Шрифт:
Annotation
Действие повести происходит в 2016 году в Москве и временно в ДНР, где живут родители погибшего в Чечне отца солдата - срочника Андрея. При трагических обстоятельствах Андрей знакомится с Катей, студенткой МГИМО, и между ними вспыхивает любовь. При знакомстве с родителями Кати Андрей с ужасом узнает в ее отце Премьер- министра России, с политикой которого категорически не согласен, что и высказал отцу. Разъяренный премьер выгоняет Андрея из дома и запрещает дочери встречаться с ним, но Катя уходит жить к любимому. Премьер задался любыми путями избавиться от Андрея, вплоть до физического устранения, и вернуть дочь. Первая попытка вколоть яд тяжело раненому в бою Андрею не удалась, но премьер, даже узнав о беременности дочери, полон решимости довести дело до конца.
Державин Иван Васильевич
Державин Иван Васильевич
Иван Державин
Ортодокс
или
Запретная любовь дочери премьера
Повесть
Часть первая
Глава первая
О смерти деда Андрею сообщил сам командир парашютно-десантного батальона подполковник Воронов. Мать поступила разумно, не дождавшись трех часов, когда разрешалась мобильная связь с домом, отправила по электронной почте командиру батальона копию справки о смерти отца, приложив свое письмо к сыну:
"Сыночек, горе-то какое, дедушка твой умер сегодня в в три часа ночи, когда я на минутку вздремнула. Я ведь совсем не спала последние дни, все боялась за него. А теперь буду каяться всю жизнь. Хотя он уговаривал меня выйти и не смотреть на него, когда он будет умирать.
Сыночек, отпросись у начальства побыстрее приехать, чтобы похоронить дедушку по-людски. Он так тебя любил и до последней минуты о тебе беспокоился.
Сыночек, я даже не представляла, сколько нужно денег на похороны. У меня близко столько нет. К маме его положить не разрешают, говорят, еще не наступил срок, но намекнули, что можно за миллион или чуть меньше, а чтобы похоронить на этом же кладбище - не меньше трехсот тысяч. Одна надежда на тебя, может, ты что придумаешь. Дедушка очень не хотел, чтобы его сожгли, поэтому об этом я даже говорить с ними не стала. А что делать, не приложу ума, вся извелась и жду тебя.
Сыночек, приезжай скорее, а то говорят, держать долго в морге не будут и отдадут в институт для студентов или похоронят, как бомжа. Целую тебя, твоя мама".
Передав письмо и дождавшись, когда Андрей дочитал его, Воронов проговорил, чуть-чуть смутившись:
– Ты извини, я прочитал письмо. Вот что хочу тебе сказать. Прежде всего, отмети всех частных похоронных бандитов. В Москве должна быть городская ритуальная служба, у нее похороны должны обойтись в несколько раз дешевле. Короче, прояви себя, как настоящий мужик и боец ВДВ. Я даю тебе десять суток, отправляйся прямо сегодня, как говорится, с богом. Я распоряжусь, чтобы тебя посадили на проходящую "Ласточку" в 9.45 и в Москве ты будешь около двенадцати дня. Вот тебе тридцать тысяч, десять от батальона и двадцать от меня. И вот что. Не снимай нашу форму, пока не похоронишь деда. Она воздействует неплохо на несговорчивых. Матери передай мои соболезнования, поддержи ее.
Воронов воевал с отцом Андрея в Чечне, не раз спасали друг друга. В последнем бою, оставшись вдвоем, они встали спиной друг к другу и договорились оставить последний для себя. Помощь подоспела, когда у убитого отца остался один патрон, а у тяжело раненого Воронова два. О том, что он жив, обнаружилось в морге по нажимавшему на курок указательному пальцу. На могилу отца он смог приехать лишь через три месяца, привезя двухлетнему Андрею велосипед и бинокль.
Дед по материнской линии Сергей Васильевич был несказанно рад появлению внука и заменил ему отца. Сам он сполна испытал горечь безотцовщины. Ему было шесть лет, когда отец ушел на фронт и погиб в сорок третьем, оставив, помимо сына, еще двух дочерей. Младшая в полтора года умерла от кори в начале войны. Сережка чем только ни переболел, что только ни калечил на себе, не раз смотрел голодными глазами в потолок, ходил в школу в брюках, сшитых матерью из мешковины, а когда они стали непригодны, вынужден был однажды пойти в школу в подаренных кем-то вельветовых бриджах, прикрыв икры ног чулками сестры, отчего просидев все перемены за партой. Но учился хорошо, особенно по русскому языку и литературе, где имел в основном пятерки. Читать начал рано и, начиная с третьего класса, не вылезал из школьной и городской библиотек. Его первой большой прочитанной книгой был "Тихий дон" Шолохова. В старших классах увлекся стихами молодого Маяковского, не говоря про Есенина, который был для него иконой. Восхищался Пушкиным, но больше ему нравился Лермонтов, и он пытался понять, почему. Последние годы в школе был редактором стенгазеты, писал рассказы, стихи и после окончания школы хотел поступить на факультет журналистики, но, увидев там одних горбоносых и кучерявых и переговорив с отличавшимся от них, понял, что шансов у него нет никаких. Съездил и в юридический институт, где горбоносых и кучерявых было еще больше, и по совету одноклассника поступил в самое техническое пекло - Бауманское училище, где конкурс был для него
явно проходным, а специальность - станкостроение - выбрал потому, что из оборудования лучше всего представлял токарный станок. Для него было удивительно, что учился он не хуже других за счет природной работоспособности до зеленых букв в глазах к утру, оправдывая аббревиатуру МВТУ: Могила, вырытая трудами ученых, Молодым войдешь, трупом уйдешь, Мы вас тут убьем, - и даже получал стипендию, которую платили лишь успевающим студентам. 29 рублей ему вполне хватало на столовую, кино, танцы и книги, которые продолжал читать запоем, ставя им в уме оценки по языку и сюжету. То же самое непроизвольно делал и в музыке, приравнивая композиторов и певцов к поэтам. Все годы учебы также редактировал стенгазету, его рассказы и стихи, как и в школе, выделяли его среди других. На старших курсах он умудрился написать повесть "Пижон" о студенте, подражавшем модной праздной молодежи, но, в конечном счете, порвавшим с ней и едва не погибшим из-за этого. В литературном кружке довольно известного в те годы поэта Сергея Поделкова повесть подвергли беспощадной критике за не заслуживающую внимания тему о пижонах, когда в стране столько героев войны и труда для подражания. Но для Сергея важным было то, что Поделков положительно оценил язык повести.На пятом курсе он понял, что станки не для него, все они были для него одинаковыми и мало интересными, иными словами, чужими. Однако у него хватило ума продолжить учебу, а на работе заниматься, чему душа лежит.
С распределением ему повезло: его направили на крупный московский станкозавод в отдел вспомогательного оборудования, где он неожиданно увлекся созданием насосов, кранов, вентилей и даже написал книжку о смазке станков, ставшую учебным пособием на заводах и в институтах. Но это была работа в рамках его обязанностей, а увлечением по-прежнему была работа в заводской многотиражке и чтение книг.
Вспомнив похвалу Поделкова, он написал повесть о парне, запутавшемся в любви. Не обошлось в ней и без критики Хрущева за то, что, разоблачив культ личности Сталина, сам превратил себя в "дорогого Никиту Сергеевича", а также за кукурузу, урезание приусадебных участков колхозников и другие вредные чудачества. Повесть Сергей отвез в журнал "Молодая гвардия". Вскоре его пригласил на собеседование литературный критик журнала Юрий Белаш. Они встретились вечером на избирательном участке, где Белаш дежурил агитатором. В принципе он повторил оценку Поделкова, обратив особое внимание на критику Хрущева, что было недопустимо в то время, и из-за чего повесть не могла быть принята к изданию. Да и начинали многие авторы книг с описания не сентиментальной любви, а трудовых подвигов, к примеру, на Севере или целине. В связи с этим, журнал счел возможным предложить Сергею творческую командировку в Антарктику, если позволит здоровье, а не позволит, в другое не менее интересное место. Тут Белаш неожиданно спросил, женат ли Сергей. Услышав утвердительный ответ и, что у него недавно родился сын, Белаш пояснил с явным разочарованием в голосе:
– Срок таких командировок не меньше трех лет и, как правило, они заканчиваются разладом в семье, а чаще распадом брака. Так что, подумай, как следует, и позвони мне в понедельник о своем решении.
В тот день была пятница, домой Сергей вернулся, когда восемнадцатилетняя жена уже спала. Рядом в кроватке посапывал трехмесячный сынишка. Сергей на цыпочках подошел к ним и долго любовался. Если в электричке он строил радужные планы, то сейчас они моментально улетучились. Бросить их на произвол судьбы он не мог и в понедельник не позвонил Белашу.
После этого он больше не писал, не считая для заводской газеты. К тому времени он проработал уже три года. Дирекция завода для развития экспорта своего оборудования послала его учиться на вечернее отделение Академии внешней торговли. После академии его сразу направили на учебу в Университет международных отношений при ЦК КПСС. Кстати, при сдаче экзаменов в МВТУ, академию и университет он был единственным абитуриентом на потоках, получившим пятерку по диктанту русского языка. В школе он увлекался немецким языком и даже переводил стихи Гёте и Гейне на русский. В академии появилась возможность усовершенствовать знание немецкого языка, а во время длительных командировок за границу овладел еще английским и шведским, попутно норвежским и датским языками. За эту возможность стать образованным человеком, не заплатив ни копейки, он по гроб жизни остался благодарным советскому государству.
За границей, куда руководство завода посылало его на несколько лет продавать со склада и обслуживать оборудование завода, как правило, был бешеный ритм, там все подчинялось служению Родине не только поиском покупателей машин, но и развенчиванием стереотипов о советских людях. В этом ему помогала пронзительной красоты жена, производившая фурор тем, что не походила на страшных комиссарш в сапогах и наганом на боку, какими обычно изображали за границей советских женщин. Ему не раз предлагали остаться, суля сумасшедшие оклады, но он и слушать не хотел об этом и отвечал, отчего у них глаза на лоб вылезали: "Лучше смерть, чем остаться здесь". Очевидно, за эту его верную тридцатилетнюю службу Родине и за отчаянную попытку уберечь станкозавод от мгновенного разграбления после развала СССР он был покалечен неизвестными в подворотне и превратился в нищего, подрабатывая до самой смерти охраной богатства новых русских.