Опричнина

Новые земли Гундорова, вероятно, были не первосортными, ибо они уже побывали в поместье у И.Ф. Воронцова, который их бросил, перейдя в опричнину. Во всяком случае уже в 1569/70 г. Гундоров продал их за 500 рублей выезжему человеку Константину Юрьевичу Греку, а тот на следующий год передал их по завещанию (а частично продал) в Троицкий монастырь [1625] .

Из опальных людей во Владимире временно поселён был не один Гундоров. В 1566/67 г. роздали в поместья целую Богаевскую волость. Причем ряд деревень получили костромичи Тихон, Иван и Тарх Гавриловы дети Тыртова [1626] . Тихона Гаврилова мы встречаем среди казанских жильцов 1565–1566 гг. [1627]

1625

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 45, 47. О судьбе Р.И. Гундорова см. также: Скрынников Р.Г. Опричная земельная реформа. С. 236–237.

1626

Корецкий В.И. Правая грамота от 30 ноября 1618 г. Троице-Сергиеву монастырю. С. 204.

1627

ЦГАДА. Ф. 1209. №. 152. Л. 145 об.

"Еще до 1570/71 г. из Костромы был выселен Исак Иванов сын Раков [1628] . В 1578/79 г. Иван Васильевич сын Будаев продал Д.И. Годунову село Исаковское Костромского уезда. В купчей грамоте он сообщал, что половина села в свое время принадлежала его дяде (по матери) Г.И. Синцеву-Вельяминову, а вторую Будаев купил у Ивана и Федора Васильевых детей Вельяминовых. Однако эту вотчину «взял государь на собя з городом вместе, а не в опале, как государь взял Кострому в опричнину, а дяде моему и мне государь велел против тое вотчины в ыных городех дати, где приищем» [1629] . Следовательно, Кострома как будто была действительно взята в опричнину. С.Б. Веселовский при этом прямо пишет, что И.В. Будаев и Г.И. Синцев «в 1567 г. были выселены из своих вотчин и не получили за них никакого эквивалента» [1630] . Будаев и Синцев (или один Будаев) могли получить компенсацию за свою вотчину, а после отмены опричнины Будаеву Ивановское могло быть возвращено. Дело в том, что Евдокия Вельяминова дала в 1571 г. в Ипатьев монастырь пустошь Лопаково Московского уезда взамен отобранной у нее вотчины Костромского уезда. К сожалению, об этом факте можно судить лишь по описи монастырского архива, так как самой грамоты не сохранилось [1631] . Скорее всего это та самая Евдокия, жена Ивана Ивановича Вельяминова, которая еще в 1564/65 г. дала в тот же Костромской Ипатьев монастырь половину уже знакомого нам села Ивановского «по душе» своего мужа и сына Григория Ивановича [1632] . Но если это так, то Вельяминовы получили какую-то компенсацию за свои костромские владения. Но этого мало. Будаев пишет, что, после того как село было отписано на царя, он и Григорий Вельяминов могли «приискать» себе землицу в других уездах. Но Григорий Вельяминов умер еще до конца 7073 г. (т. е. до августа 1565 г.). Следовательно, или Кострома была взята в опричнину не в 1567 г., а еще в 1565 г., или она вовсе не попала в нее, а составитель грамоты 1578 г. фактически писал об опальном выселении. Может быть, наконец, и еще один вариант объяснения судеб села Ивановского: вотчина отписана в 1567 г. в связи с переходом Костромы в опричнину (часть взята у Будаева, часть — у Ипатьева монастыря [1633] , а Будаев ошибочно написал, что в этот момент Г. Вельяминов был еще жив.

1628

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 46.

1629

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 81.

1630

Веселовский С.Б. Из истории древнерусского землевладения // ИЗ. 1946. Кн. 18. С. 67. П.А. Садиков менее категоричен: «Кажется, Будаев и Вельяминов так ничего и не «приискали» себе» (Садиков П.А. Очерки… С. 119).

1631

Веселовский С.Б. Из истории… С. 67.

1632

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. Приложение 1. С. 301. Что это то село Ивановское, о котором писал Будаев, вытекает из упоминания Вельяминовой о ее совладельцах Федоре и Иване Васильевиче Вельяминовых. Когда принадлежавшая ранее Григорию Вельяминову половина села Ивановского попала к Будаеву, остается не вполне ясным.

1633

Так думал П.А. Садиков (см.: Садиков П.А. Очерки… С. 140).

Все эти костромские переселения сопровождались сложными процессами создания и разрушения земельных богатств вотчинников. Так, дьяк Петр Шестаков в 1567/68 г. променял своему коллеге дьяку Рахману Житкого (который в годы опричнины пытался сколотить себе крупную вотчину на Белоозере) белозерские земли своих родичей и соседей, полученные ими от царя «противу их старинных костромских вотчин» [1634] .

Один факт конфискации земель у какого-нибудь служилого человека не может быть прямо и непосредственно связан с переходом уезда, где они помещались, в опричнину.

1634

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 25. Садиков, однако, ошибается, полагая, что сам Петр Шестаков поселился на Белоозере (Садиков П.А. Очерки… С. 121); на самом деле он в 1567–1569 гг. продолжал владеть землей в Ярославле (ЦГАДА. Ф. 1209. № 582. Л. 997).

Если обратиться к списку опричников, составленному В.Б. Кобриным, то и тут мы не почерпнем достаточных данных об «опричной Костроме». Среди опричников костромских землевладельцев почти нет. Костромской вотчинник Федор Андреевич Писемский уже в середине XVI в. числился среди дворовых детей боярских по Галичу и Кашире, т. е. в служилом отношении с Костромой не был связан. То же самое можно сказать и об опричнике Д.И. Годунове и его брате Федоре (отце опричников Бориса и Василия), служивших в середине XVI в. не по Костроме, а по опричной Вязьме. Остаются только Г.О. Полев, костромской сын боярский (владевший, кстати, еще вотчинами в Московском, Волоколамском, опричных Старицком и Кашинском уездах [1635] , и Афанасий Вяземский с его родичами, которые, конечно, могли попасть в опричнину и без того, чтобы за собой потянуть весь Костромской уезд [1636] .

1635

Кобрин В.Б. Состав… С. 69.

1636

В.Б. Кобрин относит к опричникам К.А. Измайлова, который в 1567/68 г. «отписывал в опричнину земли Костромского уезда» (Кобрин В.Б. Состав… С. 40). Но Измайлов отписывал вотчины Ольговых «к дворцовому селу Писцову» (Шумаков С. Обзор грамот Коллегии экономии. Вып. IV. М., 1917. № 612. С. 182). Об опричнине в документе нет ни слова.

Попытаемся теперь суммировать все данные о судьбах костромского землевладения в годы опричнины. Уже в 1565 г. из Костромского уезда выселили многих вотчинников в Среднее Поволжье главным образом в связи о опричными репрессиями, применявшимися к старожилам и родичам Адашева. Поскольку две грамоты говорят о том, что в 1566/67 г. Кострома была отписана на государя, то возможно, что в 1567 г. (после 14 февраля) Костромской уезд попал в опричнину [1637] . Переход ее в государев удел соединял в единую территорию суздальские и галицкие опричные земли. Но если это так, то само собой напрашивается предположение о связи перехода Костромы в опричнину с антиопричным выступлением группы участников Земского собора 1566 г. во главе с лидером костромского дворянства князем В.Ф. Рыбиным-Пронским. Впрочем, оба сведения довольно поздние, поэтому вопрос о судьбах Костромы после 14 февраля 1567 г. нуждается в дополнительном исследовании [1638] .

1637

В марте 1569 г. царскую грамоту в Костромской уезд подписал опричник дьяк Осип Ильин (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 35; Кобрин В.Б. Состав… С. 40). В грамоте 1569/70 г. говорится, что царь взял одну костромскую вотчину «в свою царьскую светлость в опришнину» (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 41).

1638

Обращает на себя внимание и тот факт, что в Смоленской десятне 1574 г. упоминаются 305 переведенцев из 40 с небольшим городов. Из каждого города названо от одного до 17 человек и только из Новгорода переведено 40, а из Костромы — 36 человек (подсчитано по кн.: Мальцев В. Борьба за Смоленск (XVI–XVII вв.). Смоленск, 1940). Такое значительное число костромичей в Смоленске могло быть вызвано лишь событиями опричных лет. Не ясно, появились ли эти костромичи в Смоленске в связи с переселением 1565 г. или в связи с тем, что Кострома в 1567 г. попала в опричнину.

Во всяком случае и на Костроме, как и в других опричных уездах, вероятно, была чересполосица владений. Так, еще в 1560 г. И.В. Шереметев Меньшой получил село Борисоглебское Костромского уезда [1639] . Это владение находилось в роду Шереметевых еще в XIV в. О том, что оно когда-либо отписывалось на государя, не говорит в своем завещании 1645 г. сын Шереметева Федор [1640] . Шереметевы же никогда в опричнину не входили.

1639

Сравнивая по разрядам число костромских дворян в 1565 (745 человек) и 1572 гг. (500 человек), Р. Г. Скрынников делает вывод, что примерно 2/3 местных служилых людей вошли в состав опричнины (Скрынников Р.Г. Начало опричнины. Л., 1966. С. 355). Но этот вывод покоится на недоказанных посылках или на ошибках. Прежде всего всех 500 костромичей нельзя зачислять в состав опричников: среди них могли находиться и неопричные служилые люди. Кроме того, изменение в численности костромского дворянства примерно за 10 лет нельзя объяснять только одним переходом уезда в опричнину: могли сказаться и войны, и другие обстоятельства. Наконец, среди 500 дворян могли быть и лица, испомещенные в Костроме после 1564 г. Таким образом, данные, используемые Скрынниковым, безоговорочно сопоставлять нельзя.

1640

Барсуков А.П. Род Шереметевых. Кн. I. СПб., 1881. С. 255.

Трудно сказать, когда перешел в опричнину Гороховец, принадлежавший в 1568/69 г. опричнику Михаилу Темрюковичу Черкасскому.

В 1577 г. Ростов, Пошехонье и Дмитров в жалованной грамоте Кирилло-Белозерскому монастырю названы «дворовыми» [1641] . На этом основании С.Ф. Платонов датирует их переход в опричнину 70-ми годами [1642] . Ссылку на «дворовые порядки» 1577 г. нужно отвести, ибо они устанавливались в результате реформы 1575/76 г. С.Б. Веселовский справедливо писал, что «отождествление так называемых дворовых городов, которые упоминаются после отмены опричнины, с городами, которые действительно были в опричнине, внесло большую путаницу в представления историков по этому вопросу» [1643] . П.А. Садиков для перехода Пошехонья в опричнину дает дату 1565–1571/72 гг. [1644] , С.Б. Веселовский — 1567–1568 гг. [1645] Аргументация первого сводится к следующему. В 1571/72 г. В.Ф.Воронцов дал в Троицкий монастырь село Олявидово Дмитровского уезда «с новою придачею, что государь пожаловал те деревни в вотчины нашие место села Николского в Пошехонье» [1646] . Следовательно, дмитровскими деревнями пожаловать царь мог только в 1565–1566 или после 1569 г., когда был казнен «дмитровский» удельный князь Владимир Андреевич. Однако из отписки пошехонской вотчины Воронцова на царя никак нельзя сделать вывод, что все Пошехонье было в опричнине [1647] .

1641

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 72. С. 280.

1642

Платонов С.Ф. Очерки… С. 108.

1643

Веселовский С.Б. Учреждение… С. 91.

1644

Садиков П.А. Очерки… С… 190.

1645

Веселовский С.Б. Учреждение… С. 91. К сожалению, этот свой вывод С.Б. Веселовский ничем не обосновывает.

1646

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 55. С. 260.

1647

Впрочем, какие-то опричные земли в Пошехонье могли быть. В Ярославской писцовой книге 1567–1569 гг. упоминается владение вдовы Данилы Романовича в Черемошской волости на Волге (т. е. на границе с По-шехоньем), находившееся «на опришнинском рубеже» (ЦГАДА. Ф. 1209. № 7785. Л. 177).

Уже П.А. Садиков показал неправильность мнения С.Ф. Платонова, полагавшего, что сразу же после казни Владимира Андреевича в опричнину был взят Дмитров [1648] . Действительно, компенсация В.Ф. Воронцова и И.Ю. Грязного (опричником он не был) около 1571/72 г. землями в Дмитровском уезде вместо отобранных у них владений противоречит утверждению о том, что этот уезд в года опричнины попал в государев удел.

О высылке вотчинников из Переславля на следующий год после введения опричнины писали Таубе и Крузе [1649] . Это сообщение Л.М. Сухотин [1650] принимает за сведение о переходе Переславского уезда в опричнину. Но и в данном случае речь идет об опалах, а не об опричных переселениях (переславцев мы находим в Казани). На основании актов князей Засекиных С.Ф. Платонов датирует переход Переславля в опричнину 70-ми годами XVI в. [1651] С.Б. Веселовский относит взятие этого уезда в государев удел к 1568 г. [1652] П.А. Садиков дает более широкую дату — 1565–1571 гг. [1653] В подтверждение своего вывода он приводит два факта. В 1573/74 г. князь Д.И. Засекин дал в Троицкий монастырь земли, которыми царь его «пожаловал против переславские вотчины селца Козлова» [1654] . Но Засекины были выселены в Казань в 1565 г., и потеря ими переславских земель не может быть объяснена взятием Переславля Залесского в опричнину. Не более убедителен и второй пример, приводимый П.А. Садиковым, — потеря И.Ю. Грязным переславского села Шубина до 1571 г. [1655] «По Кирилло-Белозерской тарханной грамоте 1577 г., - пишет П.А. Садиков, — Переяславль значится «дворовым», следовательно, благодаря поступлению города во «двор» и потерял свою старую вотчину Грязной» [1656] . Выше мы уже говорили, что состав дворовых городов 1577 г. не может служить надежной опорой для выяснения опричной территории в 1565–1572 гг. Поэтому приведенное рассуждение П.А. Садикова не убеждает исследователя в правильности зачисления Переславля-Залесского в опричные города.

1648

Платонов С.Ф. Очерки… С. 108; Садиков П.А. Очерки… С. 266.

1649

Таубе и Крузе. С. 36.

1650

Сухотин Л.М. К пересмотру вопроса об опричнине. VII–VIII. С. 133.

1651

Платонов С.Ф. Очерки… С. 108.

1652

Веселовский С.Б. Учреждение… С. 91.

1653

Садиков П.А. Очерки… С. 190.

1654

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 62. С. 270.

1655

Лихачев Н.П. Сборник актов, собранных в архивах и библиотеках. Вып. I. СПб., 1895. С. 583.

1656

Садиков П.А. Очерки… С. 166.

Р.Г. Скрынников, принимая гипотезу Л.М. Сухотина, обращает внимание на то, что центр опричнины — Александрова слобода-находился на территории Переяславского уезда, а также и на то, что из этого уезда вышло много опричников [1657] . Но ни один из этих доводов не имеет доказательной силы, ибо непосредственно не свидетельствует о принадлежности Переславля к опричнине.

С мнением П.А. Садикова о переходе в опричнину какой-то части Московского уезда также нельзя согласиться, ибо он ссылается лишь на то, что у трех московских детей боярских Паховых еще до февраля 1567 г. была «отписана на… царя» деревенька Дедернина этого уезда [1658] . Но владение Паховых могло быть просто конфисковано у них «в опалу» точно так же, как лишился деревни Дедерниной ее предшествующий владелец конюх Герасим Быкасов. Герасим, вероятно, пострадал за антиопричные выступления своего родича члена Земского собора 1566 г. крестьянина Бундова (отцом последнего был Бунда Быкасов).

1657

Скрынников Р.Г. Опричный террор. Л., 1969. С. 14.

1658

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 12. С. 204; Он же. Очерки… С. 170, 190.

Уже С.Б. Веселовский обратил внимание на казавшийся ему парадоксальным факт «полного несоответствия» упоминания духовной грамоты Ивана Грозного (1572 г.) об отобранных царем вотчинах стародубских князей с фактами продажи и дачи по душе этих же земель их бывшими владельцами [1659] . В самом деле, Спасо-Ефимьев монастырь приобрел следующие земли, числящиеся по духовной 1572 г. за Иваном IV: по духовному завещанию 1562 г. Тимофея Федоровича Пожарского В монастырь перешло село Фалеево [1660] ; еще в 1568–1569 гг. Иван Васильевич Черный Пожарский передал в монастырь село Троицкое в Стародубе Владимирского уезда [1661] ; вдова Петра Борисовича Пожарского Феодосья с двоюродным братом Петром Тимофеевичем в 1571–1572 гг. дали в монастырь село Дмитреевское по духовной сына Феодосьи Ивана (того же года) [1662] ; в том же году та же княгиня вместе со своей, сестрой Марьей — дочерью Семена Михайловича Мезецкого (вдовой Василия Ивановича Коврова) передала в тот же монастырь село Лучкино в Стародубе [1663] . Ковровы также сделали значительные вклады землей в Спасо-Ефимьев монастырь. В духовной Ивана Грозного помещен следующий текст: «село Рожественское да деревня Каменное да три села Васильева, что было князь Иван князь Семенова сына Пожарского». Речь идет, конечно, об Иване Семеновиче Коврове [1664] . В 1566–1567 гг. он передал спасо-ефимьевским старцам село Рождественское [1665] . Уже к концу 1566 г. И.С. Ковров получил обратно конфискованную у него вотчину: в ноябре он продал половину сельца Васильева, деревню Каменку и другие Петру Ивановичу Ромодановскому [1666] .

1659

Веселовский С.Б. Монастырское землевладение в Московской Руси во второй половине XVI в. // ИЗ. 1941. Кн. 10. С. 98, 99.

1660

Савелов Л.М. Князья Пожарские //ЛИРО. Вып. 2–3. М., 1906. С. 16. По духовной Ивана IV, это село принадлежало Тимофею и Ивану Пожарским. Возможно, речь идет о двоюродном брате Т.Ф. Пожарского — Иване Васильевиче Черном с племянником Тимофеем Борисовичем, которые могли выкупить землю у монастыря.

1661

Сборник Муханова. Изд. 2. СПб., 1866. № 282.

1662

Савелов Л. М. Указ. соч. С. 40–44.

1663

Савелов Л. М. Указ. соч. С. 44–46.

1664

По писцовым книгам М. Трифонова 1564/65 г. с. Васильево по третям принадлежало И.С. Коврову, Андрею Ивановичу Коврову и вдове Василия Коврова (Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 43). Р.Г. Скрынников считает, что переписчик, копировавший духовную, допустил здесь ошибку, (Скрынников Р.Г. Духовное завещание царя Ивана Грозного // ТОДРЛ. Т. XXI. С. 310). Никакой ошибки на самом деле нет: Ков-ровы восходят к Пожарским.

1665

Савелов Л.М. Князья Ковровы // Сборник статей в честь М.К. Любавского. Пг., 1917. С. 291–292.

1666

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 43. Треть сельца Васильевского в 1567/68 г. принадлежала князьям Андрею Ивановичу и Иосифу Андреевичу Ковровым (ЦГАДА. ГКЭ. Суздаль. № 52/11831).

В 1571/72 г. упомянутая нами княгиня Марья Коврова передала в монастырь сельцо Андреевское Суздальского уезда [1667] . В 1572/73 г. Иван Васильевич Гундоров пожертвовал на помин души половину села Воскресенского [1668] . Вторая половина попала в монастырь только в 1579/80 г. от Андрея Ивановича Гундорова [1669] . Село Антиохово перешло в Спасо-Ефимьев монастырь от Ульяны Гундоровой в 1572/73 г. [1670] Кривоборским было возвращено и село Нестеровское, упомянутое в духовной Ивана IV, как «князь Ивана Меньшова князя Ивана сына Кривозерского». В 1586/87 г. его отдал в Спасо-Ефимьев монастырь князь Федор Иванович Кривоборский [1671] . Пополнил свои владения за счет стародубских княжат и Троицкий монастырь. В 1569/70 г. вдова Андрея Ивановича Стародубского Марья дала вкладом основную часть сельца Пантелеева [1672] , Ефимья, вдова Афанасия Андреевича Нечаева-Ромодановского, в 1570-71 г. передала туда село Татарово [1673] . В духовной Ивана IV упоминается «село Амелево, что было князь Никиты Стародубского». Еще С.В. Рождественский предположил, что речь здесь идет о селе Хмелево (Хмелеватое) [1674] . Это село в 1569/70 г. передали в Троицкий монастырь жена князя Никиты Аграфена и ее сын Иван [1675] .

1667

Савелов Л.М. Князья Ковровы. С. 292–293. В духовной грамоте Ивана Грозного это село упоминается как то, которое до завещательного распоряжения царя было «князя Василья Коврова», а не Марьи Ковровой (ДДГ. С. 434).

1668

ГКЭ. Владимир. № 56/1833. По духовной Ивана IV, села Воскресенское и Новые Знаменки считались принадлежавшими ранее Ивану и Федору Гундоровым (ДДГ. С. 434). Село Старые Знаменки еще в 20-х годах XVII в. принадлежало по жеребьям Ивану, Гавриле и Семену (Давыдовичам) Гундоровым и их четырем племянникам (Готье Ю.В. Замосковный край С. 280–281; Владимирский сборник. М., 1857. С. 135).

1669

ГКЭ. Владимир. № 78/11853.

1670

ГКЭ. Суздаль. № 69/11848; ср. отдельную грамоту на то же село 29 августа 1573 г. (ЦГАДА. Ф. Спасо-Ефимьева монастыря. Д. 1. Л. 755 об.). По духовной Ивана IV, с. Аятиохово принадлежало еще Федору и Ивану Васильевичам Гундоровым (ДДГ С. 434).

1671

ЦГАДА. Ф. Суздальского Спасо-Ефимьева монастыря. On. II. Д. 3; Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета. Т. П. Владимир, 1878. С. 67.

1672

ГКЭ. Суздаль. № 57/11836. Шестую часть Пантелеева передали в монастырь вдова Никиты Михайловича и ее сын Иван Никитич Старо-дубские в 1569/70 г. и одну треть — в 1571/72 г. (Там же. № 58/J1837, 59/11838; ГБЛ. Троицкая книга. 530. Стародуб, № 16). Часть села Пантелеева завещана была в монастырь еще князем А.И. Стародубским в 1556/57 г. (ГКЭ. Суздаль. N2 32/11811).

1673

ГКЭ. Суздаль. № 60/11839. Ср. грамоту 1571/72 г. (Там же. № 66/ 11845). По духовной Ивана Грозного, одно с. Татариново принадлежало Петру Шарапову Ромодановскому, а другое — Афанасию Нагаеву (ДДГ. С. 435).

1674

Рождественский С.В. Служилое землевладение в Московском государстве XVI в. С. 175.

1675

ГКЭ. Суздаль. № 58/11837; см. грамоты 1571/72 и 1573/74 (ГБЛ. Троицкая книга. 530. Стародуб. № 16; кн. 522. Л. 120–122; ГКЭ. Суздаль. N2 73/11852).