Ормхеймский Бастард

— Королевского приказа вам уже недостаточно?

Нет, вообще-то. Особенно от вас.

— Вы хотите сказать: приказа Регентского Совета? — не удержался Эдингем.

— Вы сомневаетесь в праве Его Величества короля Карла Второго царствовать и править единолично? Это измена!

Так обвини в ней предков Карла. Более умных, чем он. Кто законы писал — капитан (даже не королевский) Эдингем, что ли? Или его предки?

— Нет, согласно закону Эвитана, — честно ответил он. — Его Величеству еще нет…

— Вы еще и Мидантийскую империю оскорбляете?! — непонятно с чего обиделся Гарви. Уж его-то хозяина никак в малолетние не запишешь. — Императору Мидантии Евгению Первому еще нет двадцати пяти. Вы сомневаетесь в его праве царствовать единолично?

Хорошо бы! Так кто даст-то?

— Нет, потому что в Мидантии — другие законы.

— Мы на ее территории! — рычит бывший сослуживец. Правда, до посольства — незнакомый.

Хоть в этом повезло. В «игрушечной армии» и без него отвратных рож хватало. Куда хлеще самого Гуго. Даже пьяного и в паршивом настроении.

Отлично, на территории Мидантии Карл теперь — полновластный правитель Эвитана. В Регентах не нуждается. А сам Евгений с этим согласен?

Значит, выходит, в посольстве на Востоке можно законно жениться пять раз? Одновременно. А если вдруг окажемся на территории дикарей-людоедов — страшно даже представить, что тогда соблюдать придется.

— Посольство — территория Эвитана. Но даже на территории Мидантии признают власть над Эвитаном Регентского Совета.

Если Евгений еще не передумал. Кто знает, как ему выгодней? Узурпаторы — они такие. Особенно в этой ядовитой стране.

А уж на сторону Алана вставать тут точно некому.

— Уже нет! — Гарви торжествующе сунул под нос Эдингема голубоватую вощеную бумагу. Мятую. — Уже почти месяц, как власть в Эвитане полностью принадлежит Его Величеству Карлу Второму. Бывший Регент, изменник Бертольд Ревинтер — в Ауэнте по обвинению в государственной измене.

Что? Проклятое паршивое зрение! Да прекрати ты трясти скомканной бумагой, идиот! Тусклые буквы расплываются…

Какой, к змеям, месяц? Почему Алан об этом узнает только сейчас?! А эти надутые кретины?

— Где глава посольства граф Мишель Норманн? — вцепился в соломинку Алан.

— В железах, где и положено быть изменнику и государственному преступнику. И где сейчас будете вы. В подвал его!

3

Небо в Мидантии — невозможно синее. Если видишь его в краткий миг — между широким посольским крыльцом и тюремной каретой. А выволокли тебя из темного подвала, где хоть глаз выколи.

Алан много раз представлял, как его отнюдь не погладит по головке расчетливый монсеньор Ревинтер. Может, даже упрячет в мрачный Ауэнт.

Но и в страшном сне не виделось, что туда упрячут самого почти всесильного министра. Пока Алан Эдингем торчит в плену змеи знают где. Запутался в чужих заговорах. Будто в своей стране вечных проблем и ядовитых интриг не хватало.

И ждал сейчас он не меньше, чем зверского мордобоя. А то и настоящих пыток. Причем, запросто сюда заявится еще и взбешенный Бенс. Отыграться.

Но Алана как подлого изменника и предателя резво сдали местным властям Мидантии. И теперь тащат аж в императорский дворец — в тяжелых кандалах и в закрытой карете. И не пройдет и часа, как бывший заговорщик вновь встанет перед столь хорошо знакомым правителем. Теперь уже абсолютно беззащитной жертвой. Впрочем, тот пленника мог казнить и в прошлый раз. Как и много что другое.

А в продавшемся посольстве ждут свои. Бывшие свои. С нетерпением. И злорадством. Ждут — новостей. Готовятся. Ножи точат булатные. И другой… инструментарий.

Отдали местным властям сейчас — лишь потому, что так выгоднее. Или испугались. Но еще есть надежда, что вернут… в каком-нибудь виде. Позволят доиграться за другими. Более сильными.

Тяжелые кандалы внезапно сняли во дворце — сразу же. Еще в просторном прохладном коридоре. Даже руки толком натереть не успело.

Впрочем, тут хватит охраны. Настоящей, отлично обученной. И до зубов вооруженной. Впрочем, у этих может еще и клыки специально заточены.

Еще внезапнее — император ждал Алана в тренировочном зале. Эдингем успел вовремя — якобы книжник Евгений метнул подряд пять острых стилетов. Четыре в яблочко, пятый — в его центр. Только тихий свист разрезал свежий воздух. Широкое окно в дворцовый сад распахнуто настежь.

Мгновенно летят острые жала — один за другим. И лишь тогда император повернулся к собеседнику. На ходу снимая черную повязку с глаз. Левой рукой. А в правой — лишний стилет.

— Потрясающе, Ваше Величество, — признал Алан.

Куда тут денешься? Сам он попадет хорошо если дважды из пяти. И не в центр точно. Зрение, увы…

— А совсем вслепую? — не удержался Эдингем.

Надоела чужая рисовка. Как когда этот новый правитель заявился в тюрьму без пышных регалий. Только угрожать это ему не помешало. И легко заставить Алана сдаться.

— Повязка непрозрачная. Совсем. Хотите примерить?

— Это угроза? — отшатнуться эвитанец не успел. Тонкие пальцы коснулись похолодевших висков, непроглядная тьма легла на глаза, крепкий узел сошелся на затылке.

Отлично! И внезапно жутко тихо. Только легкий ветерок дует. Свежий.

— Снять уже можно? — как сумел, непринужденно поинтересовался Эдингем.

— Конечно, — во тьме голос Евгения Кантизина не так холоден. — Вы же не Константин.

Опять угроза? И да — снизу вверх смотреть неудобно. Хоть собеседник и не здоровяк, вроде Ярослава. Или Гарви.

В чём всё же дело? Только во взгляде?

— Вы тренируетесь с детства?

Все-таки слепым быть жутко! Как и вообще — калекой.

И расстояние, пожалуй, дальше, чем когда-нибудь попадал Алан. Даже два раза из пяти.

— С повязкой — с десяти лет. Пройдемте в кабинет.

Без охраны? Ладно. Ее тут и без того полно. Даже если Алан каким-то чудом победит императора Евгения, из дворца живым уже не выбраться.

На улице в окна льется теплое солнце, в тренировочном зале — дул бриз с набережной. А здесь окна плотно зашторены. Чтобы стало еще темнее?

Интересно, кто дерется лучше — император или его охрана?