ОСА-12

Вот только введение законопроекта, планируемое через два дня, обернется для “Корд-Хислоп” большими убытками, компания и так уже выплатила колоссальный штраф в размере трех миллионов кредитов в пользу Альянса. Поэтому Совет Директоров, дабы пережить этот сложный для компании период как можно безболезненнее, решил играть на опережение и по максимуму урезать возможные убытки за счет сокращения штата и закрытия офиса на Терра-Нове.

И вот почему эти бедолаги на улице теперь бастовали, наивно полагая, что добьются желаемого и кто-то из Совета их услышит. Хотя Объект Внедрения слышал. Только изменить что-либо он не мог, да и не слишком-то хотел.

– Только не говори, что они все еще там, - раздался позади его хрипловатый и сонный голос.

– Как же я от них устал…

– Они боятся потерять работу, - грустно усмехнулась женщина.
– Неужели ты можешь их в этом упрекнуть?

– Нет. Но в этом нет вины руководства. Все этот Сарацино. Защищает, видите ли, интересы человечества.

Мужчина тряхнул головой, словно прогоняя сонливость, а на самом деле - последствия от употребления наркотика, потом задумчиво спросил в никуда:

– Интересно, это по плану?

– По плану?
– насторожилась Хейс, пристально вглядываясь в его худое лицо и пытаясь понять, о чем он думает.

– То, что этот проклятый Сарацино, из-за продвижения которого мне теперь снятся кошмары, играет против того, кто дал ему такую власть?… - спросил тот хмуро.

– О чем ты, Пол?
– уточнила женщина, хотя прекрасно догадалась, что он имеет в виду.

Она читала отчеты о проделанной почти десять лет назад операции, в результате чего был убит некий Клод Менно, который стоял на пути у продвижения Сарацино. Эта была первая операция у Объекта Внедрения, и Хейс не могла обделить её вниманием. Но это она, Хестром Криз, понимала, о чем речь. Мина Розери нет.

Словно опомнившись, Пол Грейсон снова мотнул головой, прогоняя дурман от употребления накануне красного песка. Он тщательно скрывал от посторонних свое пристрастие и всерьез полагал, что это всего лишь маленькая слабость, помогающая ему уснуть. Хейс раскусила его в два счета, поскольку вдоволь насмотрелась на обдолбанного красным песком Стена, некогда бывшего частью её прошлого.

Нельзя сказать, что она уже не относилась к категории “посторонних”, но мужчина все же “скрывал” от неё эту слабость то ли из-за чувства стыда, то ли по причине нежелания подпускать её слишком близко. Между ними уже давно установились теплые и далеко не официальные отношения, быстрее, чем Хейс сама планировала: Грейсон был очень одинок, играя роль бизнесмена, отца десятилетней девочки и безутешного до сих пор “вдовца”. Иногда Криз казалось, что Грейсон уже не играл, а действительно жил своей ролью.

Крайне опасное заблуждение, и Хейс пару раз, описывая это в отчетах Призраку, боролась с искушением, чтобы это вообще не упоминать. Пол не был ей противен, даже симпатичен, но все же она считала себя профессионалом и намеренно отстранялась от какой-либо эмоциональной привязки. Поэтому её отчеты всегда были сухи, методично изложены, абсолютно правдивы.

Грейсон “заигрался”. Он по-прежнему всецело разделял идеалы Организации или, по крайней мере, так думал, но его отцовские чувства к “дочери” Джиллиан окрепли и стали настоящими, вплоть до того, что у Хейс это вызывало некоторые опасения. Как и употребление красного песка.

И Призрак внял её предупреждениям. Ускорил зачисление Джиллиан, потенциально сильного биотика, а заодно и девочку, страдающую аутизмом, в программу “Восхождение”, которую разработал Альянс. Однако по поводу второго опасения, связанного с тем, что агент под прикрытием Грейсон постепенно скатывался вниз, лидер Организации отмолчался, и Хестром иногда спрашивала себя, в чем заключалась причина игнорирования подобного факта?

Кое-какая догадка у неё была, но Хейс старалась не озвучивать её даже в мыслях. И не потому, что она считала её невозможной, наоборот, это, скорее, было логичным, но ей не хотелось об этом думать. И все же других объяснений не находилось, кроме одного. Возможно, Грейсоном-наркоманом «Церберу» была куда легче манипулировать?..

– Так ты ответишь на мой вопрос?
– напомнила она, слегка улыбнувшись и подходя ближе.

Грейсон, застегивая рубаху, занялся манжетами. Ткань была настолько мятой, что выходить в таком виде вряд ли означало поддерживать имидж компании, однако Пола это мало заботило. Скорее всего потому, что он планировал добраться до своего номера, располагающегося чуть дальше по коридору, и переодеться, чтобы уже позже, в качестве исполнительного директора, кем он стал не так давно, принять участие в планируемом совещании. Призрак позаботился о том, чтобы Грейсон стал не последним лицом в компании, но в то же время был подвешен на крючок, как и все остальные.

– Какой вопрос?
– нахмурился он, натягивая брюки.

– Ты что-то говорил про Сарацино…

– Ах это… это мелочи, - отмахнулся он, сообразив, что сболтнул лишнего. Хейс не настаивала. Пару часов назад Грейсон постучался, явно все еще не отошедший от “кайфа”, судя по зрачкам, но хорошо выбритый, в идеально отглаженном костюме и пахнущий чистотой. Он сам не заметил, что его руки слегка искрились биотикой, такой слабой, что ею можно было пугать лишь жмутов в пустынях. И все же глаз Хестром был наметан, и теперь она гадала, могла ли Мина Розари, не слишком наблюдательная и проницательная особа, это заметить.

В конце концов, Криз решила “упустить это из виду”. Полу явно снились кошмары, о которых он иногда проговаривался, и помимо очередной дозы он нашел себе еще один способ, чтобы забыться. И активно его практиковал вот уже месяцев шесть.

Пожалуй, кроме отдаленных отголосков симпатии вперемешку с невольным уважением к Полу за настоящую отцовскую заботу, проявляемую к Джиллиан, Хестром сказала бы, что большую часть испытываемых ею чувств к Объекту занимает самая обычная жалость. Ей действительно было жаль Грейсона, но он знал, на кого соглашался работать.

Женщина снова переметнула взгляд за окно, где между постройками наконец-то показалось солнце, впрочем, как-то нерешительно и робко. Дождь закончился, на часах уже было восемь утра, а активисты с уходом осадков снова повылезали из укрытий, так как их речёвки стали звучать громче.

– Ты не передумал?
– спросила Хейс, мягко обнимая его за шею.
– Насчет Джиллиан?

На его лицо опустилась тень, как обычно происходило в последние недели, стоило упомянуть про предстоящую разлуку с дочерью.

– Нет, - покачал головой он, почти сокрушенно. Эта тема доставляла ему беспокойство и была крайне неприятна.
– Ей там будет хорошо. Лучше, чем со мной.

Хейс удовлетворенно вздохнула.

– Ты будешь сильно скучать по ней, - не то констатируя, не то вопрошая, протянула она.
– Быть может, стоит передумать? Нанять ей частного репетитора по биотике? Зачем отправлять так далеко?

– Я не могу передумать, - резковато отрезал он и поднялся.
– Мне не позволят.

Потом, найдя наконец свой ботинок, он глубоко вздохнул и поднял виноватые глаза.