Орбинавты

— Вы совершенно правы, сеньор Гутьеррес, — поспешил согласиться Арана. — Никто из присутствующих здесь не сомневается в справедливости ваших слов. Весь вопрос в том, как нам наиболее достойным и эффективным образом послужить интересам ее высочества.

— К тому же, — не мог успокоиться Гутьеррес, — мне что-то не верится в воинственность туземцев. В свое время мы с адмиралом открыли множество островов и ни на одном из них не столкнулись ни с какими проявлениями враждебности.

— Это потому, что мы везде до сих пор имели дело с таино, а не с карибами, — парировал Эсковедо.

— Самое верное, — подал голос магистр Хуан, — это дождаться эскадры адмирала. Можно не сомневаться в том, что вторая экспедиция в эти края будет намного более многочисленной, чем наша, ведь теперь они уже поплывут не в неизвестность, как это делали мы. Их высочества, без сомнения, снарядят, если еще не снарядили, большую и сильную флотилию. Еще немного, и мы увидим здесь кавалерию, пехоту, колонистов. Вот тогда и можно будет говорить о полном завоевании острова.

Он отер пот со лба и продолжал:

— А сейчас, пока нас всего тридцать девять человек и мы окружены тысячами и тысячами туземцев, знающих эти непролазные леса как собственную руку и вооруженных отравленными стрелами и каменными топорами, нам следует радоваться тому, что обитатели ближайших к нам селений настроены дружелюбно, и не создавать самим себе неприятностей, рискуя потерять их дружбу необдуманными поступками.

Разгорелся спор. Мануэль поддержал точку зрения хирурга. Арана скорее склонялся на сторону Гутьерреса. Нотариус занял промежуточную позицию, заявив, что действовать можно и до прибытия эскадры адмирала, но крайне осторожно и взвешенно, ни в коем случае не раздражая Каонабо и его, как он выразился, «карибскую гвардию».

— Что нам известно о взаимоотношениях между правителями пяти областей? — спросил Мануэль.

— Очень немного, — ответил королевский эскривано и смущенно добавил: — Моих знаний языка пока не хватает на то, чтобы узнать все, что хотелось бы. Но кое-какие сведения у меня все-таки есть, и я как раз собирался поделиться ими.

Подойдя к карте, он указал пальцем на юго-западную часть острова, выступающую в море длинным отростком.

— Это самая крупная по площади область, называемая Харагуа, — сказал он. — Ею после недавней смерти касика правит его сестра, которую вы, возможно, помните, поскольку она бывала здесь в гостях у адмирала.

— Анакаона?! — воскликнул Мануэль, представив себе эту индианку с умным лицом и красивым телосложением, а также тот восхищенный интерес, который она проявила ко всему, что видела у кастильцев: к оружию, к металлу их клинков и доспехов — у самих таиноне было металлических инструментов, — к их языку и обычаям.

— Да, именно она, — подтвердил нотариус. — Недавно она стала супругой уже упоминавшегося Каонабо. Так что совместно они контролируют две области, что составляет около четырех десятых территории Эспаньолы.

— Ну что ж. — Арана постучал пальцами по столу. — Это хорошая новость. Анакаона — наш друг, уж в этом можно не сомневаться. Она смягчит Каонабо и поможет нам договориться с ним.

— Что же до взаимоотношений между касиками, — продолжал Эсковедо, — то они запутанны и сложны. В последние годы войн на острове не было, но у всех ко всем есть различные претензии, связанные в основном с предметами языческого культа, которые они почитают священными.

— Неужели они обвиняют друг друга в ересях? — изумился образованный хирург. — Насколько мне известно из классического наследия, религиозные споры не свойственны языческому миру.

— Безусловно, никаких религиозных споров они не ведут, так как допускают поклонение любым божествам, — согласился Эсковедо. — Тяжбы связаны не с доктринами, если можно так выразиться, а с тем, на чьей территории должны находиться священные объекты.

— И что это за объекты? — поинтересовался Мануэль.

— Где-то в области Мариен есть место, которое индейцы называют «каменной плотью». Они считают его обиталищем богини Йермао, которая покровительствует Гуаканагари и его роду. На это место притязают и Каонабо, и Гуарионекс, правитель северо-восточной области Магуа. У последнего, в свою очередь, идет многолетняя тяжба с Каякоа, князем юго-восточной области Игуэй, из-за контроля над неким святилищем, которое таиносчитают обителью «каменной матери» Атабейры.

— Сеньоры! — недовольно вскричал Арана. — Мы здесь не для того, чтобы вникать в детали всевозможных богопротивных культов! В скором времени на острова прибудут армия их высочеств и люди Святой палаты, и тогда от всех этих «каменных богинь», — он сплюнул, — не останется и воспоминания. А наши добрые туземцы, с Божьей помощью, будут облагорожены светом истинной веры в Спасителя.

Он молитвенно поднял глаза к небу, и оттуда, словно в ответ, раздался оглушительный грохот с раскатами.

— Кто приказал палить из пушек?! — Гутьеррес, как и остальные, вскочил на ноги.

По стене словно прошла барабанная дробь.

— Сеньоры, обдумайте все, о чем здесь говорилось, и через несколько дней мы снова это обсудим! — поспешно выкрикнул Диего де Арана, давая понять, что совещание окончено.

Все разом выскочили во двор, чтобы увидеть зрелище, которое до сих пор никто из поселенцев не мог даже вообразить на этом острове. После четырех месяцев пребывания на Эспаньоле, в течение которых на небе ни разу не появилось ни единой темной тучки, вдруг пошел дождь. Точнее, ливень.

Хотя, пожалуй, слово «потоп» подошло бы этому явлению еще лучше.

Часть колонистов попрятались под навесы, другие метались, пытаясь отвязать свои гамаки и сушившиеся на веревках вещи, но все уже промокло насквозь. В считанные минуты двор крепости превратился в исполосованный ударами дождя водоем, в котором яростно вскипали и лопались пузыри. Небо было сплошь затянуто черной пеленой. Казалось, что уже наступил вечер, хотя была середина дня. Вселенная гудела и гремела, ветер сносил водную массу вбок с такой силой, что казалось, будто дождь идет вдоль земли.

Мануэль попытался перебежать к своей комнате, для чего надо было пройти всего около десяти шагов по залитому водой двору. И понял, что, оказывается, все предыдущие месяцы ходил здесь очень невнимательно. Его ноги совершенно не помнили, где находятся выемки или острые камни. Сейчас все они были скрыты мутной бурлящей водой. Сделав шаг в сторону цели, Мануэль отскочил обратно. Камзол его промок до последней нитки.

Словно решив, что европейцы еще не видели всего, на что она способна, природа острова продемонстрировала несколько ярких вспышек, прочертив небо изломанными стрелами молний, затем снова прогрохотали тысячи пушек, и дождь усилился, хотя казалось, что сильнее уже не бывает.