Ормхеймский Бастард

Так уже было. И не раз. Нападение из густой чащи — внезапное, резкое.

Почему внезапное? Разве тебя не предупредил собственный ребенок? А ты — командира?

Как тогда, в зимнем Лиаре… И никто ничего не смог. А потом голодную луну сполна насытил жадный кинжал Карлотты.

Гудящий шум орущих голосов, яростные крики, отчаянные вопли, оглушительный грохот выстрелов. Бешено мечется пламя развороченного костра, спятили яростные факелы. И заразили всех вокруг.

Темная тень — бегущий силуэт с двумя клинками. Вега.

Следом — давешний лейтенант Ольдес. И остатки отряда. Яростные, решительные тени.

Замкнули женщин и ребенка в рваный круг. Будь здесь Анри Тенмар — поступил бы так же.

Эйда подозревала лейтенанта, а он оказался честен.

Она сама с Жюли, служанкой и Мирабеллой — в центре. Роса вооружена коротким ножом. Блики факела скользят по стали, отражаются в суровых черных глазах. Роса — красавица. Почему прежде Эйда этого не замечала?

— Отступаем к реке! — орет Вега. — Живо! Жюли, не отставай.

Да, к реке. Текучую воду не переступит нечисть. Раз уж наяву ей не страшен рассвет.

Нет. К воде — не за этим. Очнись уже и проснись!

Река — это еще и Песнь Алиеноры!

Грохот водопада позади оглушил хлеще выстрелов. Дальше отступать некуда. Разве что стать… Песнью.

Вега вынырнул из едкого дыма факелов. И оглушающих выстрелов. Лицо — в пятнах пороха и… крови. Чьей?

И рядом — жалкая горстка уцелевших солдат.

— Если нырнуть вниз — течение вынесет. Эйда, Жюли, Роса…

На сей раз — вода теплая. Только вместо ледяного северного озера — бурлящий водопад. Поет.

— Я не умею плавать.

Всё еще. А Мирабелла — тем более. Некому и некогда было научить. Их Песня станет короткой.

Неужели — всё? Вот так? На пороге спасения?

— Ясно.

— Я умею! — бормочет Жюли. — Я в детстве ныряла со скал, мы жили на побережье. Игнасио, я смогу! Я помогу Эйде, правда. Обещаю. Клянусь. А Роса — Мирабелле.

Только бы она опять не сочиняла себе другое прошлое!

Роса торопливо обвязывает что-то вокруг талии девочки. Пробковый пояс!

Едва сошелся. В том смысле, что слишком велик.

— Мой отец — моряк, — внезапно сурово проронила служанка. — А муж был солдатом. Девочку я удержу, не волнуйтесь.

И рухнула как подкошенная. На темной ткани мужского наряда — уродливая алая клякса. Посреди груди.

Кто-то из бледных солдат склоняется над ней. Безнадежно качает встрепанной головой.

Очередная пуля обдирает ближайший ствол. Кленовый — не хвойный. В полушаге от Эйды.

— Жюли, если ты и впрямь хорошо плаваешь — ради Творца, спаси Мирабеллу! — заорала Эйда.

Жюли вдруг стиснула руки подруги. Крепко-крепко.

— Ради Творца, поклянись, что прыгнешь следом! Я помогу! Я справлюсь!

— Клянусь!

Жюли крепко обхватила девочку… и сиганула в пенную круговерть.

А прямо перед Эйдой из тьмы вырос громадный здоровяк. Из полубеззубого рта пахнуло чесноком и гнилью. А с ножа — кровью. Свежей. И уж точно — не его. К сожалению.

— Ах ты…

Эйда не знала, что чудом не промахнется. А ближайший ухмыляющийся враг просто не ожидал. И теперь пытается зажать рану в животе. Глубокую — по рукоять.

Кинжал Эйды — вдвое короче. Но ниже ребер — хватило. Теперь бандит залит еще и собственной кровью.

Лейтенант Ольдес отпихивает воющего врага в сторону, заслоняет Эйду. Как она смела в нем сомневаться?

— Отлично, сударыня, — Игнасио бледен как смерть. Опираясь о крепкое дерево, заряжает оружие. Увы, хоть ствол и удержит любого — он слишком тонок, чтобы укрыть от пуль. — А теперь — вниз. Поспешите.

— Сейчас…

Эйда вновь перехватила нож двумя руками. Сейчас от нее вышло бы больше толку в тех катакомбах под Лютеной. Наверное.

Она даже не соврала. И впрямь сейчас прыгнет. Просто — мертвой.

Где-то там, вдали, качаются в пенной шапке волн две головы. Далеко-далеко. Течение несет их всё дальше от пуль. А ветер уносит звуки.

— Эйда, мы живы… Прыгай… Эйда… Ты обещала…

Когда-то ее об этом просила Ирия. Надо было прыгать тогда. Это бы изменило столь многое.

Сейчас живая сестра ныряла бы в теплое море Квирины. Не ради спасения — просто так. Ирия очень любила плавать…

А сейчас от Эйды больше проку здесь. Жюли не вытащить двоих. Значит, жить будет Мирабелла.

Благослови Творец Жюли. На сей раз она и впрямь не соврала. Спасибо.

Троим не выжить. Но вместо трех может умереть одна.

Усмешка-оскал — на лице Игнасио. Даже с раной в груди. С такой же точно дрался Тенмар. Из последних сил.

— Они не пройдут, да, сударыня? — почти ослепительно улыбнулся он. Почти как в палатке.

Эйда молча кивнула. С ножа капает кровь, заливает руки.

Пусть. Свою Бездну она заслужила за другое.

Ни одна мать не раскается, что прикрыла бегство дочери ценой жизни врагов.

Вот и конец испуганной девчонки, что так боялась прыгнуть в весенние волны. И тем подставила Анри и любимую сестру.

Судьба подарила ей так много. О чём даже не мечталось. Столько раз обнять дочку, прежде чем умереть.

Может быть, там Эйда даже сумеет простить отца? И вновь обнять его.

— Ири… Ири, я уже почти иду… Встречай!..

4

Змеи… они вновь сыплются с рыдающих алым небес! Вернулись. Ледяные, скользкие… И теперь это уже точно не сон…

Александр проснулся в холодном поту. Как не было уже давно. С самой болезни.

Теперь лучше не шевелиться — хоть несколько мгновений. Чтобы успокоилось бешено колотящееся сердце. Чтобы всем не пришлось вновь возиться с беспомощным, больным стариком. Кардинал и глава церкви Эвитана должен быть лидером, а не обузой борцов осажденной крепости.