Ортодокс или запретная любовь дочери премьера

– Ой, да у тебя кровь на лбу и щеке! Что-нибудь случилось? Опять с кем-нибудь подрался?

Она ухватила его за рукав и потянула к машине. Она ойкнула еще раз, увидев разорванную на спине куртку. Из багажника она достала аптечку, обработала и припудрила ссадины на лице и смазала йодом рану на голове. По дороге он в двух словах описал происшедшее с ним: увидел избиение бандитами пожилого водителя и заступился за него. Она только поинтересовалась, сколько их было. Он ответил, двое.

Часть вторая

Глава первая

Минут через семь они подъехали к огромному многоэтажному замысловатой конфигурации дому с охранником в красивой форме у ворот.

– Он со мной, - сказала Катя.
– Родин Андрей Алексеевич.

Охранник внимательно посмотрел на Андрея, записал услышанное в журнале и, кивнув, открыл автоматические ворота. Катя пояснила Андрею, что охранники обычно требуют предъявлять документ, но ей верят на слово.

Подъезд поразил Андрея коврами и цветами. Молодая красивая консьержка и сидевший рядов парень в черном костюме тоже задержали на Андрее критический взгляд и записали ФИО Андрея в толстой книжке. В шикарном лифте Андрей перед зеркалом пригладил волосы, попутно с помощью противоположного зеркала оглядел солидную прореху в куртке на спине, отметив, что весь его вид дисгармонировал с этим богатством.

Еще большая роскошь, прямо-таки музейная, ожидала его в коридоре огромной прихожей квартиры. Не подав вида, он спросил Катю:

– Тапочки есть?

Катя достала из открытой тумбочки тапки с надписью HERO. Он снял свои заляпанные грязью ботинки и сунул их под тумбочку. Едва он повесил свою куртку с отвисавшими карманами с кастетом и пистолетом, как в конце коридора появилась чуть ниже среднего роста полноватая женщина в темно синем длинном платье и остановилась, поджидая их.

Катя подвела Андрея к женщине и представила его. Женщина с легкой улыбкой оглядела Андрея и протянула белую руку со сверкавшими перстнями на пальцах, проговорив приятным грудным голосом:

– Очень приятно. Любовь Петровна.

– Рад познакомиться с вами, Любовь Петровна. - Андрей легко пожал протянутую руку и вдруг заметил на средней косточке своей руки кровь, выступившую из пореза и машинально прикрыл ее другой ладонью

Заметила кровь и мать, переведя вопросительный взгляд на дочь, стоявшую чуть сзади Андрея. Та смотрела округлившимися глазами на его спину, прикрыв рот ладонью. Мать обогнула Андрея с другой стороны, увидела на его спине потемневшую от крови синюю футболку и приказала:

– Быстро в ванную.

Андрею показалось, что в ванной, размером с их гостиной, все было из золота и хрусталя. Мать велела ему снять футболку. От вида содранной кожи со спины Андрея у Кати затуманилось в глазах, а мать несколько секунд раздумывала, что делать, затем велела дочери принести мужскую рубашку, а лучше футболку размера побольше. Когда дочь вышла, мать предупредила Андрея:

– Ну, терпи, герой. Опять ловил воров?

Пока он думал, что ответить, она вышла. Он еще раз оглядел ванную: исторический музей, да и только. Вернулись обе: мать с аптечной коробкой, а Катя с рубашкой и двумя футболками с огромной красной буквой "Я" спереди и мельче "Молодая гвардия" сзади. Мать усадила Андрея на мраморную лавку и занялась его спиной, приказав дочери распаковать бинты и следить за его самочувствием, а ему велела рассказать, что произошло. На этот раз он не счел нужным что-либо скрывать, решив заодно узнать по реакции матери, что она из себя представляет, и рассказал все, как было. Пока мать ему нравилась. Возможно, эмоции от рассказа помогли ему стойко перенести местами очень неприятную боль от лечения спины. Ее, как он догадался, мать смазала всем, что было в аптечке: вазелином, йодом, зеленкой и еще чем-то вонючим. Забинтовав его от пояса до подмышек, они натянули на него сначала белую и поверх голубую футболки, чтобы не так был заметен бинт. А его футболку положили в пакет и пообещали вернуть, как новую. В ответ и он пообещал вернуть обе футболки, почему-то развеселив их. Их улыбки исчезли, когда он, по их просьбе, показал кастет и пистолет. Любовь Петровна прошептала, оглянувшись вглубь приемной:

– Господи, а если бы их обнаружила охрана? Катя, ты чем думала?

– Я про них не знала. Он мне не сказал.

– Тогда и отцу не скажем.
– Мать слегка виновато взглянула на Андрея.
– Такие у нас порядки. Я их спрячу, а как их вынести отсюда, придумаю.
– Она положила пистолет и кастет в нижний ящик шкафа и приказала им. - А сейчас рот до ушей от радости нашей встречи. Я действительно очень рада знакомству с тобой.

Он не мог не улыбнуться тоже. Так с улыбками они и вошли в гостиную, откуда слышался английский рок или рэп и где их с нетерпением ожидал отец.

Он сидел на тахте перед огромным во всю стену экраном, на котором прыгали длинноволосые и бородатые музыканты. У его ног лежала большая белая собака. Услышав стук двери, отец и собака повернулись, и глаза Андрея накрыла темная пелена: отцом Кати оказался... Премьер-Министр Волков Анатолий Борисович. Твою мать! Как он раньше не догадался: она же Волкова Екатерина Анатольевна! Но ни у него, ни у Валеры и ни у командира батальона, видевших ее фамилию, не возникло даже мысли о ее связи с главой правительства. Вот когда Андрею потребовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не сразу выдать свои чувства к этому так ненавистному дедом человеку, которого он считал чуть ли ни главным врагом России и ее народа. Думал так и Андрей, досконально изучивший труды деда и полностью с ним согласный в оценке социализма и советского строя, которые боготворил дед и люто ненавидел Волков.

Премьер, к тому же четыре года отсидевший Президентом России, не раз был свидетелем, когда сталкивавшиеся с ним случайно люди испытывали волнение и даже шок, поэтому воспринял замешательство Андрея снисходительно. Уменьшив звук и поднявшись, он вслед за собакой сделал шаг навстречу гостю, о котором в последнее время прожужжала все уши ему с матерью дочь. Андрей вторично был поражен, на этот раз малым ростом премьера, а собака, напротив, показалась ему раз в пять больше его чихуа-хуа Фильки. Он как-то вычитал, что Волков носил особые туфли, увеличивающие его рост на 8 сантиметров, намного превзойдя такие же туфли Сильвестера Сталлоне. Так это или нет, но Андрей с ростом метр семьдесят пять оказался на голову выше премьера в домашних тапочках. Тот также был заметно ниже жены и наравне с дочерью.

– Ну, здравствуй, - протянул Андрею руку Волков, задержав взгляд на ссадинах и на футболке, видимо, догадавшись, что она Катина, и повел носом, как Андрей понял, в знак неодобрения непонятно, отчего: от ссадин или футболки. - Как я догадываюсь, ты опять совершил подвиг?

– Я тебе расскажу позже, - выручила все еще не находившегося в ступоре Андрея мать.
– Он нам все рассказал, и не будем заставлять его еще раз теребить в буквальном смысле его раны. И на этот раз он проявил себя героем, наказав негодяев.

– Нет, уж пусть расскажет мне сам.

Андрей все еще не совсем владел собой: слишком глубоко засела в нем ненависть деда к этому человеку, так негативно влияющему на судьбу России.

– Я жду.

Опять выручила Любовь Петровна, все больше нравившаяся Андрею:

– Может, сначала сядем за стол?

Волков молча развернулся и сел за небольшой квадратный стол, стоявший в углу с четырьмя резными стульями на двух противоположных сторонах. Видно, здесь много гостей не бывает, подумал Андрей, садясь радом с Катей напротив хозяйки.

Посуда и приборы на столе были совершенно точно позолоченными. Вся еда ему была незнакома, кроме красной и черной икры, красную он иногда ел, черную - не пробовал. Выручила Катя, которая стала накладывать в его тарелку всего понемногу. Пока она это делала, он, увидев требовательный кивок Волкова, рассказал, как можно, короче, специально заострив социальную суть конфликта (мажоры, "Бентли", "Волга") и немного приукрасив себя:

– Мажорам не понравилось, что "Волга" не уступила дорогу их навороченным "Бентли", подрезали ее, и стали разбивать битой машину и затем избивать, помимо битой, еще и ногами пенсионера. Я шел им навстречу, все видел, у меня все вскипело, подбежать к ним во время избиения я не успел и загородил им дорогу, когда они уже сели в машину. Они, естественно, набросились на меня, не зная, что я служил десантником, а для него неважно, сколько против него и что он уступает каждому в лошадиной силе. Хотя мне немного досталось, я их все-таки уложил, а биту отдал водителю "Волги".