Орлиное гнездо
Шрифт:
– Иди и помолись покрепче, Катарина! – приказал он. – А мне нужно одному подумать!
Жена посмотрела на него в тревоге – а потом, несмотря на страх, обвила широкую мужнину шею руками и поцеловала его; и Раду улыбнулся.
– Иди, иди, Катарина!
Жена удалилась, успокоенная тем, что господин все разрешит – как всегда разрешал; Раду же помрачнел еще больше. Он сел обратно за пустой длинный стол и задумался, подперев щеки руками.
Нужно, нужно ехать в Валахию – и не мешкая, пусть и навстречу беде; а не то беда может сама к ним прийти.
“Завтра соберусь”, - подумал боярин.
*
========== Глава 2 ==========
Иоана и Марина еще долго не спали – покои у каждой из боярских дочерей были собственные, но ночами одна сестра частенько прокрадывалась к другой, запинаясь о спящую на полу челядь: потолковать вполголоса в темноте, вдвоем, о том, о чем нельзя было говорить громко – и при старших. Сегодня в темноте бродила Иоана: хотя вообще почти всегда именно младшая сестра предпринимала такие вылазки. В одной длинной белой льняной сорочке, стянутой шнурком у горла, девица кралась по коридору, сторожась теней… и собственной тени: лунный свет падал на стены из огромных окон замка через приотворенные двери господских комнат, и Иоане казалось, что бок о бок с нею, след в след, к сестре ее ползет по отвесному камню черное исчадие мрака.
Она перекрестилась, и черная дева на стене бестрепетно повторила ее жест.
Охнул и пробормотал что-то слуга, спавший под стеной; Иоана, нахмурясь, посмотрела в его лицо – и перекрестила его тоже.
– Господь с тобой, - прошептала она.
Сейчас светлое, веселое лицо ее было таким же, какое Иоана увидела вечером у отца, целуя его после славной охоты.
Подобрав юбку, девица отворила дверь покоев Марины и перешагнула через порог: у Марины все было тихо – полог над кроватью не колыхался, сестра, казалось, спала. Но стоило Иоане приблизиться, как полог отодвинулся, и зеленые глаза уставились в черные, блестящие и тревожные.
– Иди сюда, - шепнула Марина, похлопав ладонью по покрывалу.
Иоана вскарабкалась на высокую кровать, и полог упал снова: сестры остались вдвоем в темноте, точно турецкие военачальники в шатре, тайно совещающиеся о грядущей битве.
– Отец завтра едет в Валахию, - прошептала Иоана. – И я знаю, зачем, сестрица.
Марина вздрогнула; потом отвела с глаз спутавшиеся черные волосы и сурово поглядела на сестру.
– Ты слушала под дверью?
– Слушала, ловила речи слуг… Да это ветер носит, что завтра будет, - без малейшего раскаяния прошептала Иоана. – Дело обо мне, Марина: отец меня поедет сватать. Туда!
Бледность покрыла лицо Марины; но потом она так же твердо ответила шепотом:
– И давно пора. Мы с тобой уж давно не дети – а не то так и останемся обе без мужей! А теперь пришло такое время, что никак нельзя.
Иоана несколько мгновений серьезно смотрела ей в лицо – а потом спросила тихо:
– А сама ты хочешь замуж?
Марина пожала плечами; лицо ее не изменило своего выражения равнодушия.
– Хочу, не хочу! Мне пятнадцать лет в прошлом месяце исполнилось, - ответила она. – Мать с отцом обвенчали еще в тринадцать. А я не как она, и не как ты: не красавица. Тебе бы еще можно было повременить…
–
Ты сердишься, что я любимица отца, - заметила Иоана.– Нет, не сержусь, - ответила Марина, не глядя сестре в глаза.
Иоана примирительно улыбнулась и поцеловала ее.
– Однакож отец отказал тем шесбургским* сватам, что приезжали о тебе говорить еще с полгода тому… хоть тот и знатный человек, и у отца с ним дела, - ответила она. – Отец нас обеих любит, лелеет…
– Отец разбирает – как бы нас повыгоднее пристроить, - хмуро ответила Марина. – И хорошо делает.
Тут Иоана тоже погрустнела, и испуг выразился на ее смуглом лице.
– Ах, сестра! Я боюсь за себя. Тебя наверняка отдадут сюда, за кого-нибудь из соседей, в нашем краю, - а мною отец защитить всех нас хочет… Кто только его надоумил!
– Святой Георгий надоумил, - бегло улыбнувшись, ответила суровая и непригожая старшая. – А ты помолись нашему великому заступнику! Бог даст, ты станешь нам надежным валашским щитом!
– И откуда в тебе столько храбрости, Марина, - проговорила Иоана сумрачно, потягивая длинные льняные рукава, целиком скрывавшие руки. – Ты оттого так смела, должно быть, что не тебе, а мне ехать в Валахию…
– Не смей дерзить!
Марина довольно крепко шлепнула младшую сестру. Иоана вздрогнула и враждебно взглянула на нее; но потом смирилась и опустила голову.
– И то правда: святой Георгий, не иначе, надоумил, - проговорила она. Поглядела на раскинутое на столе богатое покрывало, которое они с Мариной вдвоем вышивали; и сурово, как старшая, улыбнулась. Потом вдруг подхватилась и спрыгнула с сестриной кровати, босыми ногами на холодный камень.
– Доброй ночи, сестра! Добрых снов!
Она поцеловала Марине руку, и та с удовольствием приняла это изъявление почтительности.
– Доброй ночи! И не забудь утром пораньше встать, провожать отца! – шепнула ей Марина с кровати.
– Крепче тебя помню!
Иоана прошлепала к двери, внимательно глядя, как переступают, мелькая под белой сорочкой, ее смуглые ножки; потом выскользнула в коридор и тенью, никем не замеченная, добралась до своей спальни. На цыпочках пройдя мимо крепко спящей служанки, Иоана подошла к своей кровати… но вместо того, чтобы лечь и тут же уснуть сладким сном молодости, опустилась на колени у окна и сложила руки.
В кровать она забралась, только прочитав молитву святому Георгию.
В первом сне боярской дочери привиделся святой Георгий, поражающий дракона, - устрашающий, нарисованный черною тушью на желтом пергаменте: как чудовище и его победитель представали в одной из драгоценных отцовских книг, в которые Иоане иногда позволялось заглянуть.
Наутро Иоана пробудилась рано, едва начало светать, еще прежде своей служанки. Хмурясь, растолкала старую женщину и приказала подать себе умыться и одеться.
Нарядившись, как на праздник, откинув за спину черные и длинные, до колен, волосы, в алом бархатном платье, Иоана покинула комнату. По пути заглянула к сестре – и застала ту еще склоненную над умывальным тазом, в одной сорочке.
– Поскорее можешь? Отца так упустишь! – сердито сказала Иоана.
Марина сердито выпрямилась.
– Ты мне приказываешь?
Иоана топнула ножкой, став руки в боки.
– И нашла время чваниться!
– Отцу еще долго собираться, - заметила Марина. – Это ведь не на охоту ехать.