Орден во всю спину 2

Булавкин открыл рот, но слов не нашёл. В принципе, логика в этом была. Гаденькая, но железная.

На самом деле, Косой вовсе не собирался пробовать эту крысу – мысль о том, чтобы пережёвывать её жилистое мясо, вызывала у него тихую дрожь. Пробовал, знает, ну его к лешему. Но он уже понял: самое страшное, что грозит этой группе в ближайшее время, – не волчьи клыки, а голод и жажда.

Людвиг Булавкин, Любовь Синявина и прочие, кто ютились за стенами крепости, глядели на крыс с брезгливым презрением. Для них крыса – это символ грязи и заразы, вечный обитатель вонючих сточных канав, переносчик чумы, лихорадки и всякого прочего, что приводит человека в могилу.

Косой же больше не ест крысину вовсе не потому, что считал себя выше этого – просто он видел, чем эти твари питаются. Картина, как серая морда грызёт задубевший кусок падали, отпечаталась в памяти и напрочь отбила аппетит. Но для беженцев, выброшенных судьбой на обочину жизни, крыса в пустошах – это мясо, такое же, как кролик или куропатка, хоть и реально жёсткое, в сравнении, естественно. Эти твари воровали харчи прямо из-под носа у людей, а иной раз и на живую добычу охотились, так что разница с прочей дичью была разве что в размере.

Голод, впрочем, быстро стирал любые культурные предубеждения. В подоле, где запасов еды не хватало даже на неделю, люди научились жевать термитов, не морщась. На этом фоне крыса уже казалась почти деликатесом.

Крепостные, конечно, воротили нос, но у беженцев подход был проще: "Жрать можно всё, что тебя сразу не убьёт".

А теперь, когда их пикап превратился в груду железа, а солдаты вдребезги расстреляли все припасы, вопрос пищи встал особенно остро. Даже если бы в том месте что-то осталось, возвращаться было бы чистым безумием – волки в этих краях не дремали. Так что скоро всех ждала пустая утроба, сухое горло и дурная злость, что рождается от голода.

Ярослав Косой на этом фоне держался спокойно. Да, остальные могли издохнуть с голоду уже через пару дней, но он-то знал: в пустоши всегда можно найти, чем насытиться, если умеешь.

Он перевёл взгляд на Ярославу Журавлёву. Вспомнил, как та, не моргнув, наставила пистолет на водителя, и тогда-то ему показалось – хотела его спасти. Но когда ствол повернулся и в его сторону, всё встало на свои места: нужен ей был не он сам, а человек, который знает эти земли, как свои пять пальцев. А он-то дурак думал ещё с ней и шашни закрутить. Закатать губу, вот что тут светит.

Впрочем, возможно, она просто вовремя сообразила, что добывать еду с этого дня станет куда сложнее. А Косой уже показал, что способен выудить из пустоши хоть корешок, хоть зверушку. Вот она и решила – лучше тащить с собой специалиста по выживанию, чем потом сидеть голодной.

Многие думают, что если умеешь стрелять, то в дикой местности пропадёшь с голоду разве что из-за лени. На деле – нет. Умение нажимать на курок и умение найти съедобный корень, выкопать воду из-под песка или понять, что ягода в кустах не ядовита – совершенно разные навыки.

А Косой был мастером именно второго.

Он невольно задумался, если бы его умение выживать в пустоши можно было оценить в баллах, то на каком месте он бы оказался в этой странной, смертельно опасной игре?

Он мысленно спросил:

– Ну и какой же у меня, интересно, уровень навыка выживания в пустоши?

"Оценка разрешена. Уровень – мастер", – без малейшей заминки раздался в голове сухой, но почему-то величественный голос, словно из каменных сводов древнего дворца.

Ярослав Косой на миг остолбенел. Да ну на? Это вообще можно было так оценить? Он и подумать не мог, что его умение выживать среди пустынных степей, каменных россыпей и голодных зверей потянет аж на уровень мастера. Онечно не бог выживания, но всё же…. Даже как-то не по себе стало – будто про тебя только что сказали что-то неприлично лестное.

Тем временем он продолжал исподволь коситься на Ярославу Журавлёву. Что-то в ней не давало покоя. Для человека, выросшего и живущего в крепости, она действовала слишком решительно, без лишних движений и ошибок. Никакой тебе суеты или растерянности, будто она всегда знает на два шага вперёд, что будет делать.

Ночь всё ещё держала улицу в своих холодных объятиях. Все устали, как загнанные псы. Волки, к счастью, не рискнули сунуться в каньон, поэтому, пройдя ещё пару километров, отряд решил сделать привал.

Причина была двойная: нужно было и передохнуть, и обсудить, как теперь жить дальше. Да и сама мысль о том, что ждёт их за пределами каньона, никому не нравилась. Поспешили все разве что с одним – отложить этот момент как можно на дольше.

– Нам теперь остаётся только идти вперёд, – произнёс Станислав Хромов, стоя прямо посреди ущелья, словно каменная статуя. – Этот каньон зовётся Воющим. Сейчас тут тихо, но вы сами видели, как здесь бывает. Ничуть не удивлюсь, если когда-то этот ветер уже сбивал людей с ног и швырял их в стены.

– Но, вроде как, по ночам ветра нет, – заметил Людвиг Булавкин, почесав затылок. – Со вчерашнего вечера тишина, хоть спи на улице. Если загородить путь ветру машинами, он нам вообще не помешает.

– Не выйдет, – отрезал Хромов. – Передохнём до рассвета, но уйти должны ещё до того, как солнце покажется. И помните – у нас совсем нет еды. Первоочередная задача – выбраться отсюда и добыть хоть что-то съестное. Здесь, в каньоне, ничего не найдёшь.

– А вот когда ты это сказал, я внезапно понял, что проголодался, – тихо буркнул Булавкин.

Все сидели возле небольшого костра. Огонь плясал и потрескивал, разбрасывая искры в темноту, но весёлости это никому не прибавляло. Страх, вцепившийся в души, глушил аппетит, но часы шли, и организм брал своё. С ужина прошло уже часов пять или шесть, и все, кто в этот день тащил себя бегом по каменистой дороге, ощущали пустоту в животе.

– Эх, знал бы я, что так всё обернётся, сперва бы к грузовику побежал – хоть мешок провизии вытащил, – ворчливо сказал кто-то. – Ведь даже после обстрела еда-то оставалась.

– И что теперь? – озабоченно спросил Булавкин. – Впереди почти две недели пути. Что мы будем есть? Что пить?

Слова зависли в холодном воздухе. Все разом обернулись к Косому. Считалось, что он чуть ли не колдун, когда дело доходило до выживания в пустоши. Ну а как ещё объяснить, что человек умудрился выловить здоровенную рыбу там, где, казалось, и воды толком нет?

Ярослав же только кивнул вниз, на землю, где возле его сапога неподвижно лежала крыса.

– Вы хотите съесть её? – спросил он спокойно, как будто предлагал отломить кусок хлеба.