Орден во всю спину 2

Снаружи шёл дождь. Лес шумел, словно тысячи рук били по тысячам барабанов. Влага стекала по коре деревьев, падала крупными каплями в лужи, и эхо от этого дробного перестука доносилось даже сюда, в глубину пещеры.

Ярослав наклонился к Журавлёвой:

– Я возьму первую половину ночи на себя. Ты отдохни. После дождя по этой лесной жиже идти будет тяжело, ноги будут вязнуть, а сил у нас и так немного. И смотри осторожнее с солдатами.

Он давно заметил, что солдаты собирались кучками, шептались, и не всегда эти сборища сулили что-то хорошее. После того как у него оказался пистолет, их взгляды стали слишком внимательными. Что-то назревало. Но какое именно решение он должен будет принять, Ярослав пока не знал.

– М-м…, – только и выдохнула Журавлёва.

Она кивнула и прикрыла глаза, прислонившись к холодной стене пещеры. Но даже отдыхая, она держала пистолет на коленях, дуло которого лениво скользило по сидевшим рядом. Даже на Ярослава.

Тот лишь усмехнулся. Он бы поступил точно так же.

Когда-то их было одиннадцать. Теперь – девять. Ярослав скользнул взглядом по остаткам группы. В углу несколько солдат сидели в дыму, выкуривая сигарету за сигаретой. Табачный чад мешался с кислым запахом мочи и гарью от смолистых шишек. У Ярослава от этой смеси поднималась тошнота.

Он задумался: если даже в крепости солдаты постоянно курят, чтобы заглушить страх, то какой вообще уровень боеспособности у этой армии? Что будет, если на крепость нападут? Или так устроено во всех гарнизонах, а не только в Крепости 334?

Курево у них всё же оставалось. Булавкин когда-то передал им десять пачек про запас, но почти всё они потеряли, спасаясь бегством. Теперь у большинства оставалось по половине пачки. У кого-то – ни одной.

Они сидели, втягивали дым, делились последними сигаретами, жадно ловили каждую затяжку. Воздух в пещере густел, становился вязким и удушливым.

И тут один солдат хриплым голосом сказал другому:

– Дай закурить. У меня больше ни одной нет.

Слова прозвучали так буднично, будто они сидели не на краю гибели, а на обычном перекуре в казарме.

– У меня тоже кончились. Это последняя, – буркнул один из солдат и тут же отодвинулся в сторону, чтобы собеседник не полез к нему в карман. На самом деле у него при себе оставалась больше половины пачки, но кто знает, сколько ещё придётся здесь торчать? Дни впереди обещали быть длинными и мрачными, а сигарет в обрез даже для себя.

Тот, кому так хотелось покурить, облизал пересохшие губы и метнул взгляд по сторонам, как побитая собака. Потом хрипло сказал:

– Одолжите сигарету. Верну целую пачку, как только вернёмся в крепость.

Его голос дрожал, в нём сквозила ломка. Челюсти сжимались так, что хрустела эмаль. По сути, он готов был пообещать хоть золотые горы, лишь бы затянуться прямо сейчас.

Сигареты в крепости и правда были дорогим удовольствием – пачка стоила под двести рублей.

– А кто сказал, что мы вообще вернёмся живыми? – язвительно отозвался кто-то из темноты. – Чем ты сейчас расплатишься, собственной шкурой?

Косой тяжело выдохнул, качнув головой. Ему всё это напоминало ссору в трактире из-за корки хлеба. Пока где-то в лесу их двое товарищей могли ещё дышать или корчиться от боли, остальные чуть не перегрызлись из-за табака.

Тот самый солдат, которого накрыла абстиненция, начал бледнеть. Его руки дрожали так, будто по ним пустили ток. Лоб покрылся мелкой испариной, капли пота скатывались по вискам. Он трясся и всхлипывал, словно под ним проваливался пол.

Солдаты в крепости курили дорогой табак – явно не ту бурду, что продавалась рабочим за копейки, – но именно поэтому зависимость у них была сильнее и ломка жестче. Если бы сейчас на группу обрушилась опасность, этот несчастный не смог бы даже подняться на ноги, не то что стрелять.

Ярослав бросил взгляд на Синявину. Она сидела неподалёку, глаза широко раскрыты, сна ни в одном глазу. Он негромко спросил:

– Что, чёрт возьми, творится внутри крепости?

Этот вопрос грыз его давно. Он ещё пацаном мечтал оказаться там – в мире, где нет кукурузного хлеба вприкуску с холодной водой, где можно умыться каждый день и где в домах горит электричество. Вместе с Лёшкой Пронырой они грезили крепостной жизнью, думая, что это – настоящий рай. Но теперь всё выглядело совсем иначе.

Синявина заметно оживилась, услышав, что Косой заговорил первым. Она понимала: в этой дикой дороге лучше держаться рядом с ним, чем с остальными. Наклонилась и почти шёпотом заговорила:

– На самом деле, всё это сделали нарочно. Был мятеж в одном из гарнизонов. С тех пор надзиратели начали держать солдат в узде вот такими методами. Сигареты – лучший поводок. Им проще иметь дело с одурманенной, зависимой толпой, чем с амбициозными мужчинами с оружием.

– Нельзя курить так часто, как они? – нахмурился Ярослав.

– Конечно, нет, – покачала головой Любовь. – Некоторые ветераны уже как живые мертвецы. Их жёны сбегают от них к другим, потому что жить рядом с таким – не жизнь.

– И в крепости такой бардак? – вздохнул Ярослав.

– Это ещё ничего, – вдруг с горечью усмехнулась Синявина. – Я видела шестидесятилетнюю старуху с десятком мальчишек. Она им за постель платит, представляешь? Малолетних совращает!

Ярослав аж моргнул от неожиданности.

– Шестьдесят лет? Это как-то… не то слово. Совращение тут не при чём.

– А как ты это назовёшь? – удивлённо спросила Любовь.

Косой потеребил щёку, чуть подумал и серьёзно выдал:

– Рождение детей в старости.

Синявина открыла рот, но слов не нашлось. Вот и скажи потом, что он псих. С виду обычный, даже здравый мужик, но мысли у него всегда шли каким-то странным, искривлённым руслом. Может, в этом и была его сила?

В этот момент из глубины пещеры раздался крик:

– Что это?! Почему тут мокро?!

Голос звенел паникой. Солдаты подскочили и бросились наружу, словно их хлестнули кнутом. Ярослав шагнул к ним и заглянул внутрь.

И застыл.

Пещера опустела.

Только вот в чём фишка, Косой никогда не верил ни в привидения, ни в прочую чепуху, так что первым делом он спокойно осмотрелся и попытался разложить всё по полочкам. В пещере, куда уставились напуганные солдаты, не оказалось ничего подозрительного. Тишина, лишь гул дождя за скалой да редкие потрескивания веток вдалеке.

И тут его осенило. Ярослав вскинул голову и заметил – с каменного потолка падали капли воды. Медленные, тяжёлые, блестящие в тусклом свете костра, они с мягким шлепком ударялись о землю и разлетались мелкой брызгой.