Орда

— Езжайте в лагерь. Мы уж тут сами, — пресёк попытку Димитрия выделить ему сотню воевода, — У нас всё рассчитано, вы мешаться будете. Лучше скажите, далеко ли Святослав с дружиною.

— В паре часов за нами следовали до вечера. Сейчас нам не ведомо, — воевода Димитрия Луцкого Авдей был невысок, на голову пониже Мечеслава, но в плечах раздался, что и не обхватишь. Пенёк такой кряжистый.

Луцкие дружинники ушли к Житомелю, а Мечеслав опять разведку послал, да не своих послал, а Емелю с пятёркой лучших лучников.

— Вы специально им покажитесь и обстреляйте. А то повернёт Святослав назад. А нам нужно его дружину обязательно под стрельцов заманить.

Стрельцы скрылись за поворотом дороги и Мечеслав опять стал блудить меж сосен, что росли в их лагере. Шаги считал сначала, до той сосны тридцать, да до той сорок, а вон та кривая в сорока пяти шагах. Так и бродил меж трёх сосен три часа, Емелю дожидаясь.

Наконец они показались. Ехали неспешно, коней не понукая.

— Повернул Святослав?! — огорчился воевода, беря под уздцы лошадку Емели.

— Не. Через час здесь будут. Как ты и говорил, воевода, так и получилось, — стал рассказывать стрелец, — Мы подъехали к их лагерю, а они уже назад к Искоростеню выдвигаются. Мы их и обстреляли. По десятку стрел успели пустить, прежде чем они щитами прикрылись. Они тоже по нам стрелять начали, а только их стрелы ближе наших летят. Ещё мы десяток раз стрельнули. После этого они все развернулись и в погоню за нами пустились. Только, где этим развернуться, дорога лесная, виляет. Ещё три раза мы им из засады гостинцы посылали. Про три — четыре десятка раненых или убитых могу с уверенностью сказать. Издали били, не рисковали. Они все в бронях. И кони у многих в броне.

— А не повернут? — успокоился почти Мечеслав.

— Не должны. Видимо кого важного подстрелили, упорно за нами гнались, пока лошадей не заморили. Мы подождали в виду. Они лошадей напоили, накормили и снова за нами. Ну, тогда мы и оторвались.

— Хорошо, занимайте позиции, встретим Святослава Киевского.

Событие сорок пятое

Улль — бог стрельбы из лука, лыж, охоты и щитов в германо-скандинавской мифологии. Улль почти не упоминается в исландских источниках, но это имя широко представлено в исторической топонимике Норвегии и Швеции.

Емеля Осипов стоял за небольшой сосёнкой, растущей на самом берегу реки Ершицы, и всматривался в край дороги, скрывающийся за поворотом. Оттуда должен был показаться разведчик и дать отмашку. Лук вещь очень капризная. Его нельзя держать с натянутой тетивой долго, так ещё и промозглая погода ограничивает время, когда тетива будет работать как положено. Туман-то ушёл уже, но воздух совсем сырой. Несколько минут и кожа тетивы намокнет, впитав в себя воду. У него дорогая тетива из шёлковых нитей, но и она от сырости потеряет свои свойства. Пусть медленнее, чем из жил или кожи, но потеряет.

Потому, у всех пяти сотен лучников, что стоят сейчас на высоком западном берегу речушки, тетива не на лук натянута, а лежит в мешочке — кисете специальном, что для всех пошили из брезента, материи такой воды не боящейся, которую делают в княжеских мастерских. Андрей Юрьевич их и прозвал кисетами.

— Глянь, едуть, машуть! — воскликнул сын Емели Данило, что стоял рядом с ним. Это был его первый бой. На соревнованиях-то много раз выступал и побеждал и вторым, або третьим, становился. Только это соревнования, а это — бой. Тут кроме острого глаза и крепкой руки нужно спокойствие, выдержка, чтобы спешить не начать и мазать соответственно.

— Натянуть тетиву! — гаркнул Емеля, тоже от волнения. Заранее же договорились, что команду каждый должен повторить, чтобы до самого дальнего стрельца она добралась. Так что и шёпотом можно было сказать, лишь бы ближний услышал. А он заорал, как пятух пробудившийся.

— Натянуть тетиву… натянуть… натянуть, — звук удалялся пока не затих, словно эхо в горах, в Карпатах.

Емеля первым справился, потом достал из колчана стрелу и сунул в зубы. Ещё две воткнул в морозобойную трещинку на сосёнке и только четвёртую наложил на тетиву. Разведчики уже проскакали, спеша предупредить Мечеслава, а киевляне всё не появлялись. Он мог бы особо не спешить. Действия все заранее оговорены, и он должен выстрелить последний из пяти сотен лучников, ждущих в засаде супротивников. Не врагов, ничего плохого ему именно эти дружинники киевского князя Святослава не сделали, даже в отличие от тех же венгров, к ним и злости не было. Более того, это они пришли на их земли. Они — вороги.

Пришли не с ними биться, а с погаными, но раз киевляне в одном войске с ордынцами, то они точно не свои, не враги, но противники.

Стрелять он должен последним, потому что по плану, дружина Святослава должна проехать мимо него до самого южного конца засады. И стоящий самым дальнем Горыня должен выстрелить первым. И он же должен отдать команду «Пли!», а её в обратную сторону до Емели должны передать на полночь.

Стрелец внимательно всматривался в начавших появляться из-за поворота дороги воев. Сразу видно, что это именно те, кого они ждали. Княжескую дружину с ополчением не спутать. Вои все на справных конях, все в длинных, прикрывающих ноги почти до колена кольчугах, в остроконечных шеломах с бармицами.

Очень неудачно для себя едут дружинники. В правой руке — деснице, у них копье, а в левой — шуйце, шит. И беда их в том, что повернуты они к засаде неприкрытым щитом правым боком.

Воины Святослава выезжали и выезжали из-за поворота. Много их. И все они здесь останутся. Задумавшись, Емеля чуть не прозевал долетевшую с юга эхом очередным команду: «пли». Вывел его из ступора этого щелчок тетивы у стоящего рядом сына.

— Пли, — проорал и он и потянул стрелу, одновременно целясь в лицо воя, в красном плаще — епанче.

Дальше он, как заведённый, отправлял стрелы в киевлян, пока весь десяток не кончился. Пятьсот стрелков на пятьсот всадников, и каждый по десять стрел выпустил. Всего шестьдесят ударов сердца прошло — минутой князь называет. От латинян говорит слово пошло. (латинского выражения pars minuta prima («часть (часа), уменьшенная, первая»).

Далеко не все стрелы попадали в цель, хоть и расстояние плёвое — два с небольшим десятка саженей. Но княжьи вои в кольчугах. Далеко не у всех собраны из мелких колец — пансыри, но и крупные кольца могут остановить стрелу, смотря куда попадёт. Часть стрел попала в лошадей, хоть князь предупреждал, чтобы коней постарались не задевать, самим пригодятся, часть попала в шлемы, даже в копья, сколько-то и мимо пролетело. А только, когда в каждого дружинника летит десять стрел, и стреляют не абы кто, а кто надо, то и итог закономерен.

Всего минута прошла, а большая часть дружины Святослава Киевского лежит на земли или склонилась головами к шее коня и тоже сползает ужо под ноги коней.

Теперь команду снова должен дать Емеля по уговору. Если выживших воев киевских много, то его команда: «пли» приведёт к продолжению стрельбы, ещё по десять стрел каждый стрелец выпустит.

Емеля, передал лук сыну и в два прыжка и одно подтягивание оказался на не сильно и толстой ветке сосёнки. Всё дальше видно, именно из-за низкорастущей горизонтальной ветки сосёнку эту Емеля и облюбовал.