Оракул с Уолл-стрит 5

Кляйн встретил меня в приемной, его обычно встревоженное лицо светилось необычным для него энтузиазмом. Круглые очки в тонкой металлической оправе блестели в свете хрустальной люстры.

— Мистер Стерлинг, — он потер ладони с видимым волнением, — цифры превзошли самые оптимистичные прогнозы. Это… это просто феноменально.

Мы прошли в конференц-зал, где меня ждала весьма представительная компания. За длинным столом из полированного красного дерева расположились финансовые мозги преступного синдиката.

Мейер Лански сидел во главе стола, изучая документы через очки в золотой оправе. Его костюм от лучшего портного на Пятой авеню был безупречен даже в этот хаотичный день.

Рядом с ним находился Винсент «Счетовод» Риччи, худощавый мужчина с зализанными назад темными волосами, чьи пальцы непрерывно перебирали четки из черного янтаря, странная привычка для человека, считающего миллионы.

Напротив них расположился Джакомо Вентури, финансовый советник Лучиано. Этот седовласый сицилиец с аккуратными усиками выглядел как университетский профессор, что в известном смысле и было правдой, ведь до эмиграции в Америку он преподавал математику в Палермо.

— Господа, — произнес я, занимая место напротив Лански, — надеюсь, вы готовы услышать цифры прибылей, которые нам удалось получить…

Кляйн торжественно раскрыл главную бухгалтерскую книгу в черном кожаном переплете с золотым тиснением. Страницы, исписанные его мелким почерком, содержали результаты операции, которая превратила нас в одну из богатейших финансовых структур Америки.

— Итак, — начал он, водя пальцем по столбцам цифр, — общий начальный капитал синдиката, задействованный в операции, составлял одиннадцать миллионов долларов. Средний коэффициент левериджа — один к восьми.

Риччи наклонился вперед, его обычно усталые глаза загорелись профессиональным интересом:

— Значит, общий объем коротких позиций достигал восьмидесяти восьми миллионов?

— Точно, — кивнул Кляйн. — Позиции распределялись следующим образом: тридцать процентов в акциях радиокомпаний, двадцать пять процентов в инвестиционных трастах, двадцать процентов в автомобильных компаниях, пятнадцать процентов в коммунальных предприятиях, десять процентов в банковских акциях.

Вентури сделал быструю пометку в блокноте серебряным карандашом:

— А средний уровень падения по секторам?

— Radio Corporation и подобные компании потеряли в среднем семьдесят четыре процента стоимости, — ответил Кляйн, перелистывая страницу. — Инвестиционные трасты, восемьдесят один процент. Автомобильные — шестьдесят семь процентов. Коммунальные — сорок три процента. Банки — пятьдесят девять процентов.

Лански снял очки и принялся медленно протирать их шелковым платком. Этот жест выдавал его волнение больше, чем любые слова.

— Мистер Кляйн, озвучьте, пожалуйста, итоговую цифру.

— Общая прибыль от коротких продаж составила двадцать один миллион четыреста семьдесят три тысячи долларов.

В конференц-зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем напольных часов в углу и шумом дождя за окнами. Даже эти закаленные в боях за власть и деньги люди были потрясены масштабом успеха.

Риччи первым нарушил молчание:

— Это больше, чем весь годовой бюджет штата Нью-Джерси.

— И больше, чем суммарные активы половины банков Нью-Йорка до краха, — добавил Вентури, быстро прикидывая цифры в уме.

Лански надел очки обратно и внимательно изучил документы:

— Мистер Стерлинг, ваша комиссия как управляющего составляет десять процентов?

— Именно так.

— Значит, вы лично заработали свыше двух миллионов долларов за неделю, — в голосе финансового гения преступного мира звучало искреннее восхищение. — Это рекорд, который не побьет никто из живущих.

Кляйн перевернул страницу бухгалтерской книги:

— Но это не все. Европейские операции через швейцарские банки принесли дополнительные три миллиона восемьсот тысяч прибыли. Лондонская биржа, Париж, Амстердам, везде мы зафиксировали позиции заранее.

— А что с физическими активами? — поинтересовался Вентури.

— Золотые резервы в швейцарских хранилищах выросли в стоимости на тридцать семь процентов, — ответил я. — Земельные участки вдоль планируемых федеральных трасс пока не изменились в цене, но через год-два их стоимость возрастет минимум втрое.

Риччи откинулся в кресле, пытаясь осмыслить масштаб операции:

— Двадцать пять миллионов чистой прибыли. Этого хватит, чтобы скупить половину разорившихся предприятий Америки.

— Именно об этом я и хотел поговорить, — я открыл принесенную папку. — Кляйн подготовил список компаний и предприятий, которые можно приобрести за десять-пятнадцать процентов от докризисной стоимости.

Кляйн развернул перед нами большую карту Соединенных Штатов, на которой красными флажками были отмечены объекты для потенциального приобретения.

— Сталелитейные заводы в Пенсильвании, — начал он, указывая на скопление флажков. — Три предприятия компании «Bethlehem Steel», которые сейчас можно купить за восемьсот тысяч долларов. До краха они стоили шесть миллионов.

— А их производственный потенциал? — спросил Лански.

— Полностью сохранен. Оборудование, квалифицированные рабочие, контракты с железными дорогами. Единственная проблема — отсутствие заказов, но это временно.

Вентури изучил список предприятий:

— Автомобильные заводы в Детройте. Текстильные фабрики в Новой Англии. Нефтеперерабатывающие предприятия в Техасе. Это же основа американской промышленности.

— Совершенно верно, — кивнул я. — Через два-три года, когда экономика начнет восстанавливаться, эти предприятия снова станут прибыльными. А их стоимость вырастет в десятки раз.

Риччи внимательно изучал цифры:

— Для покупки всех объектов из списка потребуется около восьми миллионов долларов. У нас есть такие средства?

— Более чем достаточно, — ответил Кляйн. — После выплаты комиссий участникам синдиката в нашем распоряжении остается семнадцать миллионов наличными.

В этот момент дверь конференц-зала открылась, и вошли Массерия, Лучиано и Мэдден. Старый босс опирался на трость с набалдашником в виде орлиной головы, его массивная фигура заполнила дверной проем.