Орбинавты

— Золото интересует нас всех, — веско сказал Эсковедо. — Корона ждет от нас, что мы найдем золото. Но искать драгоценный металл следует в земле, а не в деревнях наших друзей-таино. Аастурийцы, которых, кстати, поддержала группа матросов-андалусцев, присматриваются не только к вещам индейцев, но и к их женщинам. Боюсь, все это плохо кончится. Даже таких кротких людей, как подданные Гуаканагари, несправедливостью и жестокостью можно довести до сопротивления.

— Вы сказали «кротких людей», — заметил Мануэль. — Сложность же нашего положения состоит в том, что некоторые из нас не считают язычников людьми.

Он вспомнил такие выражения, как «эти животные», «обезьяны», и другие эпитеты, используемые некоторыми колонистами по отношению к индейцам.

— Да, вы правы, — нахмурился Эсковеда и тревожно покачал головой. — Самих таиноони людьми не считают, но женщин таино, не замечая противоречия, тем не менее желают.

Навстречу им шел магистр Хуан, ведя под руку Хуана Морсильо, матроса из Могера. Крики и ругань Морсильо привлекли внимание других колонистов. Многие из них вскоре вышли из своих комнат во двор форта, начав обсуждать случившееся.

— Я же ничего не вижу! — вопил Морсильо. — И руки отнимаются! Да и ноги тоже! Ох, держите меня, доктор, сейчас упаду! Проклятые язычники!

— Сеньор Тальярте! — обратился хирург к одному из наблюдавших эту сцену. — Помогите же мне довести его до лазарета!

Тальярте подскочил и подхватил Морсильо с другой стороны, сделав это вовремя, так как тот действительно начал падать.

Никто не знал, как на самом деле звали этого крупного рыжебородого англичанина и что за причудливые ветры судьбы сделали его членом экспедиции Колона. По-кастильски Тальярте говорил вполне сносно.

— Что это за напасть поразила его, магистр? — громко спросил Эсковедо.

Остальных тоже живо интересовал этот вопрос, о чем свидетельствовали возбужденные голоса. Все прекрасно помнили, какого страху они натерпелись зимой, когда несколько колонистов чуть не отдали Господу душу из-за желтой лихорадки.

— Отравился корнем юкки, — коротко пояснил магистр Хуан, сухощавый пожилой человек, с лица которого никогда не сходило желчное выражение.

— Нельзя добрым христианам есть эту обезьянью пищу! — выкрикивал Морсильо. — Я же теперь ослепну!

— Полагаю, не ослепнешь, — сухо бросил лекарь. — А временные лишение зрения и паралич станут для тебя хорошей наукой. Если уж решил есть то, что едят туземцы, то и готовь ее так же, как они. Где это ты видел, чтобы индейцы просто жевали сырое корневище?

Это заявление, хоть и высказанное весьма неприветливым тоном, вызвало в среде колонистов общий вздох облегчения и смешки — опасность очередного непонятного и зловещего заболевания миновала.

От толпы отделился заспанный Гонсало Фернандес. Видимо, он уже задремал в гамаке, когда начался этот шум.

— Разве юкка ядовита? — тихо спросил он Мануэля.

Тот лишь пожал плечами.

Магистр Хуан оказался прав. Морсильо вскоре оправился. Но продолжал поносить туземцев за собственную оплошность.

Со временем колонисты переняли у таиноправильный способ использования юкки в пищу. Корни этого растения необходимо было тщательно измельчить, превратив в кашеобразную массу, которую затем помещали в чулок, чтобы отжать ядовитый сок. Из получившегося теста выпекались лепешки касабе,ставшие, наряду с маисом и бататами, излюбленной едой колонистов. Привыкли они и к местным фруктам и орехам. Поскольку эти удивительные плоды не имели никаких европейских названий, за ними закрепились их имена из языка таино: гуанабана, папайя, гуайява, яутийя.

Фрукты приходилось собирать в диком дождевом лесу, но похоже было, что крупные звери там не водились, и если в этом занятии и была какая-то опасность, то состояла она лишь в возможности напороться на сук дерева или порезаться острыми, как османская сабля, листьями некоторых растений. Ну и, конечно, следовало остерегаться змей, насекомых и скорпионов.

В апреле Мануэль участвовал в совещании, созванном Диего де Араной. Помимо самого командующего фортом и двух его заместителей, Мануэль застал там хирурга.

— Сеньоры, уважаемый дон Родриго благодаря владению языком туземцев сумел получить важные для нас сведения, — сообщил Арана. — Прежде чем обсуждать их со всеми колонистами, я решил сделать это в узком кругу людей, которым доверяю. Уверен, что вы не ринетесь сломя голову на поиски золота, как только выслушаете меня, и что ваши действия будут обдуманными и ответственными.

Арана пригласил присутствующих сесть за стол, на котором лежал лист бумаги с нарисованным на нем приблизительным планом острова. На этом рисунке Эспаньола была поделена на пять частей.

— Итак, сеньоры, — Арана ткнул в северо-западную часть острова, где на линии берега было отмечено жирной кляксой место нахождения форта Ла Навидад, — волею судьбы мы оказались на территории области Мариен, которой правит дружественный нам касик Гуаканагари. Думаю, мне не надо напоминать вам, как с помощью его подданных мы сгрузили все ценное с «Санта-Марии» и построили из ее обломков эту крепость. Двигаясь отсюда к центру острова, попадаешь в область Магуана. С первых же дней пребывания на острове мы слышим от туземцев о золотых копях в некой стране Сибао. В свое время адмирал предположил, что Сибао и есть тот самый остров Сипанго, на котором, по свидетельству Марко Поло, имеется огромное количество золота и драгоценностей. Как выяснил дон Родриго, страна Сибао расположена именно здесь, в области Магуана, и, следовательно, ею правит касик Магуаны, некий Каонабо.

— Кажется, мы слышали это имя во время переговоров с Гуаканагари. — Педро Гутьеррес задумчиво потер лоб. — Что известно о нем?

— Дон Родриго, прошу вас, — предложил Арана.

Эсковедо прокашлялся.

— По словам касика Гуаканагари, Каонабо и ядро его войска, особенно свирепое и преданное ему, являются потомками индейцев-карибов, которые несколько поколений назад приплыли сюда с других островов. За прошедшее с тех пор время они смешались с местными таинои под их влиянием даже отказались от обычая поедать плоть своих пленников.

Присутствующие ахнули.

— Но они все так же воинственны и жестоки, какими были их предки, — продолжал нотариус. — Гуаканагари советует проявлять в наших отношениях с Каонабо крайнюю осторожность.

— С какой стати мы должны опасаться каких-то дикарей на территории, являющейся собственностью кастильской короны?! — возмутился Гутьеррес. — У нас есть пушки, пистолеты, аркебузы, арбалеты, укрепленные стены, стрелы, копья, которые не в пример тяжелее их тонких палочек с остриями. Чего нам бояться? Эти золотые копи принадлежат ее высочеству донье Исабель, а не какому-то полуголому вождю туземных горцев!