Орлиное гнездо

Конечно: в такое время и место он мог приехать только с делом, и с немалым.

– По разным делам, брат, - ответил Раду. Он тяжело посмотрел на Михая – как-то он отзовется на такое прозвание – но Михай глядел все так же, с простой дружеской тревогой.

– По каким же, брат?

– Дозволь сперва тебя расспросить, - помедлив, ответил Раду, поднеся руку к бороде. Он так и не коснулся ее и опять опустил руку. – Каково вам живется теперь? Что слышно из Тырговиште?

Хозяин и гость уже сели в покойные деревянные кресла перед очагом – но, услышав такой вопрос, Василеску вспрянул и вздрогнул, точно ему за ворот залетела пчела.

– В Тырговиште страшно, - ответил боярин. – Да смилуется Бог над всеми его жителями! Я давно там не бывал – а ко мне заезжали те, кто бывал и слыхивал: такое говорили, что волосы дыбом вставали. Господарь наш, рассказывают, обычай завел – обедать среди кольев… в своих садах смерти, так их прозвали. Садится среди пронзенных преступников и ест, и ему не смердит, и крики услаждают слух лучше музыки!

– Да смилуется над нами Господь, - проговорил устрашенный Раду.

Оба побледнели, слова замерли на устах.

– А так ли тебе рассказывали? – спросил гость после молчания. – Сам знаешь, как люди лгут! Или им с чужих слов послышалось – а тебе за правду продали?

Василеску пожал плечами.

– Если мне не веришь – можешь сам поехать посмотреть, - проговорил он сумрачно, поблескивая темными глазами. – У меня охоты нет. Диаволово время, уж на что бывали тяжелые времена… а ныне хоть бы и вовсе не рождаться!

Товарищи опять замолчали.

– С чем же ты едешь, Раду? – спросил хозяин опять. Как будто после его рассказа намерения гостя могли совершенно перемениться.

– Дочка у меня, меньшая, - проговорил Раду, и лицо его впервые за всю беседу просветлело. – Голубица белая. Хочу приискать ей жениха.

– Добро, - сказал Василеску. – Жалко, что мои оба рыцаря женаты! Я помню твою Иоану – красавица, хоть и видел ее еще малюткой!

Час был слишком поздний, чтобы созывать семью, - и разговор не таков, чтобы его слушали посторонние, пусть даже и рыцари-сыновья.

– Тебе бы я не отказал, - улыбнувшись, ответил Раду. – Я тоже помню твоих орлов! Как они теперь, здоровы?

– Слава богу – у меня уже двое внучат, от Думитру и Константина по мальчику, - сказал гордый Василеску. – Теперь ждем еще третьего, от младшей невестки. А старший мой сын на турнире отличился, в Вышеграде*, - первый приз взял!

– Счастлив твой дом, - проговорил Раду.

Василеску взглянул на него исподлобья и ничего не ответил.

Он поднялся, чтобы подлить гостю вина в опустевший кубок. Потом сел и замолчал, опустив бородатую голову на грудь и теребя драгоценную, золотую с гранатами, цепь на шее. Раду цедил вино тоже молча - как будто тоже в тяжком раздумье.

Потом он спросил:

– Как же господарь? От тебя или орлов твоих службы не требовал?

– Нет, - ответил Василеску после молчания. – Господарь Влад словно бы и вовсе нас забыл: живем не то как подданные, не то как враги! Один Бог разберет, кто мы ему. Как и его дела разберет.

Оба боярина перекрестились.

– Ты теперь дальше поедешь? – спросил Василеску.

– Да, брат, дальше, - вздохнув, ответил Раду. – В самую пасть дракону. Может, еще приведет бог увидеть твои предивные сады.

Василеску поджал губы, почуяв насмешку.

– Ну, добро, - отозвался он. – Не поближе ли к трону хочешь жениха приискать? Не жалко любимой дочки?

Раду не ответил.

Допив вино и утерев усы и губы, он сказал:

– Ты дай мне ночлег на эту ночь, Михай, а утром я дальше поеду. Теперь очень устал. Кости у меня болят…

Василеску укрепился.

– Где наша молодость, - вздохнул он, поднимаясь с кресла и подавая руку гостю: тот неподдельно устал и поморщился, вставая с его помощью. – Добро, Раду! Переночуешь у меня – а утром, благословясь, распрощаемся…

Он проводил гостя в спальню, в верхних покоях замка, - по длинной крутой лестнице, держа светильник.

У дверей пустой просторной комнаты, отведя светильник от лица, Василеску пожелал Раду доброй ночи и удалился.

Раду еще с минуту стоял посреди комнаты, точно не мог решиться лечь здесь спать, - а потом быстро стащил с себя верхнее платье и лег.

Ему долго не спалось; но под конец сон сморил боярина, несмотря на боль в костях и в сердце.

Утром он проснулся позднее обыкновенного – хоть перед сном наказывал себе не лениться и не терять бдительности; но утомленное тело было ему благодарно за отдых. Умывшись и одевшись, расчесав длинные волосы и бороду, Раду покинул комнату. Семейство Василеску уже ждало его в каминном зале к завтраку.

Раду поздоровался с хозяйкой, сыновьями и старшей невесткой Василеску – младшая, брюхатая, не могла сойти, ей с утра было дурно. Домочадцы боярина поглядывали на Раду любопытно и тревожно – одинаково. Василеску был любезен, но молчалив и под этою любезностью мрачен.

Однако долг гостеприимства он исполнил до конца – после трапезы предложив Раду пополнить его дорожные запасы, что тот принял с благодарностью. Бояре распрощались во дворе – еще раз обнявшись, поцеловавшись и перекрестив друг друга.

Но когда один уехал, а второй остался, каждый мучительно раздумывал – что у другого на уме.

Раду же размышлял всю дорогу до столицы – в виду Тырговиште боярин оказался через несколько дней. Там он и его свита спешились и устроили стоянку. Издали Тырговиште был прекрасен и ясен, как блистающий рыцарь; вблизи же, как этот рыцарь, грозил смертью.

Раду глядел на высившиеся посреди зеленых лугов башни и стены столицы ярого князя и думал о своей дочке – она была как агнец, и как агнца он ее назначил в жертву… но такая ли это будет жертва? Раду Кришан положит свое имя, богатство и славу к ногам одного из молодых детей господаря, не родовитых, а одного из тех, кого Дракула отличил как опору престола и возвысил уже в свое княжение…

Это как шахматная партия – Раду был не очень силен в игре с фигурами; но не поможет ли ему чутье лучше в игре с людьми? Люди имели собственную волю – и важно было угадать, чему эта воля благоприятствовала.

Начало темнеть, когда отряд подъехал к воротам города. Раду стало тревожно при виде стражи – но пока, если его нюх не лгал, бояться было нечего. И в самом деле: пропустили трансильванского боярина скоро, и еще напутствовали по-доброму.

Что ж: имя Кришанов было не совсем неизвестно даже здесь, и встречали везде по одежке… главная опасность в Тырговиште исходила не от слуг дьяволовых, а от самого дьявола.