Орден во всю спину 2

– Но этот лес… он же мёртвый, чёрт его побери! – почти взвыл Людвиг, срываясь на фальцет. – Тут даже птицы не поют…

– Все по машинам! – рявкнул Хромов так, что эхо ушло в чащу, а где-то в ответ хрустнула ветка. – Убираемся отсюда немедленно!

С того самого момента Ярослав не выпускал из руки свой костяной нож. Лёгкий, тёплый от ладони, он стал продолжением руки. Зрение словно обострилось: он видел, как в нескольких шагах по сухим листьям ползёт жук, слышал, как на дереве тихо шуршит белка. Любой звук, любое движение в стороне заставляло сердце колотиться, а мышцы – невольно напрягаться.

И хотя солнце уже поднималось над горизонтом, лес вокруг всё так же оставался холодным, влажным и враждебным.

Почему пропал труп? И куда, к чёрту, делось тело? Эти два вопроса гудели в голове у каждого, как назойливый комар, мешая думать и дышать.

Косой тоже всё не мог отделаться от тяжёлых мыслей. Если какая-то тварь способна утащить взрослого мужика, да ещё так, что и следов не осталось, то что ей мешало сделать то же самое с живыми? Ну серьёзно – могло бы прийти, пока все спят, и перетаскать их по одному, как мешки с картошкой.

Но нет. Что-то здесь было не так, и Ярослав это нутром чуял.

Все уже сидели в машинах, за исключением него самого – он устроился в кузове пикапа. Когда они только приехали сюда, колонна выглядела совсем иначе: окна опущены, кто-то напевал что-то под нос, кто-то ржал над глупыми шутками, ветер гнал в салон запах хвои и смолы. Живые, громкие, уверенные.

Теперь же – тишина. Окна задраены наглухо, словно от этого можно было спрятаться от чего-то, что бродит в лесу. Каждый верил, что стекло – это хоть какая-то защита от той дряни, что могла шастать в этих местах.

Пикап тряхнуло на ухабе, и Ярослав, привалившись к борту, проводил взглядом, как лес медленно растворяется за спиной. Ветки шевелились, листья колыхались, и в этих тихих движениях чудилось что-то хищное, притаившееся. Даже ему, привычному к дикости, стало не по себе.

Но что он мог сделать? Лишь полез в карман, достал смятый пакет с галетами и начал хрустеть ими, стараясь заглушить тревогу. Так он делал всегда: как только в голову лезли чёрные мысли – перекус, и вроде, как становится полегче. С тушёнкой всё было ещё лучше, но ели нет туалетной, будем пользовать гербовую.

Хотя, если быть честным, он не верил, что сидеть в салоне внедорожника было безопаснее, чем в кузове. Зато здесь он мог оглядеться по сторонам, держать костяной нож под рукой и, если что, соскочить и метнуться в сторону. После всего, что с ним случилось в последнее время, он был уверен в одном – в случае беды у него хотя бы будет шанс.

Никто в колонне и близко не мог угнаться за ним – разве что, может быть, Журавлёва, да и то спорно. Про её выносливость никто толком ничего не знал.

Косой, впрочем, никогда не строил иллюзий насчёт героизма. Если запахнет жареным – спасать кого-то ещё? Да он что, дурак? Пусть каждый за себя выкарабкивается.

Тем более, в качестве их "гида" его не только держали на голодном пайке, но и выставили сидеть в кузове пикапа, словно лишний груз. То, что это позволяло жрать от пуза, не считается. Потому что всё сам, всё сам. Ещё им повезло, что он до сих пор не пустил в ход свои мелкие, но весьма болезненные способы отомстить.

Машины мчались по пустоши так, будто за ними вот-вот выскочит из-за сопки трёхголовый чудовище. Людвиг Булавкин, устроившись на переднем сиденье, всё ещё уговаривал Станислава Хромова, едва те успели отъехать:

– Станислав, ну вернёмся в крепость, всё толком объясним, а? Не думаю, что твой командир настолько черствый, чтобы выкинуть тебя на мороз без разбора.

Но Хромов молчал, словно проглотил язык. Он прекрасно понимал – в его случае всё совсем не так просто. С другими, может, и обошлись бы помягче, но он и Валентин Бастон давно перешли дорогу своим начальникам. И теперь оказались в положении людей, которых выдавливают из обоймы.

Косой это заметил ещё раньше. В частной армии, где служили Бастон и Хромов, подобных "ссыльных" было немало. Когда провалилась прошлогодняя вылазка, первым под раздачу попал Бастон. Потом, когда он и Любовь Синявина настояли на его замене, в командировку отправили Хромова. Система работала просто: любимчики остаются в крепости, пьют кофе, крутят романы и играют в карты. А те, кто лишний, – топают в пустоши на самые безнадёжные задания. Кому охота покидать тёплую койку и нестись в бой посреди ночи? Только тем, кому деваться некуда.

До Катаклизма у солдат было что-то вроде воинской чести. Теперь же Косой смотрел на этих наёмников и понимал – их мораль гнилая, будто старое яблоко. И Хромов с Бастоном в этой гнили выглядели чужаками. Их начальство уже придавило их по какой-то серьёзной причине. Если и эта миссия с треском провалится – назад дороги не будет.

И всё же Косой сомневался. Он бросил взгляд на Ярославу Журавлёву, шагавшую рядом, и тихо спросил:

– Ты уверена, что эти солдаты вообще чего-то стоят? На них ведь держится защита крепости, а такое чувство, что при первой опасности они бросят всё и разбегутся.

Журавлёва посмотрела на него прищуром и сказала фразу, которая сбила его с толку:

– Войска Консорциума – это войска Консорциума. Войска крепости – это войска крепости. Консорциуму ни к чему, чтобы крепость имела под рукой сильную армию.

Ярослава будто кипятком ошпарили. Получалось, эти люди подчинялись не крепости, а совсем другим хозяевам?

Он вспомнил Хромова – тот был явно хитрее и холоднее, чем прочие. Ни разу за весь путь он не позволил себе расслабиться: не курил, не валялся без дела, держал выправку, будто на плацу.

А что до "изгнанников"…. Косой знал двоих. Один – Бастон, другой – Хромов. И если про Хромова можно было только догадываться, то Бастон уже успел проявить своё истинное лицо, когда обыскивал Косого в городе: дотошный, цепкий, презирающий своих сослуживцев. Наёмники для него – как грязь под сапогом.

– Почему же крепость так рвётся к тем допотопным руинам, что прячутся на Урале? – думал Ярослав. – Неужели то, что сегодня на нас свалилось, может поджидать и там?

Станислав Хромов резко прервал мои мысли. Его голос прозвучал, как удар лопаты о мерзлую землю:

– С этого момента командование всеми военными действиями беру на себя. И ещё…, – он смерил нас взглядом, от которого у любого задрожали бы коленки. – Ни один из вас не имеет права задавать мне вопросы о моих планах.

Людвиг Булавкин приоткрыл рот, будто хотел что-то возразить, но слова так и застряли у него в горле. Он только кивнул, поняв, что Хромов настроен предельно серьёзно.

К полудню мы сделали передышку в месте, которое местные называли Радужные скалы. Мысли почему они так называются у Косого были… но к нынешней реальности это не относилось. Глядя на скалы, трудно было не задержать дыхание: целые гряды камня, сложенные из пластов всех мыслимых цветов – от багряного до почти изумрудного, тянулись вдоль дороги. Их рождала сама земля, когда миллионы лет назад плиты коры сталкивались и сминались в складки, выжимая эту каменную радугу наружу.