Опричнина

Карательная экспедиция на Новгород, которую должны были осуществить опричные полки, готовилась тщательно и в полной тайне. Штаден говорит, что «все города, большие дороги и монастыри от слободы до Лифляндии были заняты опричными заставами» [1470] . Вероятно, уже к 30 декабря 1569 г. Иван IV с пятнадцатитысячным отрядом прибыл в Клин, где учинена была дикая расправа [1471] . Среди жертв было 470 торговых людей, которые прибыли туда, направляясь по распоряжению царя из Пскова и Новгорода. Та же картина повторилась и в Торжке, Твери и Вышнем Волочке. В Торжке были убиты содержавшиеся в темнице пленные немцы, поляки и татары. Одновременно с этим в монастырях и церквах царь реквизировал деньги и ценности [1472] . В Твери Иван IV «приказал грабить все — и церкви и монастыри, пленных убивать, равно как и тех русских людей, которые породнились и сдружились с иноземцами… трупы их спускали под лед в Волгу» [1473] . С тверского престола был сведен архиепископ Варсонофий.

1470

Штаден. С. 89; Шлихтинг. С. 28.

1471

Таубе и Крузе называют дату «30 числа того же месяца» (Таубе и Крузе. С. 48). Полагаем, что и в данном случае речь идет о декабре. В шведских посольских делах при сообщении о посылке 10 декабря грамоты к царю из Новгорода прибавлено: «А в то время пошел царь и великий князь в свою отчину в Великий Новгород» (Сб. РИО. Т. 129. С. 177).

1472

НЛ. С. 337; Таубе и Крузе. С. 48–49. Кровавые следы царского похода сохранились в синодиках Ивана IV: «В Торжку сожжен Невзор Лягин» (Титов A.A. Синодики XVII века Переславского Никитского монастыря. С. 17); «В Клине каменщика Иоанна. На Медне пскович с женами и с детьми ста и девятидесяти человек» (Тетрадь, а в ней имена писаны опальных… // ЧОИДР. 1869. Кн. III, отд. V. С. 95). В издании Ровинского ошибочно сообщено, что в Клину казнены переславцы (Скрынников Р.Г. Начало… С. 58).

1473

Штаден. С. 90; ПЛ. Вып. 2. С. 261; Выпись из тверских писцовых книг Потапа Нарбекова. Тверь, 1901. С. 127.

Беспощадное истребление тверичей, совершавшееся в течение пяти дней, произвело огромное впечатление на современников. Назывались фантастические цифры жертв: от 60 [1474] до 90 тысяч [1475] человек. По более правдоподобным сведениям, в Твери погибло «несколько тысяч людей» [1476] . Возможно, тверской разгром послужил поводом к созданию песни о Щелкане. М.И. Тихомиров справедливо пишет, что этот разгром «не был только царской прихотью, но вызывался определенными политическими целями: борьбой против остатков феодальной раздробленности», которые долго сохранялись в Твери [1477] .

1474

Сборник материалов по русской истории начала XVII в. СПб., 1896. С. 35–36.

1475

Таубе и Крузе. С. 49. Впрочем, в брошюре некоего Гоффа (1582 г.), положившего в основу своего произведения послание Таубе и Крузе, цифра более реальная — 9 тысяч человек (Браудо А. Послание Таубе и Крузе к герцогу Кетлеру//ЖМНПр. 1890. № 10. С. 395; Kappeler A. Op. cit. Р. 124–125).

1476

Прибалтийский сборник. Кн. III. 1880. С. 185. В 1575 г. датский посланник Яков Ульфельд во время своей поездки по дороге из Новгорода в Торжок и Тверь мог наблюдать, что «по всей той дороге все почти деревни московский князь разорил, так и по другой стороне Новагорода» (Путешествие в Россию датского посланника Иакова Ульфельда в 1575 г. // ЧОИДР. 1883. Кн. II, отд. III. С. 24; ср.: Кн. I, отд. III. С. 13). В одном из летописцев рассказывается, что царь во Твери «многи люди поби, чрез Волгу ряду в два и в три» (ГПБ. Собр. Погодина. № 1953. Л. 119. Сообщил В.Д. Назаров).

1477

Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. С. 183.

По дороге («идучи во Тверь») царь отдал распоряжение Малюте Скуратову расправиться с опальным митрополитом Филиппом, который и был задушен в Тверском Отроче монастыре 23 декабря.

Причину разгрома Твери можно видеть в традиционной связи ее со Старицей, когда-то входившей в состав могущественного Тверского княжества. В Твери находился двор Владимира Старицкого [1478] . По тверской писцовой книге 1548 г. известны четверо служилых людей князя Владимира [1479] . Вслед за Тверью настала очередь другого потенциального (по представлению Грозного) союзника убитого князя Владимира — Новгорода.

1478

Путешествие в Россию датского посланника Иакова Ульфельда в 1575 г. //ЧОИДР 1883. Кн. И, отд. II. С. 25.

1479

ПКМГ. Т. 1, отд. II. С. 213, 232,251 (Ф. Маринин, И.П. Дягилев, Г.Т. и И.Т. Борисовы).

Передовой полк во главе с Василием Григорьевичем Зюзиным достиг Новгорода 2 января [1480] . Опричные воеводы «около Великаго Новаграда учиниша великия сторожы и крепкия заставы… Кабы ни един человек из града не убежал» [1481] . Главой новгородских заговорщиков царь считал архиепископа Пимена. Поэтому прежде всего репрессиям подверглось новгородское духовенство. По царскому повелению опричные дети боярские разъехались по окрестным монастырям, конфисковали их богатства и поставили на правеж до 500 старцев. Такая же участь постигла и торговых людей Новгорода. Ничем не прикрытый грабеж новгородского населения должен был поправить сильно пошатнувшиеся государственные финансы.

1480

НЛ. С. 395; Кобрин В.Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // АЕ за 1959 г. М., 1960. С. 39. В псковской летописи говорится: «Декабря в 27 день (в другом списке — 26) оклеветаша злые люди Великий Новград и Псков царю…бутто ся хотят отложитися Литве; и прииде с великою ярос-тию в Великий Новград» (ПЛ. Вып. I. С. 115).

1481

НЛ. С. 395.

6 января в город приехал сам Иван Грозный с основными войсками и отрядом в 1500 стрельцов [1482] . Среди его приближенных были боярин Л.А. Салтыков и окольничий В.И. Умный-Колычев [1483] . Подробно обстоятельства разгрома Новгорода изложены в Повести о приходе царя Ивана IV в Новгород, составленной в новгородской клерикальной среде.

Царь распорядился схватить архиепископа Пимена, который якобы хотел «Великий Новъград предати иноплеменником, королю полскому». Начались пытки и казни [1484] . Автор Повести о приходе царя Ивана в Новгород сообщает, что ежедневно в течение пяти недель топили в Волхове по 1000–1500 человек. «А тот убо день благодарен, коего дни въвергнут в воду пятьсот или шестьсот человек». Если же кто пытался спастись из воды, то опричники «прихватывая багры, людей копии и рогатыни прободающе и топоры секуще, и во глубину без милости погружаху, предающе горцей смерти» [1485] . Опричники совершали также карательные рейды по новгородским окрестностям в радиусе 200–300 км, захватывая помещичье, монастырское и крестьянское имущество, сжигая хлеб, убивая людей, уничтожая скот [1486] . Многие тысячи людей были обречены на голодную смерть.

1482

НЛ. С. 339. По явно преувеличенным данным Горсея, в Новгород были введены 30 тысяч татар и 10 тысяч стрельцов (Записки о Московии XVI в. сэра Джерома Горсея. С. 25, [Горсей. 1990. С. 54]).

1483

НЛ. С. 341; РИС. М., 1842. Т. V. С. 297.

1484

Среди жертв новгородского разгрома Курбский называет Андрея Тулупова и Неудачу Цыплятева (РИБ. Т. XXXI. Стб. 319). Тысячника Шелонской пятины Андрея Васильевича Тулупова с семьей и владычного дворецкого Никиту Неудачина Цыплятева с другими родичами (Монастыревыми) мы находим и в синодиках Ивана Грозного (Веселовский С.Б. Синодик… С. 413–414, 458). О гибели в Новгороде известных гостей Федора и Алексея Дмитриевичей Сырковых сообщают Шлихтинг и синодики (Шлихтинг. С. 30–31; Веселовский С.Б. Синодик… С. 451–452.). Федор Сырков был в 1551–1556 гг. новгородским дьяком, поэтому Шлихтинг его называет «главным новгородским секретарем». В синодиках мы находим также множество других новгородцев, детей боярских, дьяков, подьячих, ремесленников и торговых людей. О Ф.Д. Сыркове см.: Розов H.H. Искусство книги Древней Руси и библиогеография (по новгородско-псковским материалам) //Древнерусское искусство. М., 1972. С. 35, 38, 48–49.

1485

НЛ. С. 342–343.

1486

НЛ. С. 343–344; Прибалтийский сборник. Кн. III. С. 185; Таубе и Крузе. С. 50. Подробнее об этом см. главу X.

13 февраля царь покинул многострадальный город, погрузив на возы награбленное имущество, захватив с собой «досталных новгородцев опалных людей», которые позднее частью были казнены, а частью отправлены «по иным градом» [1487] . Архиепископ Пимен был сослан в Веневский монастырь, где вскоре и умер [1488] .0 баснословном обогащении опричных участников новгородского разгрома можно судить по запискам Штадена. «Когда я выехал с великим князем, — рассказывает этот опричный авантюрист, — у меня была одна лошадь, вернулся же я с 49-ю, из них 22 были запряжены в сани, полные всякого добра» [1489] .

1487

НЛ. С. 345. По Таубе и Крузе Грозный пробыл в Новгороде шесть недель (Таубе и Крузе. С. 50); по Шлихтингу — «поход продолжался почти семь недель» (Шлихтинг. С. 28).

1488

Умер он 24(25) сентября 1571 г. (Тихомиров М.Н. Малоизвестные летописные памятники. С. 226; НЛ. С. 107).

1489

Штаден. С. 145.

В народной памяти новгородский поход запечатлелся навеки как страшное время произвола и насилия, когда царь Иван Грозный, как лютый зверь, «всех сек, и колол, и на кол садил». Город был опустошен: «коею улицею ехал Грозный царь Иван Васильевич, тут кура не поет» [1490] . Число новгородцев, погибших во время похода 1570 г., определить трудно. Источники в данном случае дают очень разнородные цифры. Наиболее баснословную цифру называет Горсей, говорящий о 700 тысячах погибших мужчин и женщин [1491] .

1490

Исторические песни XIII–XVI веков. № 206, 215, 218 и др. «Которыми мы с тобою улицами ехали, секли-рубили до единого» (Там же. № 205). Подробнее см.: Соколова В.К. Русские исторические песни XVI–XVIII вв. М., 1960. С. 48–50.

1491

Записки о Московии XVI в. сэра Джерома Горсея. С. 25. [Горсей. 1990. С. 54].

Псковский летописец называет 60 тысяч «мужей и жен и детей», которых царь Иван «в великую реку Волхов вмета, яко и реки запрудитися» [1492] . Таубе и Крузе считают, что одних «именитых людей» в Новгороде погибло 12 тысяч да более 15 тысяч простого люда [1493] . Но только в одной «скудельнице» (могиле) находилось 10 тысяч убитых [1494] . По свидетельству Джерио, в Новгороде погибло всего 18 тысяч человек [1495] . Однако Курбский считает, что всего лишь в один день царь перебил больше 15 тысяч, не считая жен и детей [1496] . По Шлихтингу, в Новгороде погибло «2770 из более знатных и богатых, не считая лиц низкопоставленных и беспредельного количества черни, которую он (т. е. царь. — A3.) уничтожил всю до полного истребления» [1497] . Новгородское предание называет ту же цифру (2770 человек), но как число убитых по приказанию царя только в первый день после его приезда [1498] . Во время только одной «малютинские ноугородские посылки» убито было 1505 человек [1499] .

1492

ПЛ. Вып. I. С. 115.

1493

Таубе и Крузе. С. 50.

1494

НЛ. С. 101.

1495

HRM. Т. I. N CLIX. S.214.

1496

РИБ. Т. XXXI. Стб. 319.

1497

Шлихтинг. С. 29.

1498

НЛ. С. 469. Возможно, источником такого удивительного совпадения был Гваньини, известный на Руси уже с XVII в.

1499

Тетрадь, а в ней имена писаны опальных… С. 94.

Противоречивы не только показания источников о размерах избиения новгородцев, но и выводы ученых по этому вопросу. Основываясь на сведениях Повести о приходе царя Ивана в Новгород, А.Г. Ильинский высчитал, что в Новгороде погибло не менее 40 тысяч человек [1500] . П.Л. Гусев также падение Новгорода связывает с репрессиями Ивана Грозного [1501] . Обоим этим исследователям возражает А.М. Гневушев, считавший, что «опала и казни Грозного обрушились главным образом на духовенство» [1502] . Он ссылается на данные писцовых книг, где 7078 год не выделяется ничем среди других дат запустения новгородских дворов [1503] . Но при этом автор не учитывает очень важного обстоятельства, а именно^то после разгрома 1570 г. по распоряжению Грозного в Новгороде были поселены многие жители других городов и деревень, конечно, во дворах старых новгородцев. Во время мора 1571 г. и в последующие годы гибли не только коренные новгородцы, но и эти переселенцы.

1500

Ильинский А.Г. Городское население Новгородской области в XVI в. // Историческое обозрение. Т. IX. СПб., 1897. С. 37.

1501

Гусев П.Л. Писцовая книга Великого Новгорода 1583–1584 гг. // Вестник археологии и истории. Вып. XVII, отд. II. СПб., 1906. С. 128.

1502

Гневушев А.М. Экономическое положение Великого Новгорода во второй половине XVI в. // Сборник Новгородского общества любителей древности. Вып. 6. Новгород, 1912. С. 18.

1503

Гневушев А.М. Экономическое положение Великого Новгорода во второй половине XVI в. // Сборник Новгородского общества любителей древности. Вып. 6. Новгород, 1912. С. 31. К исходным выводам на основании тех же писцовых книг пришел и О.Ф. Терешкевич (см.: Терешкевич О.Ф. Экономическое положение Великого Новгорода во второй половине XVI в. //Юбилейный сборник статей историко-этнографического кружка при университете св. Владимира. Киев, 1914. С. 184, 206).

Горсей пишет, что Грозный приказал «своим ратным начальникам и офицерам тащить силою из городов и деревень на расстоянии пятидесяти миль кругом народ всякого звания… на поселение в обширный и разоренный Новгород». Однако «многие из них умирали от моровой язвы» [1504] .

Из этого явствует, что сведения писцовых книг 1583 г. недостаточны для определения степени разоренности Новгорода после похода 1570 г. Впрочем, даже в них мы находим следы переселений из других городов — жителями Новгорода были многие «московские веденцы» (сведенцы) [1505] , «тверитин» [1506] , полоцкий сведенец [1507] и т. п.

1504

Записки о Московии XVI в. сэра Джерома Горсея. С. 26 [Горсей. 1990. С. 55].

1505

Лавочные книги Новгорода Великого 1583 г. М., 1930. С. 21, 79,144, 145 и др.

1506

Лавочные книги Новгорода Великого 1583 г. М., 1930. С. 21.

1507

Лавочные книги Новгорода Великого 1583 г. М., 1930. С. 149.

Для Новгорода 40-х годов XVI в. А.П. Пронштейн дает цифру 25 тысяч жителей. Эта цифра минимальная. К 60-м годам XVI в., конечно, новгородское население насчитывало более 30 тысяч человек. Но в таком случае вывод А.Г. Ильинского о гибели 40 тысяч жителей Новгорода и его окрестностей не будет казаться чрезмерным преувеличением [1508] .

После разгрома «новгородских крамольников» царь Иван послал карательную экспедицию в Нарву и Ивангород [1509] , а сам направился в Псков [1510] . Псковичи во главе с наместником Юрием Токмаковым встречали Грозного хлебом и солью. Это несколько смягчило суровый нрав царя. Впрочем, казней псковичам избежать не удалось. В Пскове погибли игумен Псково-Печерского монастыря Корнилий и келарь (вероятно, упоминающийся в синодиках Вассиан Муромцев) [1511] . Игумен Корнилий давно уже был известен антимосковскими настроениями, а с Вассианом Муромцевым находился в переписке злейший враг царя Ивана князь Андрей Курбский. Дальнейшие казни, как рассказывают современники, прекратил непредвиденный случай. Псковский юродивый Никола якобы пришел к Ивану IV и сказал: «Ивашка, Ивашка, до каких пор будешь ты без вины проливать христианскую кровь? Подумай об этом и уйди в эту же минуту или тебя постигнет большое несчастье» [1512] . Мнительный царь тотчас покинул Псков, направившись в Слободу [1513] . Дело, конечно, было не столько в юродивом Николе, сколько в том, что Псков русское правительство обычно рассматривало своим союзником в борьбе с новгородскими крамольниками. Не случайно именно в Псковской земле жил такой сторонник самодержавия, как создатель теории «Москва — третий Рим» старец Филофей.

1508

Переоценивая степень полноты сведений синодиков Ивана Грозного, Р.Г. Скрынников считает, что в Новгороде погибло немногим более 2000 человек (Скрынников Р. Г. Террор. С. 64).

1509

Шлихтинг. С. 31; Прибалтийский сборник. Кн. III. С. 185–186; РИБ. Т. XXXI. Стб. 321.

1510

По Псковскому летописцу, Иван IV был в Пскове «в великой пост на первой недели», т. е. между 6 и 13 февраля (ПЛ. Вып. I. С. 115), что противоречит Новгородской летописи, согласно которой царь покинул Новгород около 13 февраля.

1511

Пискаревский летописец. С. 79 [ПСРЛ. Т. 34. С. 191]; РИБ. Т. XXXI. Стб. 320–321; Шлихтинг. С. 32; Веселовский С.Б. Синодик… С. 400, 417–418. Водном из летописцев смерть Корнилия датирована 20 февраля 1570 г. (Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. IX. Примечание 485). В синодике упомянуты также 190 человек «на Медни пскович з женами и з детьми…» и еще 30 псковичей (Сказания князя Курбского. Изд. 3. СПб., 1868. С. 383).

1512

Таубе и Крузе. С. 50.

1513

Псковский летописец излагает примерно ту же версию: «Блаженный же, поучив его много ужасными словесы, еже престати от велия кровопролития и не дерзнути еже грабити святыя божия церкви; царь же преже сия глаголы ни во что же вменив, повеле у святыя Троица колокол сняти, того же часа паде конь его лутчии по пророчествию святого, и поведаша сия царю; он же ужасен вскоре бежа из града. И повеле грабити имение у гражан, кроме церковнаго причту, и стоял на посаде немного и отъиде к Москве» (ПЛ. Вып. I. С. 116). Ту же версию о гибели царского коня сообщает и автор Пискаревского летописца (Пискаревский летописец. С. 79 [ПСРЛ. Т. 34. С. 191]). О Николе пишут также Штаден, Флетчер и Горсей (Штаден. С. 91; Записки о Московии XVI в. сэра Джерома Горсея. С. 24–25 [Горсей, 1990, С. 54]; Флетчер. С. 101 — 102). Знают его и народные легенды (Якушкин П. И. Сочинения. СПб., 1884. С. 243).