г. Террор. С. 35).